— И срублю!

— Ну, вот видишь, — продолжал я говорить успокаивающим тоном, подводя её к реке, — а зачем? Просто не на своём месте оказался человек. Закрыть ему доступ к государственным должностям, и пусть живёт.

— Его попустительством чуть не похитили мою племянницу!

— Но не похитили же, — я чуть улыбнулся, незаметно поглаживая возбуждённую женщину по руке, — в конце концов, с ними был я, а ты знаешь, что своих студентов я в обиду не дам.

— Ладно, — сдалась Селестина, чуть успокаиваясь, — бездна с бургомистром.

Тут она повернулась ко мне, а затем негромко произнесла, глядя пристально в глаза:

— Я рада, что ты остался жив.

— Я тоже, — хмыкнув, я покачал головой, — до сих пор, если честно, не верится. Когда я очнулся ночью голый, без возможности колдовать, то, ввязываясь в драку, думал всё, конец.

Неожиданно мне захотелось рассказать о событиях той ночи. Я сколько мог крепился, стараясь удержать подробности в себе, но с каждым днём желание поделиться хоть с кем-нибудь было всё нестерпимей. И боевая графиня была, пожалуй, не самой худшей кандидатурой в слушатели.

— Ты не писал об этом, — глаза женщины сощурились, а в голосе лязгнул металл.

— Не всякие вещи можно доверить бумаге.

И я рассказал всё, как было, стараясь вспомнить даже мельчайшие подробности. Она сестра короля, и что на территории королевства орудует организованная группировка другого государства, знать должна.

— Так что я применил эту ОБМ, а потом уже спалил тут всё, — закончил я свой подробный рассказ.

— Это не ОБМ, — внезапно покачала головой графиня, становясь с каждым моим словом всё более задумчивой, — я, конечно, не маг, но знаю, что в таком режиме расходуется много вашей маны, видела имперских легионеров, её использующих, а ты, так долго сражаясь, потом ещё смог колдовать. Ответь, ты чувствовал расход маны, когда был в этом состоянии?

— Пожалуй, нет, — настал мой черёд задуматься.

— Такое бывает у понтов, считается, что когда гибель неизбежна, и шансов на спасение нет, Воин дарует достойнейшим силы, чтобы напоследок убить как можно больше врагов. А затем он забирает павшего героя в свою дружину. Так, по крайней мере, говорят. Ты не понт, но на тебе знак Воина.

Не верить ей у меня причин не было. А смертельный яд вполне мог стать триггером, спустившим с крючка боевой режим.

— Только я выжил, — пробормотал, задумчиво разглядывая свои руки.

— Да.

Тряхнув головой, Селестина повернулась, разглядывая Плешь, спросила, видимо, не желая продолжать тему:

— И долго ты здесь будешь копаться?

— Не копаться, а проводить раскопки, — поправил я, — есть несколько интересных моментов, которые я бы хотел прояснить, поэтому на декаду задержусь. Да и студенты тоже не против.

— Вот и славно, — обрадовалась та, — как раз решим ещё несколько вопросов.

— Каких вопросов? — с подозрением переспросил я.

— Насущных, — произнесла та таким тоном, что я жопой почуял неприятности.

Собственно, в магистрате, куда меня привела Селестина, меня уже ждали. Приёмную бургомистра оккупировали три хорошо известные мне личности, гонявшие растрёпанных чиновников с бумагами туда-сюда. Ну, собственно, было глупо не ожидать их появления. Как-никак, дело касалось и их собственных детей. Занималась троица ни много ни мало, а самым натуральным внешним аудитом всей деятельности магистрата.

Графиня Честер проверяла распоряжения магистрата за последний год, госпожа Русавр шерстила заключённые за тот же период торговые контракты, а магэсса Ботлер изучала, что было сделано для обеспечения безопасности города. Делали это они так увлечённо, что не сразу заметили меня с графиней-адмиралом на пороге.

— Вольдемар, — первой увидевшая меня Злотана мило улыбнулась, затем кивнула Селестине и добавила, — буквально десять минут, и я освобожусь.

— Я тоже.

— И я.

Оставшиеся дамы также мне заулыбались, и в этом единодушии почудился, тревожа душу, щелчок взводимого капкана.

По-хозяйски распахнув кабинет бургомистра, пустующий в настоящий момент, графиня-адмирал радушно предложила:

— Располагайся.

После чего плюхнулась в кресло бургомистра и с грохотом водрузила на стол сапоги, царапая шпорами лакированное дерево.

— А что не взяла своих проверяющих? — поинтересовался я, кивая на дверь в помещение, из которого мы только что пришли.

Сбоку у стены под чучелом какой-то зверушки находился диванчик, показавшийся мне достаточно удобным. На него я уселся, с видимым удовольствие откидываясь на высокую изогнутую спинку.

— Можно и своих, но мне интересен был свежий взгляд со стороны, — ответила женщина, чуть покачиваясь на поскрипывающем кресле, — к тому же, более въедливых и неподкупных проверяющих найти было сложно. Они были крайне возмущены попыткой похищения своих детей, и теперь из местных душу вытрясут, вытащат всю подноготную, ничего и никого не забудут.