– С такого расстояния? – недоверчиво переспросила Лейла.

– Я видел, как ты стреляешь. Ты – один из лучших стрелков, какие только мне встречались. Так что в тебе я не сомневаюсь. А потом не мешкай ни секунды – сразу ныряй вправо и падай.

– А ты? Что ты сам собираешься делать?

– Стрелять в бородача.

– Но здесь же трое…

– Мы не в состоянии снять троих сразу. Из-за их чертова построения такая попытка будет чистейшим безумием.

Лейла еще раз нацепила на лицо неискреннюю улыбку, а потом поднесла свою видеокамеру к глазам, одновременно с этим правой рукой поднимая «хеклер и кох» на уровень пояса.

Брайсон проказливо улыбнулся и тоже поднял видеокамеру. Одновременно с этим его свободная рука аккуратным, едва заметным движением скользнула за пояс и извлекла из кобуры «беретту». Руки у Брайсона дрожали; дышал он с трудом.

Бородатый лжесвященник – он стоял точнехонько за Лейлой, футах в шестидесяти-восьмидесяти, и его прекрасно было видно через объектив камеры, – опустил бинокль. Что бы это значило? Уловки Брайсона сбили их с толку и они решили покамест не стрелять? Или они не хотят открывать огонь в таких условиях, когда вокруг полно посторонних, ни в чем не повинных людей? Если это и вправду так, они с Лейлой получили небольшую отсрочку, небольшой выигрыш во времени.

Если же нет…

Внезапно бородач встряхнул кистью руки – на вид совершенно невинный жест. Ну подумаешь, затекла у человека рука, он и восстанавливает циркуляцию крови. Но это явно был сигнал. Несколько кратких мгновений, и Брайсон осознал, что сейчас произойдет. Нет!

У них не осталось времени, совсем не осталось.

Пора!

Ник бросил видеокамеру, вскинул пистолет и трижды подряд выстрелил поверх плеча Лейлы.

В тот же самый миг Лейла отпустила свою камеру, и та закачалась на ремне, – а Лейла, стремительно поворачиваясь из стороны в сторону, принялась палить из своего «магнума» 45-го калибра поверх голов толпы.

Последовало секундное замешательство, тут же сменившееся вспыхнувшей пальбой. Выстрел следовал за выстрелом с молниеносной скоростью, и со всех сторон зазвучали крики ужаса. Брайсон бросился на землю, но успел еще увидеть, как бородач зашатался и осел – очевидно, он словил-таки свою пулю. Лейла нырнула вниз и упала рядом с Брайсоном, попутно сбив с ног какую-то молодую женщину. В человека, стоящего совсем рядом, ударила шальная пуля, и он упал – раненный, но, к счастью, несерьезно.

– Готово! – выдохнула Лейла, перекатившись на бок. – Блондинка готова – я видела, что она упала.

Пальба прекратилась так же внезапно, как началась, но в воздухе по-прежнему висели перепуганные крики.

Двое предполагаемых убийц Брайсона вышли из игры – возможно даже, навсегда. Но по крайней мере еще один оставался в строю – Паоло, наемник из Чивидали. И можно было не сомневаться в наличии других; братец Паоло наверняка находился где-нибудь в ближайших окрестностях.

Разбегающиеся люди то и дело врезались в лежащих Брайсона и Лейлу и спотыкались об них. Пинки получались весьма чувствительные. Толпа обратилась в паническое бегство, и Брайсон с Лейлой снова оказались посреди разбушевавшегося хаоса. Они кое-как поднялись на ноги и тоже припустили бежать, затерявшись среди обезумевшей толпы.

Петляя среди людского потока, Брайсон вдруг увидел отходящую от площади узкую улочку, мощенную камнем. Она была лишь чуть шире переулка – там с трудом могла проехать машина. Брайсон бросился туда, пробивая себе дорогу через толпу. Он твердо вознамерился добраться до этой улочки и уйти по ней как можно дальше, дабы скрыться от братьев-итальянцев и всех прочих, кто мог гнаться за ним. Насколько можно было судить на первый взгляд, эта улочка, застроенная старинными домами, была полна небольших двориков и переулочков, выходящих на другие улочки. Словом, настоящий лабиринт, в котором нетрудно затеряться.

Раненое плечо Ника запульсировало, кровь потекла горячим ручейком – рана, начавшая было подсыхать, снова открылась. Боль сделалась нестерпимой. Но Брайсон все-таки заставил себя бежать быстрее. Лейла без усилий держалась рядом с ним. Их шаги эхом раскатились по пустынной улочке. Брайсон оглядывался на бегу, выискивая дворик, подворотню, магазинчик – любое укрытие, куда можно было бы нырнуть. Вот маленькая романская церковь, притулившаяся меж двух каменных зданий, на вид еще более древних, – но она заперта; написанное от руки объявление, висящее на тяжелой деревянной двери, сообщало, что церковь закрыта на ремонт. Похоже, в этом городе величественных церквей и соборов церкви поменьше, которые не привлекали особого внимания туристов, не могли рассчитывать на хороший уход и приличное финансирование.

Поравнявшись с церковью, Брайсон внезапно остановился, вцепился в массивное железное кольцо, служащее дверной ручкой, и дернул.

– Что ты делаешь? – встревоженно спросила Лейла. – Шумно же! Оставь ее, уходим!

Дыхание женщины было учащенным, грудь тяжело вздымалась, лицо покраснело. По улице грохотали приближающиеся шаги.

Брайсон не ответил. Одним мощным рывком он наконец-то одолел дверь. Висячий замок был маленьким и проржавевшим, а петли, в которые он был продет, – еще более ржавыми, и они с громким треском оторвались от двери. Как правило, люди не врываются в церковь силой; замок выполнял чисто символическую функцию, а большего от него в этом набожном городе и не требовалось.