Сиенна смахнула навернувшиеся на глаза слезы, но рассмеялась, снова обняв Аргуса. Ей хотелось плакать, потому что она была встревожена и не спала с тех пор, как приехала в Рино, и она внезапно поняла, что отчасти причина заключалась в том, что у нее не было безопасного выхода, не было своих людей, к которым она могла бы обратиться, тех, кто придавал ей силы и утешал и позволял переварить услышанное, разобраться с мириадами ужасов, которые принесла с собой ее работа. Прошло всего десять минут с тех пор, как она вошла в парадную дверь, но это была десятиминутная передышка, позволившая ей отвлечься от жестокого преступления и неоплаченного наказания, и она уже чувствовала себя более собранной.

Гэвин подошел к ним и протянул ей бокал красного, улыбаясь, когда она взяла его. Их пальцы соприкоснулись, и она почувствовала небольшой заряд между ними и отвернулась, сделав глоток, сказав себе, что это вино вызвало прилив жара.

— Пожалуйста, скажите мне, что вы двое все еще выступаете, — сказала Сиенна Аргусу и Мирабель.

— Больше нет, — сказал Аргус. — Мира ушла на пенсию пять лет назад, а я в прошлом году. Я нанял другую ассистентку после нее, но, э-э, — он пожал плечами, выражение его лица было более чем разочарованным, — у нее не было ни индивидуальности, ни грации моей Миры. И она плохо разбиралась в картах.

— Он нанял ее из-за других преимуществ, — сказала Мирабель, прижав ладони к груди, прикрытой фартуком.

— Тьфу. Мне не нужны другие преимущества, кроме твоих, — сказал он, подмигнув ей.

— О, пожалуйста, — сказала Мирабель, помешивая что-то похожее на соус на плите, закатывая глаза, но сопровождая это явно довольной улыбкой. — И я не сильна в картах.

— Ах, но ты хороша. Перестань отрицать это.

Сиенна улыбнулась, потягивая вино. Что-то всегда создавало у Сиенны впечатление, что Мирабель не любила карты. Или, скорее, ей не нравилась идея играть с ними в азартные игры. Сиенна задумалась, не потому ли это, что она знала кого-то, у кого были проблемы с азартными играми — может быть, того жестокого мужа, о котором она упоминала… Может быть, родителя. У нее всегда было неодобрительное выражение лица с поджатыми губами, когда Гэвин и Аргус играли на спички или пенни, причем Гэвин выделялся тем, что легко и драматично тасовал карты и выигрывал каждую раздачу. Сиенна предположила, что именно поэтому они держали в секрете свой маленький онлайн-бизнес.

И неудивительно — Мирабель пришла в ярость, когда Гэвин сказал ей, что хочет зарабатывать на жизнь игрой в карты… или попытается это сделать. Она решила, что это была еще одна причина, по которой он был так напряжен прямо перед их свадьбой-которой-не-было.

— Аргус, помоги мне достать это жаркое, хорошо? — сказала Мирабель, оторвав ее от воспоминаний.

Сиенна поставила свое вино на стойку.

— Я могу помочь, Мирабель.

— Нет, нет, расслабься. Прошло слишком много времени с тех пор, как я готовила для кого-то другого, кроме этих двух болванов, которые съели бы кучу грязи, если бы я им ее подала.

— Это потому, что ты придала бы грязи приятный вкус, — сказал Аргус, поцеловав ее в щеку.

— Я могу показать Сиенне задний двор, — предложил Гэвин.

— Да, да, — сказала Мирабель, открыв дверцу духовки. В нос Сиенне ударил аромат чего-то пикантного, отчего у нее потекли слюнки. — Я думаю, тебе понравится, Си. И тебе придется захватить купальник, когда придешь в следующий раз. А пока поговорите, выпей бокал вина. У вас есть двадцать минут. Аргус поможет мне закончить накрывать на стол, а потом ты сядешь напротив меня и ответишь на все мои миллион и один вопрос.

— Перестань угрожать ей, мама, — сказал Гэвин.

— О, тихо. — Мирабель прогнала его взмахом руки.

Сиенна улыбнулась.

— Я с нетерпением жду этого, — сказала она. И, конечно, было несколько тем, которые она надеялась не обсуждать во время своего первого визита в дом Мирабель, но на самом деле ей не терпелось рассказать ей о своей жизни. О колледже, о своей первой работе, о гордости, которую она испытывала, когда использовала свои таланты и помогла кому-то способом, который, как она знала, оказал влияние и, возможно, даже изменил жизнь. Она была очень далека от той маленькой девочки со спутанными волосами и стоптанными туфлями, которую Мирабель взяла под свое крыло, дав ей впервые почувствовать уют дома, которого она никогда знала. Она хотела поделиться своим новым «я» с женщиной, которую считала матерью, и она также обнаружила, что готова задуматься о том, в чем она все еще оставалась прежней, что было интересным осознанием, учитывая, что она думала, что провела последнее десятилетие, полностью избавившись от человека, которым была раньше. Возможно. Но не прошло и получаса с людьми, которые были ее приемной семьей, и она почувствовала, что эта девушка появилась вновь. Странно, это не похоже на негатив, скорее на своего рода слияние, возможно, давно назревшее. Она ушла и вернулась годы спустя с открытой раной. Каким-то образом эта рана постепенно заживала, после каждого сделанного ею шага. И, чтобы двигаться вперед, мне нужно полностью исцелиться. Может быть, именно поэтому у меня никогда не получалось полностью этого сделать.

Гэвин придержал для нее раздвижную стеклянную дверь, и она шагнула внутрь, в оазис Мирабель. Она постояла там несколько мгновений, сделала глоток вина, пока ее взгляд переходил от одной красивой детали к другой.

Забыть о жизни, прошедшей в милях отсюда… это место казалось другой планетой, не похожей на трейлерный парк, перед которым она сидела всего несколько недель назад. И она была счастлива за Мирабель, что та могла наслаждаться этой роскошью. Но Мирабель осталась все той же женщиной, какой была, когда ее задний двор состоял из растрескавшейся земли и перекати-поля. Место не определяет тебя, если ты этого не позволишь. Встреча с Мирабель здесь стала прекрасным напоминанием об этом.

— Я купил этот дом для нее сразу после того, как выиграл свой первый крупный турнир, — сказал Гэвин рядом с ней, отвлекая ее от размышлений. Она посмотрела на него, наблюдая, как он, прищурившись, смотрел на угасающий закат.

— Должно быть, это было приятно.

— Да, — сказал он, все еще глядя в небо. — Так и было. Это было здорово. — В его голосе звучали грустные нотки, которые она не совсем поняла, но ей хотелось спросить его о другом доме.

— Гэвин.

Он повернулся, его взгляд скользнул по ее лицу, выражение которого не изменилось. Он посмотрел на нее так же, как только что смотрел на сияющее небо.