Кеттлмен подошел к переходу, которым Флинт соединил дом с конюшней. Флинт просто выбрал плоские обломки скал и без цемента уложил их вдоль всего пути. У задней стены конюшни стояли ясли, а за ними — темный проем. Он взялся за ясли, они качнулись на скрытых петлях и открыли проем. Перед ним лежал туннель. Справа на высоте человеческого роста он обнаружил полку.

Он протянул руку и нащупал несколько свечей. Засветив одну из них, он двинулся по туннелю. Проход был ровный, футов восемь в высоту и пятнадцать-шестнадцать в ширину. Он насчитал почти сто шагов, прежде чем увидел свет и вышел в маленький парк.

Перед ним расстилалось прекрасное пастбище. На дальней стороне росли дюжина тополей и несколько ив, там и тут высились сосны.

Стоя у выхода лавового туннеля, он насчитал семь лошадей, которые, подняв головы, смотрели на него. Высокий гнедой жеребец вдруг вскинул голову и громко всхрапнул. Он немного прорысил вперед и начал бить землю копытом.

— Хочешь подраться? — мягко спросил Кеттлмен. — Я друг, старина. Не надо нам ссориться.

Он перевел взгляд на остальных лошадей. Две трех— или четырехлетки, две — постарше. Еще там стояла одна совсем старая кобыла.

Флинт любил лошадей и часто приручал их к себе. Кеттлмен позвал — протяжный ласковый зов, которым пользовался Флинт.

Старая кобыла резко повернула голову. Неужели помнит? Некоторые утверждают, что у лошадей плохая память, другие доказывают обратное. Кеттлмен снова позвал и шагнул вперед, держа на вытянутой руке кусочек сахара, как всегда делал Флинт.

Лошади стали отходить, гнедой жеребец охранял их с высоко поднятой головой и раздувающимися ноздрями. Старая кобыла смотрела на Кеттлмена, затем сделала несколько шагов поближе и вытянула голову, словно принюхиваясь.

Кеттлмен стоял спокойно и расслабленно, приятное тепло грело спину. Ярко светило солнце, где-то в кустах, рядом со стеной, прожужжала пчела. Он позвал еще раз и шагнул вперед. Гнедой жеребец шарахнулся, отбежал немного, затем развернулся и зарысил обратно. Кобыла стояла.

Тем не менее она беспокоилась, и ему не хотелось пугать ее. Он подождал еще немного и шагнул в ее сторону. Увидев, что она готова отбежать, он бросил ей сахар. Она мотнула головой, но отошла всего на несколько футов, а когда он сделал шаг назад, приблизилась к тому месту, куда упал сахар, и стала нюхать траву. Было видно, что она нашла сахар.

День только начался, и Кеттлмен захватил с собой книгу. Он сел на плоский камень на солнце и начал читать. Жеребец некоторое время настороженно кружил вокруг, но затем успокоился и принялся щипать траву.

Через час Кеттлмен отложил книгу и стал рассматривать пастбище.

По форме это был почти правильный овал, окруженный лавовыми стенами пятидесяти-шестидесяти футов высотой. Непересыхающий источник снабжал пастбище водой — тот же, что протекал рядом с хижиной. Флинт говорил, что в дальнем конце котловины есть еще один. В некоторых местах человек мог выбраться отсюда, но не лошадь.

Он все еще чувствовал усталость, ноги болели. Он провел почти весь день возле выхода из туннеля, затем ушел в хижину, приготовил мясной бульон и медленно его выпил.

Еще несколько дней…

Пит Геддис оперся о красное дерево стойки в салуне «Дивайд». Был ранний вечер, он приехал в город несколько минут назад, встретив по пути много чужаков, большинство из которых явно работали на Порта Болдуина.

Рэд Долан, бармен, подошел к Геддису и положил свои широкие, мясистые ладони на стойку. Эти двое были друзьями. Они не были знакомы до Аламитоса, но их связывало пережитое, их Прошлое было почти одинаковым.

— Не то что в наше время, — прокомментировал Долан, глядя на ковбоев Болдуина. — Крутые ребята, пощады от них не жди, это тебе не Маккинни или Картрайт.

Долан вынул изо рта сигару.

— Ты знал Длинноволосого Джима?

— Как-то раз проезжал через Лейк-Вэлли. Он как раз там сшивался, — пробурчал Геддис.

— Быстрый мужик. Из Иллинойса вышло много таких: Картрайт, Хикок — могу насчитать с дюжину.

Геддис глотнул виски.

— Бакдан в городе, — заметил он.

— Это значит — кто-то умрет. — Долан поднес спичку к потухшей сигаре. — Но ты ошибаешься. Его нет в городе. Уехал на рассвете.

Геддис раздумывал над полученной информацией. Вряд ли тут есть связь, но Эд Флинн тоже уехал на рассвете. Эд направился на юг, к Хорс-Спрингс, и никто об этом не знал. Однако чем больше он думал, тем больше ему это не нравилось. Флинн хороший парень, надежный, но не идет ни в какое сравнение с Бакданом, даже если тот будет играть по-честному, чего он, конечно, делать не будет.

— Страшные это люди, — сказал Геддис. — Я никогда не смог бы стрелять в человека из засады.

Рэду Долану вспомнилось прошлое.