Дом генерал-губернатора в Москве. Литография 1839 г.

Генерал-аншеф граф Григорий Петрович Чернышев

Хозяин нового дворца, Захар Чернышев был сыном генерал-аншефа Григория Петровича, любимца Петра I, пожаловавшего своего фаворита сенаторским званием и графским титулом. Его отец за отличия в войне со Швецией получил в награду от Петра два портрета царя, украшенные алмазами. Злые языки поговаривали, что Петр 1 хорошо знал не только отца, но и мать Захара Чернышева — Евдокию Ржевскую, о которой он говорил: «Авдотья — бой-баба» и его легендарную бабку, выступавшую в разгульных «всешутейших и всепьянейших» соборах царя-реформатора в роли «князь-игуменьи». По словам Вильбоа, Авдотья «беспорядочным поведением своим имела вредное влияние на здоровье Петра».

По Москве упорно ходили слухи, что Авдотья пятнадцатилетней девочкой была брошена на ложе царя, а в шестнадцать лет Петр выдал беременную любовницу замуж за своего денщика Григория, дав за нею в приданое 4000 душ. Поговаривали, что даже после венчания ее законный супруг не допускался к ее брачному ложу. Фискалы усердно следили за возлюбленной императора, но связей, порочащих ее, так и не усмотрели. Евдокия хранила верность императору, за что Григорий Чернышев получал подарки и чины, а каждому из восьмерых ее детей государь оказывал царскую милость, жаловал «на зубок» деньги и деревни.

Авдотья Ивановна Чернышева — мать первого хозяина дома — сенатора, Московского генерал-губернатора З.Г.Чернышева

Если верить скандальной хронике, она все же имела любовников и «отравила Петра Великого своими милостями», то есть заразила «нехорошей болезнью», за что Государь приказал супругу отколотить ее без всякой жалости, но при дворе оставил. Кстати, сама Авдотья после смерти Петра рожала детей и прожила еще двадцать лет, что ставит под сомнение наличие у нее такого страшного диагноза.

Император Петр I — предполагаемый отец Захара Чернышева

При восшествии на престол Анны Иоанновны Авдотья была назначена в число восьми статс-дам, и, по словам современников, пользовалась большим расположением новой императрицы за умение рассказывать анекдоты и новости. Таким образом, в глазах современников, новый московский правитель был сыном самого царя Петра, поэтому и возводил свое родовое гнездо с невиданной доселе роскошью.

Сын «бой-бабы», Захар Григорьевич Чернышев слыл богатым вельможей и блестящим полководцем, вошедшим в историю России как покоритель Пруссии. Именно он вручил Екатерине Великой ключи от взятого Берлина. В день коронации императрицы он был возведен в генерал-аншефы и удостоен высшего ордена Российской империи — ордена святого Андрея Первозванного. Кроме славы «покорителя Берлина» о Чернышеве сохранилась память как о твердом и бескорыстном русском вельможе, но в то же время строгом и требовательном. Поговаривали, что он был фаворитом молодой Екатерины и настоящим отцом ее сына Павла. Впрочем, те же злые языки называли отцом цесаревича и Льва Нарышкина, и Сергея Салтыкова, и других любовников цесаревны. Как бы то ни было, Екатерина II высоко ценила администраторские способности Захара Григорьевича и назначала его на высочайшие руководящие посты.

На посту главы Москвы граф Чернышев пробыл недолго (с 1731 по 1735 г.), но успел сделать немало: с его именем связывается и ремонт Китайгородской стены, и начало устройства московских бульваров. Он занимался ремонтом Арсенала и Каменного моста, строительством Сената в Кремле, Мытищинского водопровода, знаменитого Бутырского тюремного замка. Именно он создал в городе первое уличное освещение.

Но особенно граф прославился борьбой с московской грязью, желанием, чтобы его город чистотою напоминал европейские города. Чернышев уничтожил топи и болота на городских реках, приказал спустить большинство прудов при обывательских домах, сломал мельницу и запруду в устье Неглинной, благодаря чему Моховая, Воздвиженка и Никитская освободились от непролазной грязи.

После смерти Захара Чернышев, не оставившего наследников, его дом приобрела казна за огромную по тем временам сумму в 200 тысяч рублей. Именно тогда он пережил первую в своей жизни серьезную перестройку, произведенную с большим размахом под началом все того же Матвея Казакова. Теперь он стал представлять собой монументальное трехэтажное здание, центр которого был выделен рядом пилястр и увенчан фронтоном. С тех пор дворец на Тверской стал резиденций московских генерал-губернаторов.

Согласно легенде, много веков назад один из первых московских правителей проклял всех, кого государь назначит на это место. Когда люди великого князя тащили на плаху тогдашнего градоправителя и военачальника, получившего чин по наследству, тот отчаянно упирался и, прежде чем принять смерть от руки палача, успел выкрикнуть роковое проклятие. Это место пустовало в течение столетий — возродил его Петр Великий, «расписав» в 1709 году все города по губерниям. В Москве появилось новое высшее должностное лицо — генерал-губернатор. С тех пор Москвой управляли более семидесяти губернаторов, генерал-губернаторов, московских главнокомандующих, председателей исполкома, мэров. Расскажем о самых знаменитых, ярких и неординарных руководителях столицы.

Боярин Тихон Никитич Стрешнев — первый губернатор Москвы (1709–1711)

Портретную галерею московских губернаторов открывает боярин Тихон Никитич Стрешнев — один из ближайших родственников жены царя Михаила Федоровича, царицы Евдокии Лукьяновны. В чине думного дворянина был приставлен дядькой к царевичу Петру вскоре после его рождения. При венчании на царство Иоанна и Петра Алексеевичей в 1682 г. именно он вел царевича Петра за руку

С воцарением Петра I Т. Н. Стрешнев возглавил Разрядный приказ, в 1699 году активно участвовал в розыске и казнях стрельцов-бунтовщиков. Царь не раз называл своим преданного боярина доверенным лицом, «отцом» и «благодетелем», и, отправляясь в составе Великого посольства в 1697 г. в заграничное путешествие, вверил ему, вместе с князем Ромодановским, управление страной. В Московском пожаре 1698 года был в числе тех, кто эвакуировал святыни из Успенского собора Кремля. По словам историков, царь Петр I настолько почитал Тихона Стрешнева, что, обрезая бороды боярам, он пощадил любимого боярина за его «испытанную преданность».