Бакстер кивнул.

– Оставшиеся пять являются собственностью некоего Марселя де Бека.

– Лягушатник? – проворчал Боулс, уже предчувствуя недоброе.

В этот момент что-то щелкнуло у меня в мозгу. Кристофер Вингейт что-то говорил о французе с Каймановых островов…

– Не совсем, – проговорил Бакстер. – Де Бек родился в Алжире в тридцатом, потом семья перебралась во Вьетнам, тогда еще французскую колонию. Отец держал там свой бизнес, вложив все состояние в чайные плантации.

– А теперь де Бек живет на Каймановых островах, – сказала я.

– Откуда вы знаете? – вскинул на меня воспаленные от недосыпания глаза Бакстер.

– Вингейт упоминал о нем.

– Так что этот де Бек? Мы с ним не договорились? – спросил Кайсер.

– Точно. Он не только отказался предоставить нам во временное пользование свои картины, но и не разрешает экспертам осмотреть их на месте. Категорически.

Кайсер и Ленц впервые за этот день переглянулись.

– Чем он мотивирует свой отказ?

– Сказал, что это его стеснит.

– Вот гад… – пробормотал Боулс. – Какого черта он ошивается на Кайманах? Прячется?

– Именно, – подтвердил Бакстер. – В семьдесят пятом, когда мы эвакуировали на вертолете последних американцев с крыши нашего посольства в Сайгоне, де Бек рванул оттуда на личном самолете. А свои плантации продал буквально за считанные дни до наступления красных. Одно это уже вызывает подозрения. Но если бы только это! Известно, что де Бек был связан с разведками обеих противоборствующих сторон и работал по принципу «и нашим, и вашим». Поговаривают также, что он крупно нажился во время той войны, проворачивая различные темные сделки.

– Это называется мародерством, – презрительно скривившись, обронил Кайсер.

– А четыре года назад, – продолжал Бакстер, – де Бек оказался замешан в аферу с фальшивыми ценными бумагами на Парижской бирже. Якобы где-то в Африке нашли месторождение платины и все такое. В итоге ему пришлось, конечно, навострить лыжи, но свои пятьдесят миллионов он на сделке заработал.

Боулс даже присвистнул.

– Французы не могут выдернуть его с Каймановых островов, потому что де Бек вовремя подсуетился и оформил себе канадское гражданство. А у Канады и Кайманов нет соглашения о взаимной выдаче преступников.

– А у нас есть? – спросил Боулс, которому личность де Бека почему-то явно не давала покоя больше, чем другим.

– У нас есть, но де Бек не совершал преступлений на территории США. Другими словами, мы его за воротник взять не можем.

– Как сказать, – не унимался Боулс. – Если мы наберем достаточно улик по нашим похищениям, подтверждающих преступный сговор группы лиц, возможно, нам удастся под шумок прихватить и де Бека.

– У нас сейчас нет улик, Патрик, – терпеливо напомнил ему Бакстер.

А Кайсер вдруг озвучил мысль, которая вертелась у меня на языке последние несколько минут:

– Господа, а при чем тут Джордан Гласс? Зачем мы ее сюда позвали?

Бакстер вновь глянул на меня с экрана.

– Месье де Бек решил напоследок подсластить нам пилюлю и сделал довольно неожиданное предложение. Он лично сказал мне, что позволит нам сфотографировать его «спящих женщин»… Он так и отзывается о своих картинах, словно речь идет о живых людях… Но лишь в том случае, если фотографом будет мисс Гласс.

В комнате воцарилась немая сцена. Все взоры были обращены ко мне. А я почувствовала противный холодок под блузкой и жалко пролепетала:

– Не понимаю, почему я?

– Честно говоря, я надеялся, что вы поможете нам понять это, – ответил Бакстер.

– А может, это он убийца? – предположил Боулс, как видно, не признающий никакой дипломатии в деловых разговорах со своими. – Сначала он разобрался с Джейн Лакур, а потом узнал, что у нее есть сестра-близняшка, и решил повторить удовольствие.

Ленц быстро глянул на меня и, пожевав губами, раздраженно бросил:

– Пожалуйста, держите свои гипотезы при себе! Особенно гипотезы относительно преступлений, с которыми никогда не имели дела! Мы здесь не налетчиков ловим!

– Артур! – воскликнул с экрана Бакстер.

Лицо Боулса – и без того красное – еще больше налилось кровью. От неожиданности он лишился дара речи.

– Прошу прошения за резкость, – не глядя на него, глухо проговорил Ленц.

– Де Беку семьдесят, – сказал Бакстер. – Если он вдруг окажется серийным убийцей, это будет уникальный случай в истории человеческой цивилизации. Для кунсткамеры.