Опрокидываю стопку, даю себе пару секунд, чтобы успокоиться и не закрыть отцу рот. Кулаком.

– Мама от тебя залетела во сколько? – громко стучу дном рюмки о деревянный стол, закусываю. Не любитель водки. – Ей хоть восемнадцать было?

– Вспомни, с кем разговариваешь. И о ком. Мать надо уважать, но у тебя с этим понятием пока слабовато, - расслабленно откинувшись на спинку плетёного стула, говорит Рогов.

Высокомерный ублюдок и тёмная лошадка, о котором ходят самые разные слухи. Впрочем, я знаю о нём одну историю, которая и без всяких сплетен помогает на сто процентов понять кто он.

Фирма, в которой сейчас два генеральных директора, была в одиночку основана Адаровым старшим. Первые годы он денно и нощно пропадал в офисе, поездках, командировках. А мама была дома с мелким мной. Из-за беременности она так и не окончила универ и осталась без профессии. А может дело в том, что бизнес отца пошёл вверх и необходимость работать ушла? Не знаю.

Рогов нарисовался в нашем доме, когда мне было лет двенадцать. Я помню не всё, но то, как ревела по ночам мама, запомнил хорошо. Её красные глаза и севший голос.

Отец тогда загулял, это было понятно даже мне ребёнку. Здесь и пригодился новый друг.

Он быстро вошёл в курс дела, изучил как работает фирма, заменял отца…

А потом я стал случайным свидетелем того, как Рогов угрожал отцу компроматом. Какая-то из его случайных любовниц залетела, но это было не всё. В руках отца была стопка фотографий. Разглядывая их, он чернел на глазах.

«Жена не должна ни о чём знать».

Эту фразу я прям запомнил. Потому что она уничтожила мою веру в то, что у меня хорошая семья, а такую хочется каждому ребёнку. И с этого дня Рогов стал полноправным хозяином половины акций детища моей семьи.

Не только отца, но и матери, которую он предал ради кучки шалав.

Мама этого не знает. Догадывается, конечно, ведь плакала не просто так. Но фактов у неё на руках нет, они у Рогова.

После той истории всё устаканилось и встало на свои места. Любовница сделала аборт, отец завязал с бухлом.

Всё стало как раньше, кроме одного. Теперь к отцу пиявкой присосался паразит Рогов, и самое дерьмое в том, что отец стал перенимать от него некоторые черты. Или это я вырос и перестал видеть в отце идеал? Не знаю.

– Говорим о понятиях? Хорошо. Ваша Алиса только что предлагала мне себя отыметь. Так себе воспитание, - смотрю, как с наглой морды дружка отца буквально слетает маска хозяина этого мира.

– Чё ты несёшь? – возмущается отец.

– Правду, - не свожу с Рогова взгляда.

– Я прошу тебе эти слова только по одной причине, - он ухмыляется, а я уже догадываюсь, что они тут отмечали, уроды.

– Какой?

– Мы с Валерой поговорили, - блеет словно баран, отец, - и решили, что для блага бизнеса и благополучия наших семей, ты должен сделать Алисе предложение.

– Она согласится, - вставляет свои пять копеек Рогов. – Я тебя, как будущего зятя прощаю за базар.

– Мне плевать на твою фирму, - адресую фразу отцу, - и на твою дочь. И прощение своё можешь засунуть себе в задницу. Я сказал о ней правду.

Давно хотел с Роговым перейти на "ты".

Поднимаюсь и во всех смыслах свысока смотрю на зажравшихся мужиков, которые решили поиграть в куклы и поженить детей.

Меня бесит, что ни до кого в этой семье, включая маму, не дошло, что Алиса Рогова, с её повадками и поведением избалованной дуры, меня отталкивает, а не привлекает.

Да и появление в моей жизни Нэлли отрезвило. Всё внезапно встало на свои места. Она мне подходит всем, от и до. Просто идеальная, будто сделана специально для меня. Рогова крутила жопой, а у меня в голове Нэлли. Чистая и добрая.

Да я скорее сдохну, чем сделаю ей больно.

Никогда и ни за что её не раню.

Но, как говорится, никогда не говори никогда…

Глава 18

– Ты не понял, - отец тоже встаёт. – Пришло время отдать долг семье. Больше никаких контактов с нищей пигалицей, - заявляет и упирается в стол кулаками. – Поразвлекался и хватит.

– Пошёл ты. У меня нет долгов перед этой семьёй, - горечь жжёт грудь, словно кислота. И это я ещё останавливаю себя от того, чтобы ударить его за слова о Нэлли.

– Ты мне всем обязан, - рычит Адаров старший. – Не позорь меня, щенок. Потом ещё спасибо скажешь за то, что я не даю тебе просрать свою жизнь.