Сама написала заявление… Дура. Моя дура. Как она могла подумать, что я с ней играю? Впервые в жизни возненавидел тренажерку за то, что сделала из меня мужика. Спасибо! Теперь я притягиваю к себе лишь тупых и корыстных. На беду свою еще и одеваюсь, как самодостаточный человек.

Сколько у меня было баб – не с честь. В этом Виктория целиком и полностью права. Я – покоритель женских сердец, сердцеед, любитель красивых форм и вообще всего красивого. И тут облом. Увидел что-то в Синем чулке, которому я ни в каком виде не нужен. Но ей понравился наш поцелуй – это факт. Иначе не отвечала бы мне и не бегала бы теперь в надежде спрятаться. Можно ли это рассматривать, как шанс на взаимность? Определенно, да. Особенно после того, как я посажу ее бывшего мужа. А потом мы поговорим и все выясним. Раз и навсегда.

Пускай теперь я в неоплатном долгу перед Галкой, но это того стоило. Сейчас я знаю все о своей крошке, и мне легче. Пирантел, кофе, опоздание и отпуск с увольнением – вот это спектакль. Похоже кто-то закрылся от внешнего мира бронированной стеной и не хочет вылезать оттуда. Особенно от мужчин. Ну, да это ненадолго. Я покажу ей, что такое настоящая любовь. Что такое нежность, страсть и уважение. Да, то, как я вел себя раньше, рассказывало ей обо мне совсем не то, что надо. Это должен был быть один из последних шагов на пути к запретному плоду. Мне должны в первую очередь доверять. А уже потом, возжелать, потерять голову, влюбиться и дорожить каждым прожитым совместно моментом.

Время тянулось нестерпимо долго, и меня уже начало ощутимо потряхивать. Я периодически вставал и подходил к окну, всматриваясь в прохожих и пытаясь выцепить взглядом того урода, что сломал моей Вике жизнь. Она не его собственность, чтобы решать за нее как жить и жить ли вообще. В этом плане у меня похожее положение. Только вот в моем случае все совсем иначе. Я защищу – у меня есть деньги и связи. Мне подкинули большую свинью, наказав проработать здесь полгода. Полгода на должности какого-то начальника отдела! Но отец был непреклонен и пообещал поспособствовать краху моей собственной компании, а также еще нескольких проектов, если я не возьмусь за ум. И для этого он придумал для меня наказание – своего рода изощренную пытку. Столько времени потратить впустую, не развиваясь и толком не зарабатывая.

Если честно, когда впервые переступил порог вверенного мне отдела, то подумал, что попал в дурдом. Даша, Ира, Полина и Лида меня сразу же пометили, как объект страсти. У меня не было иного выхода, кроме как убрать их всех по очереди. А то так и норовили в штаны залезть своими цепкими пальцами. Эти девицы были на все готовы ради того, чтобы не то, что остаться на своих местах, но и выбить у меня повышения. Чего я только не наслушался… Но их всех переплюнул Владимир, который, как выяснилось, больше по мальчикам. Вот с ним до сих мучаюсь, потому что свою работу он выполняет хорошо. И Вика. Тут вообще без комментариев. Мне даже не хотелось заглядывать в ее отчет. С ее мозгами надо руководить собственной фирмой, а не быть на побегушках у босса-извращенца. И это я сейчас не про себя говорю. Кстати, а если переманить ее к себе? А что, пускай себе увольняется. Только вот работать будет на должности зама генерального директора. А потом и я вернусь.

++++

Выходя из уборной, я искренне надеялась, что никто не заметит моего подавленного состояния. Хорошо, в туалете находилось несколько кабинок, и мне не пришлось освобождать помещение, когда по нужде захотели Баранова и Иртгольц. Они зашли и вышли, не обратив никакого внимания на крайнюю запертую кабинку, в которой притаилась я. В коридоре тоже никого не встретила. В отделе же склонила голову и притаилась за монитором, делая вид, что работаю.

Галя тоже работала и продолжала с кем-то переписываться. Вот, стерва! Получила желаемое, и теперь радостно всем рассказывает об этом. А если Павел Ефимович ей еще и повышение пообещал, то все, мне можно вешаться. И вот что самое интересное: мне-то до этого какое дело? Я увольняюсь, ухожу перед этим в отпуск, начинаю новую жизнь. Без этой похотливой горы мышц, который не припустит ни одну серую мышку. Я поступаю, как хочу и как считаю нужным. Мне в моей жизни не нужны лишние люди, которые будут паразитировать на моем горбу. Одного по горло хватило. Год прошел с момента развода, а он все никак не успокоится.

Когда до конца рабочего дня оставался примерно час, за окном послышались громкие крики. Я бы даже сказала, отборная ругань. И я бы, скорее всего, не обратила на это никакого внимания, если бы не до боли знакомый голос. Кажется, Виктор пришел пораньше, и это не понравилось нашим охранникам. Дурак. Совсем допился, раз полез на «амбразуру».

– Руки за голову, всем оставаться на своих местах! – донесся приказ из рупора. Таким обычно полиция призывает народ к порядку. Но в данном случае этого не может быть… Или может? Что Махоркин такого сделал, что к нему на рандеву прилетели стражи порядка?

Не сговариваясь, мы с Вовкой кинулись смотреть, что же там происходит. Наша новенькая одарила нас полным осуждения взглядом и снова уткнулась в свои бумаги.

– Виктор Махоркин, вы обвиняетесь в краже имущества некоего Константина Лодкина и мошенничестве, - проговорил мужчина в форме, которого я теперь хорошо видела. Крепкий, натренированный, он медленно надвигался на ощерившееся подобие человека.

Что сказать… С момента нашей последней встречи Витя сильно исхудал. Жизнь его основательно потрепала. Я смотрела на его задержание и с трудом сдерживалась, чтобы снова не зареветь. От облегчения. Потому что он отсидит свой срок (и он будет значительно больше, чем за побои) и не захочет мне мстить. Господи, спасибо тебе!

– Вика, Володя, я конечно все понимаю, - раздался над ухом бархатистый голос, - но не хотели бы вы вернуться к работе?

– Тут просто менты накрыли какого-то вора, - с ходу начал оправдываться Вовка. – Вот мы и не устояли. Простите, сейчас исправимся.

А я стояла и смотрела, как Махоркину на запястья надевают наручники. Как его сажают в полицейскую машину и увозят в отделение. И я не понимала, рада ли я этому или мне его жаль. Определенно, первое. Только вот нормально ли вот так вот легко и непринужденно радоваться чужому горю? Мне хотелось закричать от радости и одновременно с этим заплакать. Он получил по заслугам. У меня теперь точно начнется новая жизнь.