Мы купили пива и сели на лавку. Даже пиво не поправило мое настроение. Я ещё раз попробовал вести себя немного активнее и снова попытаться стать частью разговора, но это было без толку и снова замолчал. Тимур витал в своих мыслях, в то время как Алина пыталась снова захватить его внимания, а меня будто там не было вовсе.

Рядом с нами был буккроссинговая будка, которые стояли по всему центру Академгородка. Алина взяла оттуда книгу и нашла в ней гербарий. Опять же, показывала она его в основном Тимуру. Она как будто решила выдавить меня из этой встречи, чтобы я чувствовал себя подавленным. Подавляла она меня, как мне кажется, непроизвольно. Я думаю, что ее мама подавляла ее отца, и она переняла эту модель поведения. От этого понимания легче не было. Я уже просто пил пиво и смотрел в пустоту. Это было чувство полной отрешенности. Было очень обидно – это было похоже на те эмоции в детстве, когда взрослые не обращают на тебя внимание, зато уделяют внимание ребенку друзей, которые зашли в гости, хотя младше он тебя всего на год-два. Или, когда твой друг в детском саду бросает тебя и предпочитает играть с другой компанией, а тебя не позвал. Когда ты пытаешься привлечь внимание в подобных ситуациях, чувствуешь себя как старый, несмешной, жалкий клоун.

Наконец, Тимур заметил, что я какой-то грустный. Спросил, все ли нормально. Я думаю, в такой ситуации невозможно было бы объяснить, что со мной. Тимур долгое время не замечал, что я молчу, потому что тоже, о чем-то думал и вообще мы с ним почти не знакомы – ему по большому счету на меня плевать, а Алина делала это непроизвольно. Объяснять что-то было бесполезно, они бы это просто не поняли, потому что не замечали, и я сказал, что все в порядке. Алина начала меня донимать, выяснять, что не так, кусаться, толкаться, щипаться, но у меня уже не было никакого настроения и тумблер уже не мог переключиться обратно. Я почти не реагировал, а если реагировал, то небольшим раздражением, которое тем не менее чувствовалось. И Алина его почувствовала, после чего настроение испортилось и у нее.

Пик всего этого недоразумения случился тогда, когда ей стало интересно, какая у меня фотография в паспорте. Она попросила показать, а потом взяла мой паспорт и отсканировала своим айфоном. У меня тревожное расстройство и в меня, как иголками стали проникать навязчивые иррациональные мысли о том, что скан может попасть не в те руки. Например, Алина потеряет телефон или с него каким-то образом утекут файлы – это было нечто вроде ОКР – мне нужно было, чтобы она удалила скан и всё тут. Она же наоборот стала меня злобно дразнить тем, что оформит на меня микрокредитов. Это могло бы быть смешно, но не при сложившихся обстоятельствах. Я попросил ее удалить спокойным тоном, но она решила, что мой голос слишком раздраженный. Я повторил просьбу уже не так спокойно, объяснив, что я тревожный и мне плохо, и продолжал просить удалить. Она не делала этого, наоборот начала говорить, что она бы сразу удалила если бы я попросил спокойно и вежливо, сказав “пожалуйста”. Я считал, что первый раз был именно таким – спокойным и вежливым, за исключением слова «пожалуйста», но наши мнения не совпадали. После этих препирательств она все же удалила скан, но настроение у всех было полностью испорчено. Тимур смотрел на все это и в его глазах читалось слово «пиздец». Алина с иронией отметила, что, когда гуляешь с влюбленной парой и они начинают ссориться это всегда выглядит стыдно и неловко – теперь мы стали такой парой, а Тимур невольным свидетелем. Не знаю зачем Алина меня провоцировала, у нее порой был довольно жестокий юмор – она любила обзываться, причинять боль тем, что кусается, щипается и давит прыщи, которые невозможно выдавить. Часто она перегибала и мой тумблер переключался. Забавно, что тумблер никогда не переключался обратно – только на следующее утро мое эмоциональное состояние приходило в норму. Обидно, что мы поссорились из-за такой глупости.

