— Паш, — зовет Мир, вывозя нас из поселка на трассу, — а чего там с женой Асада? Уехали они с дочкой?

— Давно уже, — поворачиваю голову к другу. — На четвертый день после той встречи в бункере. У Сабрины там квартира, работа. Тут их на данный момент ничего не держит.

— За Асада не обвиняла?

— Нет. Главное, Ляся не видела ничего. Мы ж ее тогда как страховку брали, не зная, как себя поведет женщина. Все сложилось максимально удачно, так что для девочки отец пропал без вести.

— Расстроилась?

— Ребенок. Конечно, расстроилась, но не убивалась. Папа ведь жил на два дома без особого расписания. Приехал, уехал на месяц - два, снова приехал. А для Сабрины он умер как мужик еще до того, как мы его физически убили. В момент, когда от семьи отказался, когда узнала, что у него еще Ира есть. Я Сабрине на счет денег уронил, чтобы дочка потом поступила в столицу, как она мечтает. Компенсация за потерю кормильца.

Смеемся вместе с Миром. Оба прекрасно понимаем, что Асад никогда бы не потянул высшее образование дочери в столице. У него и раньше то бизнес-хватки не было. Бухая, умудрился растерять даже это, уйдя в жесткий минус.

— Ира знает про них?

— Нет и не надо, — говорю серьезно. — Хватит с нее этого дерьма.

— Как скажешь, — друг пожимает плечами и сосредотачивается на дороге.

Говорить про Асада мне хочется меньше всего, поэтому я расслабленно разваливаюсь на сиденье, прикрыв веки и глядя в лобовое сквозь ресницы. Мирный сворачивает на парковку к какому-то зданию. Читаю вывеску и меня пробивает на смех.

Шутка, высказанная еще дома, приобретает новые краски.

— Мир, а на хрена ты привез меня в отель? — подозрительно смотрю на друга, снова стёбно усмехаясь. — Только не надо шлюх, ладно? У меня, с некоторых пор, на них аллергия.

— Стая научила тебя плохому, — лыбится Мирон. — А если серьезно, мне советовали их ресторан и бар.

— Ммм… — тяну, не торопясь двигаться с места. Разводом пахнет за километр, но все же хочется верить в лучшее.

— Пойдем, — друг хлопает меня по плечу. — Тебе надо развеяться, а тут тихо. Выпьем, пообщаемся как в старые добрые времена.

Сдаюсь и выхожу из машины. В кармане телефон вибрирует. Вынимаю, на экране плашка о входящем сообщении. Открываю:

«С Днем рождения» — короткое сообщение от Филиппа.

И этот туда же! Нарыл ведь где-то информацию. Я не говорил. Даже Стая знает только время года. Как раз, чтобы сюрпризы не устраивали.

Заходим в здание. Мне плевать на интерьер вокруг. Чувствительное обоняние улавливает запах, свойственный всем отелям без исключения. Иду за Миром, уверенно шагающим впереди. Пересекаем главный холл, сворачиваем, проходим охрану и попадаем в зону ресторана. Двигаемся прямиком к бару. Садимся на высокие стулья у стойки. Бармен выдает нам карту бара и ненавязчиво дает свои рекомендации.

Пара выпитых коктейлей немного расслабляет. Говорим с другом о его службе, о предстоящем повышении. Наша совместная операция по устранению Халида дает свои плоды. Как-то плавно опять скатываемся к прошлому. К моменту, когда я уезжал. Мирон, как человек в погонах, который и сам часто срывается в подобного рода командировки, лучше всего понимает сложившуюся тогда ситуацию.

Все ведь могло быть иначе. Правда хер знает, в какой точке мы бы сегодня оказались с Ирой. Я никогда не верил в судьбу, но такие моменты все же заставляют задумываться.

Вот позвонил бы я ей тогда, и…

Мы другими были. Такими же, но другими. Без случившегося жизненного опыта, без травм и разочарований.

В любом случае, позвонить ей перед отъездом я не мог. Жесткий запрет на любую информацию о срочной командировке. Очень непростой командировке. С момента, как бойца решают отправить на «секретку», за ним начинают наблюдать, дабы избежать малейшей утечки. Личные контакты отслеживаются, мобильник я обязан был оставить дома. Рабочий телефон только для рабочих связей и то до определенного момента. Потом глушилки, рации для связи внутри команды. И все, мы отрезаны от всех до конца операции.

Озвученная тогда задача была понятна и не казалась чем-то сверхъестественным. Во что это вылилось, Мир и сам прекрасно помнит. В чертову маленькую, но очень страшную войну…

Пьем за погибших тогда. Не чокаясь. Потом за ребят, которых похоронили недавно. Закидываю в рот пару соленых орешков.

— Не жалеешь, что отпустил? — раздается спокойный голос друга. Конечно, я сразу понимаю о ком он.

Я этот вопрос задавал себе херову тысячу раз, но всегда отвечал одинаково.

— Нет.