Чопра с недоумением наблюдал, как Ганеша наслаждается музыкой, прикрывает глаза, хлопает ушами в ритм и описывает хоботом круги в воздухе, словно он толстокожий маэстро, дирижирующий неистовой мелодией.

Иногда это было уж слишком, и Чопра переключался на Всеиндийское радио или, ещe лучше, на обзоры крикетных матчей. Подопечный на это обычно обижался, отворачивался от Чопры, вставал к нему задом и долго дулся.

Они подъехали к полицейскому участку Сахар, как раз когда из пристроенного гаража, кряхтя и фыркая, выезжал видавший виды служебный синий грузовик, в кузове которого обливались потом несколько мрачных полицейских. Чопре на секунду стало любопытно, куда они направляются.

Он давно не заезжал в участок и не ожидал увидеть такие перемены в Стране чудес. Кажется, кто-то недавно подмел терракотовую плитку во дворе, которую безжалостное солнце осветлило до бледно-розового цвета. У салунных дверей участка годами, словно часовой, стояла пальма в горшке, она даже подхватила что-то вроде хронического грибка, отчего сбросила почти все листья. Но теперь на ее месте стояла композиция с цветущими растениями. С цветами – желтыми делониксами, розовыми бугенвиллиями и ярко-красным гибискусом – все заиграло новыми красками, и воздух наполнился приторной сладостью.

Дикая свинья, которая давно повадилась приходить во двор после обеда ради объедков из ланч-боксов, теперь в замешательстве глядела на цветы, словно пытаясь запомнить подробности для доклада высшему начальству.

Чопра шагнул сквозь салунные двери.

Он ощутил, что тоска сдавила ему грудь, как и всегда, когда он вспоминал двадцать с лишним лет, которые провел во главе этого форпоста. Он всегда воспринимал это место именно как форпост – островок справедливости в огромном море порока, в которое, как иногда казалось, превратился Мумбаи.

Чопра знал, что порой он чересчур требователен, но все-таки был убежден, что сотрудники должны сами стремиться к соблюдению дисциплины, ее нельзя навязывать угрозами. Чем выше ранг, тем больше ответственности. Полицейский участок был отражением руководителя. Плохой полицейский, продажный полицейский, некомпетентный полицейский – такой пагубно влиял на своих подчиненных. Они брали пример с него. И Чопра всегда следил за тем, чтобы служить прекрасным примером для своих подчиненных.

Он остановился и огляделся. Что-то изменилось. Участок сиял. Стены заново выбелили, а старую напольную плитку отполировали до яркого блеска. Лопасти потолочных вентиляторов протерли, а из проемов решетчатых окон вытащили тысячи дохлых мух. Все четыре обветшалых стола в приемной починили, покрасили и привели в порядок. Каждая бумажка лежала на своем месте. Со стен убрали галерею потрепанных плакатов с давно умершими преступниками, теперь вместо нее были мотивирующие послания, например: «НЕ ПЛЮЙТЕ В УЧАСТКЕ. ПЛЕВАТЬСЯ – ЭТО ПРЕСТУПЛЕНИЕ», «ЧИСТОТА – ЗАЛОГ БЛАГОЧЕСТИЯ» и «МЫ ПОМОГАЕМ ЛЮДЯМ, НО ЕСЛИ ПРИДЕТСЯ – СТРЕЛЯЕМ В НИХ».

Чопра застал картину кипучей деятельности, которую не привык наблюдать после обеда, потому что большая часть служащих в это время обычно проваливалась в полузабытье.

– Чопра-сэр!

Он обернулся и увидел, что к нему быстро направляется молодой констебль Сурат и широкая улыбка озаряет его простоватое лицо.

Чопра сам себя поправил.

Сурат уже не констебль. Недавно его повысили до младшего инспектора – отчасти благодаря расследованию Чопры о торговле людьми, в ходе которого беднягу Сурата ранил один из бандитов.

Конец ознакомительного фрагмента.