Я удовлетворенно выдохнула, и продолжила смотреть в экран компьютера. Смерть в очередной раз явилась затем, чтобы лишить малышку её драгоценной хозяйки. А несчастная рабыня, будто не осознавая своего счастья, противилась этому изо всех сил.

– Почему она спорит со Смертью? Ведь если хозяйка умрет, она станет свободной. – поинтересовалась я и, немного погодя, добавила, – своей собственной.

– А кому она кроме своей хозяйки нужна?

– Ну, она могла бы жить самостоятельно. Если она такая отважная девочка, что может спорить со Смертью и даже находит в себе силы, чтобы отогнать её – она и одна как-нибудь справится.

– А она не хочет – одна. Ей не нужна такая свобода, в которой нет хозяйки. Женщина была единственным человеком, который обратил на неё внимание. Единственная, кто всё это время заботилась, защищала, оберегала, изредка баловала сладостями…

Мне стало неудобно. Я представила, что ночью Лекса будет умирать, хрипя в агонии, страдая от нестерпимой боли, а некий шаман в черной накидке из шкуры медведя, нависнув над ним, с усмешкой будет смотреть на меня. А я буду протестующее пищать, пытаясь прогнать эту страшную бестию прочь. И, что справедливо, я в самом деле буду всеми силами стараться сделать это. Лекса уже успел стать для меня не просто человеком, нашедшим меня. Он успел стать для меня хозяином. Что будет, если я так и буду его называть? Неприятным уколом сознание напомнило о том, что через десять… уже через девять дней он упакует свои вещи обратно в сумку, обвесится подарками и сувенирами. А меня оставит здесь.

– Ты куда? – поинтересовалась я, стоило ему только встать из-за стола.

– Вернусь скоро. Подождешь?

Как будто бы у меня был хоть какой-то выбор. Юноша щелкнул парой кнопок на компьютере, запустил какую-то программу. Передо мной мелькало многообразие образов. Вспыхивали белые прямоугольники, вещая о каких-то очень важных вещах, угрожающе моргал красный круг, текст которого я не успела прочитать, моргнул синим треугольник, но через мгновение скрылся, как только Лекса с раздражением выругался.

– Что это? – экран моргнул белым, а передо мной возник целый список каких-то странных названий и застывших изображений. Лекса щелкнул по одной из них указателем – и в тот же миг крохотное изображение увеличилось в размерах, став шириной во весь экран. Немолодой мужчина в кепке и очках грозно и смешно хмурил брови.

– Посмотри, пока меня не будет. Я скоро вернусь.

Дверь отворилась, а Уставший Критик все продолжал и продолжал рассказывать о ошибках и нелепостях незнакомого мне фильма. Хоть я и видела его в первый раз, но мне он показался очень смешным. Лекса вернулся с большущим пакетом в руках, сквозь который черным проступала пузатая бутылка.

Пакет рухнул рядом со столом, а бутыль в тот же миг перекочевала в руку молодого писателя. Заученным движением Лекса скрутил голову-пробку. Засевший внутри змей отозвался грозным шипением, но изошел белесым дымком, растворился в воздухе.

– Что это такое ты пьешь?

– Черный ахес – довольно крякнув после первого глотка ответил мне Лекса. – Хорошая вещь, жаль, что ты не можешь попробовать.

Да, подумала я, наверное, жаль.

– Он же черный, этот твой ахес. Разве что-то черное может быть хорошим? Не знаю как у остальных. А у меня этот цвет всегда ассоциировался с чем-то плохим и нехорошим. Парень лишь пожал плечами в ответ – откуда мол, мне знать? Нравиться просто, вот и пью.

– А он не вредный?

– От него только жопа растет. Вкусный он. – отозвался он и зарылся в недрах пакета. Тот возмущенно зашуршал, но выпустил из своего чрева несколько пышущих жаром бутербродов с коричневой корочкой котлет.

– Вкусно… – проговорила я, поиграв этим словом на языке. – Что это такое ваше вкусно? Я слышала его раньше.

– Сложно объяснить, малыш. Сложно и. наверно, невозможно.

– Невозможно? Почему?

– Ну, ты можешь представить себя экономикой? Что купля-продажа, это ты. Что манипулирование фьючерсами на… – он вывалил мне на голову такой огромный поток слов, что я ничего не поняла. Решила, что лучше буду избегать подобных вопросов.

Глянув на часы, Лекса развалился на кровати. Критики все так же продолжал строить рожи и гримасничать. Красная лента с шариком на конце подходила к краю экрана, и, как я поняла, возвещала о том, что скоро веселье подойдет к концу. Интересно, а Лекса запустит мне посмотреть что-нибудь еще?

– Хозяин, а… можно мне посмотреть что-нибудь еще?

Парень поперхнулся, как только услышал подобный вопрос от меня, закашлялся, заскрипела старая кровать.

– Что? – словно не поверив тому, что услышал, переспросил он. Немедленно вскочив с кровати, он угрожающе навис надо мной, развернул к себе лицом. Словно ему было обязательно видеть мои глаза. – Как ты меня назвала?

– Хо… хозяин? – ничего не понимая, ответила я. А как еще мне называть его? По имени? Но ведь это как-то некрасиво. Фактически, он мой владетель, вот и…

– Никогда, слышишь, никогда больше не называй меня так. Поняла? – он не кричал, даже не раскрывал рта для того, чтобы сказать это. Слова сами по себе громом отзывались у меня в голове, пробуждая давно уснувший ужас. Захотелось в тот же миг согласно закивать головой и спрятаться куда-нибудь подальше. Словно в наказание, он выключил компьютер, отрицательно покачал головой, что-то вслух бурча себе под нос.