Шрифт:
– Нет, мадам, в Бордо в шесть часов вечера вы должны переменить поезд, – опять сказал ей кондуктор по-французски, поклонился и исчез из купе.
– Боже мой! Это опять пересаживаться! Как я не терплю этой пересадки! – вырвалось у Глафиры Семеновны.
6
В шесть часов вечера были в Бордо. Поезд вошел под роскошный, но плохо освещенный навес из стекла и железа. Пассажирам, едущим в Биарриц, пришлось пересаживаться в другой вагон. Супруги Ивановы всполошились. Явился носильщик в синей блузе. Глафира Семеновна сама сняла с сетки свои картонки со шляпами.
– Ты как хочешь, а эти две картонки я не могу поручить носильщику, – говорила она мужу. – Неси ты сам…
Николай Иванович сделал недовольное лицо.
– Но это же, душечка… – начал было он.
– Неси, неси. Вот эта шляпка стоит восемьдесят три франка. Больше четырех золотых я за нее заплатила в Париже. А носильщик потащит ее как-нибудь боком – и что из нее будет! Неси…
И муж очутился с двумя картонками в руках.
– Биарриц… Вагон авек коридор, же ву при… – скомандовала Глафира Семеновна носильщику и торопила его.
– Будьте покойны, мадам… Времени много вам. Здесь вы будете сорок минут стоять, – отвечал ей старичок носильщик и поплелся как черепаха.
Поезд в Биарриц был уже готов, но стоял на противоположной стороне вокзала, на другом пути. Это был поезд Южной дороги. В нем уже сидели пассажиры.
– Вагон авек коридор, авек туалет, – напоминала носильщику Глафира Семеновна, но в поезде не было ни одного вагона с коридором. Все вагоны были старого французского образца с купе, у которых двери отворялись с двух сторон. – Варвары! – сказала она. – Вот вам и французы! Вот вам и цивилизованная нация, а не может понять, что вагоны без уборной быть не могут.
Пришлось садиться в тесноватое купе, где уже сидела пожилая дама, горбоносая, в усах и с маленькой мохнатой собачонкой в руках. Собачонка ворчала и лаяла на супругов, когда они садились.
– Приятное соседство, нечего сказать… – ворчала Глафира Семеновна и крикнула на мужа: – Тише ты с картонками-то! Ведь в них не репа.
Николай Иванович промолчал и стал располагаться у окошка. Через минуту он взглянул на часы и проговорил:
– Полчаса еще нам здесь в Бордо стоять. Бордо… Такой счастливый случай, что мы в знаменитом винном городе Бордо… Пойду-ка я в буфет да захвачу с собой бутылочку настоящего бордоского вина.
– Сиди! Пьяница! Только и думает о вине! – огрызнулась на него супруга.
Она была раздражена, что в поезде нет вагона с коридором, и продолжала:
– Нет, в деле удобств для публики в вагонах мы, русские, куда опередили французов! У нас в первом классе, куда бы ты ни ехал, так тебе везде уборная, отличный умывальник, зеркало и все, что угодно.
– Зато здесь рестораны в поездах… – попробовал заметить супруг.
– Тебе только бы одни рестораны. Вот ненасытная-то утроба… Пить, пить и пить. Как ты не лопнешь, я удивляюсь!
Николай Иванович пожал плечами и, показав глазами на усатую соседку, тихо пробормотал:
– Душечка, удержись хоть при посторонних-то! Неловко.
– Все равно эта собачница ничего не понимает.
– Однако она может по тону догадаться, что ты ругаешься.
– Не учите меня! Болван!
Муж умолк, но через пять минут посмотрел на часы и сказал со вздохом:
– Однако здесь мы могли бы отлично пообедать в ресторане. Бог знает, когда еще потом поезд остановится, а теперь уже седьмой час.
– Вот прорва-то! – воскликнула супруга. – Да неужели ты есть еще хочешь? Ведь ты в три часа только позавтракал. Ведь тебе для чего ресторан нужен? Только для того, чтобы винища налопаться.
– Не ради винища… Что мне винище? А я гляжу вперед. Теперь есть не хочется, так в девять-то часов вечера как захочется! А поезд летит как птица, и остановки нет.
– Не умрешь от голоду. Вот гарсон булки с ветчиной продает, – кивнула Глафира Семеновна в открытое окно на протягивающего свой лоток буфетного мальчика. – Купи и запасись.
– Да, надо будет взять что-нибудь, – сказал Николай Иванович, выглянул в окошко и купил четыре маленькие булочки с ветчиной и сыром.
– Куда ты такую уйму булок взял? – опять крикнула ему супруга.
– Я и для тебя, душечка, одну штучку…
– Не стану я есть. У меня не два желудка. Это только ты ненасытный. Впрочем, у него виноград есть. Купи мне у него винограду тарелочку и бутылку содовой воды.
– Вот тебе виноград, вот тебе содовая вода.
Глафира Семеновна стала утихать.