– Я не понял, вы музыкальное издание или брачное агентство? – мрачно изрекает Саймон в ответ на очередной вопрос «про половинок», и никто не спорит, потому что в Саймоне росту на шесть с плюсом футов, и не какая-то фигня электронная торчит из кармана, а настоящая сигарета за ухом.

Трой в расшитой пестренькой майке с блестками по плечам ощущает себя очень невидимым.

Странно наблюдать, как коллеги стойко переносят едкие замечания. Вспоминается Том, которого вынесло прочь от его невнятного комментария про то, что он «хороший парень, который играет на разных музыкальных инструментах». Но Том какой-то невероятный, вразумительный; потешается над каждой остротой и очень впечатлен описанием «туалетный ёршик на грибах с гитарой». Ральф всё равно не верит во «все эти ваши интернеты», об Майка ломаются злые языки, потому что сам он злее и языкастее. А Саймон – единогласно – последний из рок-н-ролльных идолов; никто не критикует Саймона.

? ? ?

Трой очень ярко помнит витрину с музыкальными инструментами залитую полуденным солнцем, но напрочь забыл название города.

– Смотри, какая гитара офигенная! – стучит он по стеклу рядом с вывеской. – С котиками! Тебе надо?

– Мне хватает гитар, – отнекивается Сидни.

– А с котиками есть?

– Нет.

– Ну вот! Смотри какая!

Товарищ смеётся от его восторгов, глубоко и бархатно, совсем не обидно.

– Себе купи, раз нравится.

– Мне зачем, я не играю.

– Научишься.

Трой теряется, будто эта мысль на ум ему не приходила.

– Ну что ты в самом деле, – Сидни достаёт пачку разноцветных купюр из заднего кармана, отсчитывает по одной, качая головой. Никто уже не использует бумажные деньги казалось бы. – Сколько она там? – он щурится на ценник и отсчитывает ещё немножко. – Точно играть будешь?

– Буду! – резво отзывается Трой. – Очень буду!

Тот снова смеётся, кладёт руку чуть ниже лопаток, подталкивая ко входу; кажется, пальцы у него длиннющие, ладонь перекрывает всю спину. Трой жмурится и чувствует себя восхитительно маленьким и счастливым.

? ? ?

Трой бодается с прессой до тех пор, пока в один прекрасный день не получает статус «нехаризматичный лидер группы».

– Что за хуйня, Сид? Как с этим справляются? – хлюпает он в трубку, потому что спустя все колкие рифмованные строки Сидни Янг всё равно мякотка на фоне зубастых журналюг и скучающих диванных аналитиков.

– Ты не хочешь знать ответ.

– А без бутылки?

– Понятия не имею, я не справился, – напоминает он и вздыхает как всегда меланхолично, но будто ветерком тёплым в ухо дунуло. – Ты лучше всего этого. Не загоняйся, кот. Ты гораздо, гораздо лучше.

Забавнее всего, что он в самом деле знает. Но Сидни прав в другом: больше всего сейчас хочется выпить. Но не радостного шампанского, как обычно, а чего-нибудь, чтобы ужраться в хлам, позвонить папе и реветь пьяным олухом, чтобы он забрал его отсюда; а потом отрубиться к чертям собачьим до самого конца света.

Но Саймон обещал, что больше не будет, а значит и он тоже.

? ? ?

Папе он всё равно звонит, но не ревёт олухом, а несёт что-то про погоду и пейзаж за окном, заурядное и угрюмое.

– Ребёнок, ты не приболел? – переживает папа. – Звучишь неважно.

– Пап, ты что, газет не читаешь? Я «болезненно трезвый», – фыркает он в трубку и поясняет. – Заебался просто.

– Разъебись обратно, пожалуйста, – распоряжается папа. – Расслабься. Серьезно, Трой, ты в порядке?

Он бы и рад, конечно, расслабиться но он сам «наложил сухой закон на группу», как говорит Майк, а курить уже давно бросил. Ну как бросил?

– Очередная последняя? – иронизирует названный идол группы.

– Ой, заткнись, Саймон, – огрызается он. – Да-да, вот такое я трепло безвольное.

На самом деле, Саймон тоже трепло безвольное, и ему дико стыдно за то, что уже второй раз он делает вид, что водка не пахнет. Трой категорически не согласен, что дурные привычки никогда по-настоящему не бросаются, докуривает как последний раз в жизни, выкидывает в трубу ментальную медальку за достижение, и снова обещает себе «никогда больше».

Хуже всего, что он в порядке, в образцово-показательном злоебучем порядке. Без единой нездоровой привычки – хоть на выставку отправляй. Единственный плюс всего этого треклятого ЗОЖа: бежать он может очень долго. Гораздо дольше Саймона. Объективно (наверное, скорее всего) он реально в хорошей физической форме и хочется спросить в толпу: какого хуя?

Он боится, что коллеги не будут малодушничать, уличат нарушителя и сдадут ему, как сдала Эмма, потому что он хоть и «нехаризматичный», но все равно лидер группы и несёт ответственность за Саймона. А он, конечно, в порядке и отличной физической форме, но чисто по-человечески просто не вывозит.

Ещё больше он боится, что в один прекрасный день, пока он отвернётся, кто-нибудь из его любимых алкашей залезет в бутылку так далеко, что не сможет выбраться обратно. А он просто ляжет рядом и сдохнет от стыда и горести.