И в первые дни всё казалось нормальным: суета приготовления к балу по случаю дня рождения маскировала угнетающую атмосферу, и даже Филипп не выглядел настолько хмурым. Он, как обычно, находился в своих мыслях, но они словно приносили ему удовольствие. «Даже у него хорошее настроение», — качал головой Эдвард и безуспешно пытался понять, зачем его вызвали из Академии. Его присутствие никому не приносило пользы: он без дела слонялся по замку, часами сидел в библиотеке, хотя почти не читал — просто там были очень удобные обитые бархатом подоконники, а из окна открывался вид на парк и город. По ночам там зажигались огни, а глубокое, тёмно-синее небо испещряли крошечные звёзды, одна из которых день за днём горела ярче и ярче, предвещая большой праздник, который вот-вот должен был так же ярко загореться десятками свечей. Днём атмосфера предвкушения спадала, но серые пустые пейзажи казались такими спокойными, что совсем не верилось, что где-то на юге идёт война, опять и опять вспыхивают ожесточённые сражения, что границу пересекла мощная опасная техника, работающая, по слухам, не на магической энергии, а на каком-то редком топливе со второго материка. На эту технику не действовали магические преграды…

— Эй, Эд. — Эдвард вздрогнул и повернулся к Филиппу. — Тебя маман зовёт.

— Почему это говоришь ты, а не кто-то… другой? — спросил Эдвард, спрыгивая с подоконника. Обычно к матери его звали слуги или гувернёр.

Филипп криво усмехнулся.

— Потому что зовёт она тебя на подгонку костюма, на которой только что был я. Чего не сделаешь, чтобы отделаться от этого.

Эдвард весело хмыкнул — примерка костюмов перед балами и приёмами была общей их бедой.

— Мне кажется, мама жалеет, что у неё нет дочери, — сказал он, — и отыгрывается на нас.

Филипп прыснул и покачал головой. Эдвард пожал плечами и ушёл, а Филипп сел на подоконник и прислонился лбом к холодному стеклу. На нём тут же образовался след от его дыхания. У Филиппа ужасно болела голова, и он надеялся, что так станет хоть немного легче. Какое-то время он просто смотрел во двор, медленно моргая и вдыхая через рот. Прямо под окнами — сухая, бледно-зелёная трава, голые кусты, покрытые тонким инеем. Замковая стена, обвитая ветвями низких, слабых деревец, напротив окна казалась серой. Как и фонтаны, что краем глаза видел Филипп левее по парковой аллее. Там, в стылой дождевой воде, ещё плавали гнилые листья. В этом году, несмотря на то что первый зимний месяц был на исходе, на Пиросе так и не выпал снег. Осень тоже стояла долго. Заморозки начались совсем недавно.

Виски сдавило новой волной боли. Филипп зажмурился, но уже через миг распахнул глаза, пронзённый внезапным предчувствием. На него смотрел человек. Филипп мог поклясться — секунду назад его не было. Незнакомец стоял под окном, держа в руке посох с мерцающим кристаллом на верхушке, и смотрел из-под капюшона, полностью скрывавшего лицо. Филипп не видел глаз, но пронизывающий насквозь взгляд ощущал прекрасно. Под этим взглядом он замер, не смея даже дышать.

Словно убедившись, что на него смотрят, незнакомец отвернулся и начал чертить посохом на дорожке непонятные линии. Филипп насторожился и, забыв о боли, прижался к стеклу, внимательно следя за его действиями. И вдруг понял: в разрозненных линиях вырисовывались драконы! Из их схематичных пастей вырывались клубы пламени, а люди и странные машины, как на оживших картинках, горели в чёрточках огня. Секундой позже Филипп разглядел над драконами нечто, похожее на щит или герб с буквой «П». «Пирос», — догадался он и перевёл взгляд на «атакованных» драконами. Над ними был щит с буквой «Р».

— Ну конечно… — выдохнул Филипп и тут же стёр со стекла пар, чтобы ничего не пропустить.

Но человек в плаще закончил и снова взглянул на Филиппа. Резкий порыв ветра вырвал из-под капюшона длинные седые волосы, взметнул плащ — и человек рассыпался множеством снежинок. Они вихрем пролетели над травой, взмыли в небо — и на землю обрушился снегопад.

Уже на следующий день после этого странного происшествия состоялся бал по поводу семнадцатилетия Филиппа. Разумеется, приглашены были все члены Восточного Альянса и, традиционно, богатые и влиятельные семьи Пироса, которым, однако, было предложено уехать после празднества. Никто не смел спорить.

Приглашённые, как и виновник торжества, понимали: бал устраивали для сбора Альянса без привлечения лишнего внимания, а потому все вели себя так, словно пришли именно на праздник, а не на политический приём, где рано или поздно придётся говорить о неприятной для всей восточной части Мэтрика разгорающейся войне. Все поздравления имениннику были данью вежливости, на самом деле гостей больше занимала политическая часть «праздника». И Филипп, со сдержанной улыбкой принимая поздравления и подарки, не мог никого за это винить — его собственные мысли были заняты тем же. Он догадывался, что отец будет опять просить о военной поддержке, потому что иначе против теневых магов Райдоса, да ещё и владеющих немагическим оружием, его королевству просто не выстоять. С начала осени обстановка обострилась. Немагическое оружие пускалось в ход всё чаще и чаще, и Пирос оказался в западне. У них не было выхода в океан, не было стабильного партнёрства с Форкселли — и не было чертежей, чтобы наладить производство подобной техники. Командование находилось в постоянном напряжении, пытаясь передумать, переписать стратегии. Изначально расчёт шёл только на магию…

Члены альянса не могли не понимать критичность ситуации, и Филипп намеревался узнать их решение из первых уст. Он знал, как это сделать. Более того, он уже такое проворачивал. Но в этот раз ему нужен был ещё один человек. Тот стоял в углу зала, в тени под колонной, где его, казалось, никто и не замечал, и ждал Филиппа. У них была договорённость.

Когда торжественная часть закончилась и гости переключили внимание друг на друга, обсуждая только им интересные новости, Филипп направился к выходу. Он как бы невзначай взглянул на долговязого рыжего молодого человека и едва заметно кивнул, мол, следуй за мной. И тот, выждав пару секунд, тоже покинул зал.

Они встретились в коридоре. Молодой человек поравнялся с замедлившим шаг Филиппом, и тот с дружеской улыбкой протянул руку.

— Здравствуй, Уибер.

— Рад вас видеть, ваше высочество, — сдержанно ответил он, бросая взгляд на проходящих мимо девушек.

Те кокетливо засмеялись. Уибер втянул голову в плечи и поправил очки в тонкой оправе.

— Мило, — прокомментировал Филипп, не оборачиваясь на девушек. — Пройдём со мной. Нам нужно как можно меньше глаз. Ты ведь принёс?

— Разумеется. — Уибер постучал ладонью по левой стороне груди. Там, во внутреннем кармане, у него находился чип в форме жука, который они с Корнелием Уэром разрабатывали для Филиппа. — Где мне тебе это показать? — спросил Уибер, оглядываясь по сторонам.