— А я — вас, мой господин. Я видела вас в своем будущем. Очень часто. Вы для меня никоим образом не посторонний!

У меня не было слов, а если и были, они застряли у меня в горле. Но... но я все-таки был Ференци! Наверное, мне следовало бы плясать от радости, смеяться во все горло, подхватить ее и закружить в танце... Во всяком случае, мне очень хотелось поступить именно так, но я не мог позволить себе проявлять чувства. А потому я стоял, словно громом пораженный, застыл, как полный идиот, пока она не пришла мне на помощь.

— Если вы хотите, чтобы я предсказала вам будущее, господин мой, вы должны увести меня куда-нибудь отсюда. Здесь мне трудно сосредоточиться, ибо здесь царит печаль, здесь слишком много горя, к тому же все ходят туда-сюда, суетятся, а это очень мешает мне ясно видеть магический кристалл. Необходимо найти уединенное место.

— О да, конечно! — воскликнул я. — Иди за мной!

— Господин! — остановил меня ее отец. — Она еще невинна! — последние его слова прозвучали почти как мольба. Мой характер и привычки хорошо были известны зганам.

Однако... неужели он так плохо знал собственную дочь? “Ах ты, лживый цыганский пес! — едва не крикнул я ему в ответ. — Это она-то невинна? Да она уже вылизала своим языком, будто вымыла, все мое тело! Вот уже целый месяц каждую ночь я изливаюсь в нее, ибо ее язык и крохотные трехпалые "ручки разжигают во мне бушующее пламя! Невинна? У ж если она невинна, то я тем более!” Но разве мог я сказать ему все это? Ведь все мои любовные приключения с Мариленой мне только приснились!

А она вновь пришла мне на помощь.

— Отец, — укоризненно обратилась она к нему, в то время как я только молча сверлил его взглядом. — Я уже видела все, что произойдет дальше. Ведь для меня будущее существует в настоящем, и я ничего не опасаюсь, со мной не случится ничего плохого. Во всяком случае, Ференци не нанесет мне вреда.

Он видел выражение моего лица и понял, что злоупотребляет моим гостеприимством.

— Простите меня, господин, — опуская голову, произнес он. — Вместо того, чтобы говорить и вести себя с вами как вечный ваш должник, я повел себя всего лишь как отец. Моей дочери всего семнадцать, и мы оказались среди незнакомых нам людей. Семья Зирра уже и так многое потеряла сегодня. Нет-нет, я ничего особенного не имел в виду! Но, понимаете, я сегодня говорю много глупостей. Это все горе... Я слишком потрясен. Я ничего такого не хотел сказать... Это все горе... — Он зарыдал и упал без чувств.

Я шагнул к нему и положил руку на его голову.

— Успокойся! Тот, кто посмеет обидеть тебя или твоих людей под крышей дома Ференци, будет иметь дело со мной. — И с этими словами я увел ее в свои апартаменты...

Когда мы оказались одни там, где никто не осмелился бы нас побеспокоить, я снял с нее меховую накидку, и она осталась в простом крестьянском платье. Теперь она стала больше походить на ту принцессу, которую я знал, но все же это была еще не совсем она. Мои глаза загорелись, они жаждали увидеть ее всю. И она это понимала.

— Разве так может быть? — удивленно спросила она. — Я действительно вас знаю. Никогда еще мои сны не были столь реальными!

— Ты права," — ответил я. — Нас нельзя назвать... незнакомыми. Мы действительно видели одни и те же сны.

— У вас есть огромные шрамы, — сказала она, — вот здесь — на руке и вот здесь — на боку. — И когда она коснулась меня, даже я — Ференци! — не смог сдержать дрожь.

— А у тебя, — в свою очередь сказал ей я, — посередине спины есть маленькая красная родинка, похожая на каплю крови.

В моей комнате возле огромного камина, в котором ярко пылал огонь, стояло каменное корыто для мытья. Над огнем висел котел с горячей водой, пар от которого смешивался с дымом и уходил в трубу. Она подошла к треноге и повернула специальное приспособление, чтобы вода полилась в корыто. Она знала, как это сделать, ибо видела это во сне.

— После путешествия я нечиста, — объяснила она мне, — и кожа моя загрубела от холода и снега.

Она разделась, и я вымыл ее, потом она вымыла меня.

— Ну а теперь, — с усмешкой обратился я к ней, — как насчет интимных предсказаний? — Я уже хотел было войти в нее, но она вдруг остановила меня, прошептав:

— Наши общие сны не принимали в расчет мою неопытность и невинность. Мой отец сказал правду, господин. Будущее неумолимо приближается, но пока я все еще девственница.

— Ax, — со сладострастным стоном прошептал я ей в ответ, тем временем осторожно продвигаясь в ее лоно, — кто из нас не был когда-то невинным!

О, как вскипела тут страсть жившего во мне вампира, но я заставил его отступить и любил ее только как мужчина, как человек. Поступи я иначе, ее первый опыт в любви мог стать для нее последним...