Экран снова загорается его именем. В этот раз я тупо смотрю на него, пока сенсорная панель не тухнет.

«Нэлли, подними.»

«Я знаю, ты это читаешь. Возьми трубку.»

Дрожащей рукой умудряюсь разблокировать телефон только с третьей попытки.

И блокирую номер Адарова. Пусть не звонит и не пишет. Мне нужно время.

Затылком прислоняюсь к стене и прекрасно понимаю, что дура.

Дура. Дура. Дура.

Это как скотчем заклеивать сквозную рану от пули, что задела артерию.

Всё складывается просто «замечательно»! Мне хочется рвать и метать. Если бы не Адаров с его подарком, мама бы никогда не узнала о его возвращении, и как результат я бы не жила в этом аду.

А ведь это только начало…

*

Я прислушалась к словам Веры Павловны и стала носить на работу деловые костюмы. На самом деле мне было вообще всё равно. Я шла по пути меньшего сопротивления и меньшего количества потенциальных вопросов.

Я шесть дней просыпалась и засыпала с одним-единственным желанием – чтобы меня никто не трогал. Стала оголённым нервом.

Завтра вернётся Адаров и… подумать боюсь какая у него будет реакция на полный игнор с моей стороны. Я знаю, что он регулярно осведомляется о моих "успехах" у Веры Павловны. Она как-то пыталась подойти ко мне с улыбочкой и играющими бровями, но я, взглядом и тоном, объяснила ей, что лучше не надо. И она отстала.

Отношения с мамой дошли до того, что наше общение почти сошло на нет. Общаемся мы только при Кирилле, а в остальном атмосфера настолько скверная, что на душе кошки скребут.

Домой я не спешу, ночевать останусь в городе. На завтра мне нужна будет свежая голова. Предельно свежая.

План таков: уморить себя чеками, накладными и очередной недостачей настолько, чтобы сил хватило ровно на вызов такси. А там плюхнуться лицом в диван. И спать.

Устало потираю глаза и прислушиваюсь к абсолютной тишине. Весь персонал разошёлся по домам, причём давно.

Обхожу рабочий стол по кругу, склоняюсь над листами, текст и цифры с которых сливаются в одно. Упираюсь в холодящую лаковую поверхность ладонями. Гудящая от стресса голова сама опускается.

Прикрыла глаза всего на секунду, и сонливость уже взяла верх. Чудится звук открывающихся дверей. Только я сама всё закрыла и включила сигнализацию, даже на окнах.

Но вот когда за моей спиной еле слышно распахивается дверь в кабинет, мне становится вообще не до смеха.

Я оборачиваюсь так быстро, что ненароком сметаю со стола некоторые бумаги.

– Ты же должен был вернуться завтра… - мой голос больше похож на писк, потому что меня трясёт. Натурально трясёт. Стою, прислонившись к столу, руками держусь за край. Мне срочно нужна опора.

Адаров, черт бы его побрал, смотрит на меня пронзительным синим взглядом. Таким, будто видит меня насквозь.

На нём тонкий чёрный свитер, брюки, мокасины. Высокий. Статный. Если подойдёт и накроет своей тенью, а в ней потеряюсь. Как же он хорош, гад…

– Почему ты молчишь? – снова сиплю. Крупная дрожь охватила тело. Я будто на морозе.

Демид чуть склоняет голову на бок, его взгляд медленно скользит по мне. От лица на обтянутую белой рубашкой грудь. Ниже – на юбку, что достаёт до колен. Дальше на щиколотки и чёрные туфли на небольшом каблуке.

Он вдруг поворачивает к двери. Неужели уйдёт? Эта мысль неприятно царапает.

Но нет. Уходить Адаров не собирается. Об этом подсказывает звук замка. Щелчок, кажущийся поразительно громким, потому что предвещает то, о чём я даже подумать боюсь.

– Демид, поговори со мной, - обращаюсь к нему в третий раз.

И снова в ответ тишина. Поразительно громкая. Мы смотрим друг другу в глаза.

У меня в горле пересыхает, когда он подходит вплотную и кладёт руки мне талию. Я умираю от его запаха. От жара, что пробивается через одежду и обжигает меня.

– Посмотри на меня, - зовёт он, а я подчиняюсь. И сразу же падаю на дно синей бездны, с расширенными от возбуждения зрачками. – Мы не будем говорить.

Я нервно сглатываю и киваю, не прерывая взгляда. Бездна с его именем надвигается и накрывает меня. Сначала требовательными губами, затем такими же руками, а потом начинается самое настоящее безумие, и я теряю себя.

Адаров сминает мои губы своими, целует осатанело. Я, кажется, даже слышу сдавленный полустон, и это как контрольный в голову. Мне сносит крышу.