Сашка говорила, что я влюбился. Дурочка, разве я мог? Такой, как я? Судорога цепляет все мышцы, как вязальный крючок.

Завожу мотор и встраиваюсь в ровные ряды машин. Чертова пробка до самого МКАДа.Параллельно названиваю Белинской. Каждый удар сердца как резь, проходящая сквозь меня. Предчувствие? Да ну, бред.

В ресторане уже собрался весь курс, Исаев написал, спрашивал, где я.

А я в пробке и не могу понять, куда запропастилась лисица. Как специально.

На телефоне высвечивается имя Рама, когда я почти подъехал к дому. Взгляд так и шерстит по всей территории. Вдруг эта зараза сидит на лавочке, а телефон у нее упал и отключился? Кто ж знает этих лисиц?

– У тебя что-то срочное? – отвечаю.

Внутренности сжаты усиленной хваткой. Профессионально.

– Встретимся? – в голосе неподдельное веселье. Пугает до чертиков.

– Не до тебя сейчас, Рам.

Руки опускаются, когда я слышу знакомый голос.

– Стас…

Резкое торможение. Паника, как купол, опускается на меня, закрывая все тело и лишая возможности дышать и мыслить.

– Где она?

Пытаюсь услышать через динамик еще хоть что-то, какую-то деталь. Бесполезно. Тишина, которая заряжает кровь болезненными разрядами. До сердца доходят и разрывают его.

– В кальянную приезжай. Обсудим все.

Глава 35. Саша

Глава 35. Саша

Ведет себя, как… настоящий мажор и прожигатель жизни.

– Давай поиграем, лисица?

Задыхаюсь. Нет кислорода.

– Во что? – хрипло спрашиваю.

Стас не отвечает.

Саша.

Рамиль заводит меня в какое-то полутемное помещение. Взгляд успевает зафиксировать несколько столиков, кучу кальянов в углу и бар. Но все выглядит пустынным и заброшенным.

Тревога назревает и скатывается, как снежный ком.

– Как тебе моя берлога? Брат владеет.

Каждый шаг по плитке вбивается в барабанные перепонки и раздражает острым, как мои шпильки, звуком.

– Хочешь? – указывает на кальян.

Часто-часто верчу головой. Язык проглотила.

– Зря. Вечер долгий. Могла бы расслабиться.

Из подсобки выходят два парня. Широкий разворот плеч и гора мускулов. Они сально скалятся, когда видят меня. Я же в вечернем платье, на высоких каблуках и с ярким макияжем.

– Твоя, Рам? – спрашивает один.

Его вопрос долетает до меня не сразу, а когда понимаю его смысл, отбрасывает волной страха.

Они смотрят, разглядывают, усмехаются, когда я дрожу и никак не получается этого скрыть.

Хочется попятиться, сделать расстояние между нашими телами максимальным, размером с земной шар. Но я уже уперлась спиной в стену. Отступать некуда.

– Будет моей. Порешаю только кое-что, кое с кем, – нагло подмигивает, останавливая течение крови по венам.

Рамиль надвигается на меня медленными шагами, а мне кажется, что все происходит очень быстро, словно парень – злодей из фильмов про супергероев.

Когда он достает телефон и начинает звонить, мое сердце уже бьется в горле. Я ведь знаю, кому он пытается дозвониться.

Дыхание сбивается, стоило услышать знакомый голос из громкого динамика.

Дрожь в теле усиливается, а грудная клетка сжимается в ожидании чего-то страшного и непоправимого.

– Стас, – шепчу, когда телефон оказывается у моих губ.

Рам не сводит с меня глаз. Шерстит ими, будто я не живой человек, а игрушка или забава. Его любопытство, как липкая масса, касается моей кожи и противно стягивает ее.

Глаза парня безумны. И все, что я могу делать – это молча соглашаться с ним и не провоцировать. Даже стараться не смотреть на Рамиля.

Придерживаться последнего сложно. Не хочется терять лицо и глупо стать покорной. Бунт внутри глушится с трудом.

– Красивая ты, Сашка, – довольно нежно произносит.

Ладонь ко мне тянет, касается щеки.

– Почему ты выбрала мажора? Он же… игрок. Циничный ублюдок. Перед ним под каток людей будут закапывать, а он мимо пройдет. А я не такой, с тобой бы не был таким.

Парень все трогает меня и трогает, ласкает через одежду, размазывая свои касания по мне. Я и слова не могу ему сказать, хотя все нутро яро противится.

– Он с тобой играл. Ты интересная игрушка, которой у мажора еще не было. Упрямая и влюбленная в него. Приласкает, оттолкнет. Снова приласкает.

Ладонь на моем животе вызывает приступ тошноты и выброс желчи в желудок. Все внутри чувствуется прокисшим месивом от его слов, запаха, близости его тела, постоянных касаний.