Мы вышли на пляж Обского моря. Виднелся шатер и самая длинная очередь, которую я видел в своей жизни. Как будто гигантская змея засунула голову под огромный тент. Было видно, что собирается дождь и он не заставил себя долго ждать. Очередь прошла довольно быстро, но мы успели промокнуть. Пройдя фейс-контроль, мы оказались под навесом. Было много людей и все они в основном толпились у стальных бочек, в которых горел костер – все пытались согреться. Для подобного мероприятия с погодой однозначно не повезло.

Мы встали с Алиной у одной из бочек, а Тимур оставил нас и пошел на бар. После этого он пошел на танцпол, и мы больше его не видели до момента отъезда с пляжа. Немного неловко постояв, я предложил Алине что-нибудь выпить и пошел на бар. Простояв в очереди не меньше десяти минут, я вернулся с двумя коктейлями «виски-кола». Даже выпив, напряжение, между нами, никуда не исчезало. За все время я сходил на бар не меньше пяти раз и в почти что в усмерть напился. Я начал психовать, оставил Алину и пошел пообщаться с кем-нибудь еще или стрельнуть у незнакомцев сигарету. Алина уже чуть ли не плакала, а я не знал, как выйти из этой ситуации. Наверно, надо было просто обнять ее и сказать, что я ее очень люблю. Но негатив скопившийся за весь день не дал мне этого сделать. Я то уходил от нее, то возвращался. Напряжение между нами продолжало неуклонно расти. В один момент мы начали ссориться – полетели взаимные претензии:

– Мне сегодня было очень неприятно, Алина, ты считаешь ты нормально себя вела? – обиженным тоном пытался объяснить я.

– А что я такого сделала то?

Мои предположения подтвердились – она даже не понимала, что обижала, подавляла и игнорировала меня весь день. Для нее все было в порядке вещей. От нее полетела встречная претензия:

– Да нам становится не о чем разговаривать – мы даже о чувствах не разговариваем, ты все разговоры всегда откладываешь на потом, наверно, потому что боишься.

Это было действительно так. Кажется, я редко говорил то, что думал и многое держал в себе. Из-за этого я мог вести себя отстраненно, и она не понимала в чем дело. Это всегда ее бесило. Однажды я узнал, что в ее общаге живет ее бывший парень. Это очень странная история. Они были из одного города и их семьи дружили. Вместе поступили в один институт и соответственно жили в одной общаге. Они быстро расстались так как он начал изменять ей. Это было неудивительно и вот почему – как утверждала Алина у них никогда не было секса. И я могу в это поверить, потому что, когда во время секса я хотел, чтобы Алина мне отсосала она сказала, что не умеет. Кажется, я не упоминал об этой ситуации с парнем. Значит, упоминаю сейчас. Я не знал, как к этому относится, потому что не знал в каких они остались отношениях. Напрямую, я никогда ей ничего не высказывал, но во мне зрело раздражение, из-за её бывшего в парня и Егора, которое могло перерасти в самый настоящий гнев. Единственное, что она говорила, что из-за того, что их родители общаются у них возникают общие моменты, например, что-нибудь через друг друга передать. Вся эта ситуация вызывала множество вопросов, но всех ответов я так и не узнал. Видимо за этим скрывалась некая тайна.

Меня перемкнуло. Я решился поговорить на тему, которой действительно очень боялся. Я решился затронуть тему изнасилования, о котором во время истерики призналась мне Алина. Это была огромная ошибка. Так или иначе мы приехали повеселиться, а после такого разговора хорошо провести время вряд ли получится – впрочем, у нас уже не получалось. Вторая ошибка в том, что я был раздражен. Гнев мимолетен, а сожаления вечны. Третья ошибка была в моем состоянии – я нажрался, как скотина и уже не фильтровал что я несу.

Конец ознакомительного фрагмента.