– И твоя мать это приняла? – тихо спросила норушка.

– Да, – Таня неловко пожала плечами. Нет, человеку она это не сказала бы, но мышке, которая не мышка и вообще просто плод её стрессующего воображения… почему бы и не сказать?

Норушь осуждающе покачала головой.

– Извини, конечно, но такие вещи я никогда не пойму! Как можно своего норушонка из норки выбросить? И вообще, почему ты не ешь? – возмутилась она.

– Да мне как-то и не хочется…

– Что значит, не хочется? Погрызи хотя бы свой бутерброд! И сырку на него сверху положи, чего ты скромничаешь? Давай-давай! Нет, не этот кусочек, он же прямо прозрачный! Сыр – он явление дырчатое, если его тонко резать, вообще не сыр получится, а кружавчики какие-то!

Таня послушно взяла кусок потолще – в конце-то концов, кто она такая, чтобы спорить с плодом своего воображения?

– Вооо, так уже лучше! Понимаешь, когда что-то такое случается, надо погрызть!

– Заедать стресс вредно, – уныло отозвалась Таня.

– А его и не надо заедать! Надо ЗАГРЫЗАТЬ! Чуешь разницу? Ты его делаешь слабее, а так – ты ничего не ешь и слабеешь сама! Вот! Вот так, правильно! И печенье грызни, представь, что это твоё расстройство, и укуси его! Чего стесняться-то? Боишься расстройство расстроить? – иронично предположила норушь, подтянув к себе недоеденный кусочек сыра.

Таня не стала спорить, рассказывать, что подобное заедание вредно для здоровья, припоминать Хичкока, который всю жизнь был круглым именно по этой причине. Не стала, потому что вдруг поняла, как проголодалась, – конечно, два дня почти ничего не ела, только чай пила и вчера на ужин впихнула в себя ложки три супа…

Сквозь яркую весеннюю листву светился фонарь, чайник уютно пофыркивал на плите, колбаса была свежей, сыр вкусным, хлеб мягким. Стресс загрызался только так, запивался горячим чаем и почему-то слабел, словно разжимались острые когти, беспощадно вцепившиеся в её горло.

А ещё стало проще говорить…

– Понимаешь, я же правда верила, что муж меня любит! Он всегда так и говорил, да и вёл себя… Я не понимаю, зачем? А Надя? Мы же дружили с раннего детства. Она… у неё в жизни тоже сложно – так же, как у меня, родители развелись, вот мы и поддерживали друг друга. Она всегда говорила, что рядом со мной тепло, она согревается. Я не понимаю, как так вышло? Почему она такое сделала?

– А когда ты замуж вышла, она как это восприняла? – почему-то мышь, ой, ну, то есть норушь, выглядела абсолютно естественно, сидя у тарелки с сыром и задавая вопросы Тане.

– Сначала злилась… Она красивая, а я – обычная, ей всё казалось, что Дима со мной встречается несерьёзно, ну, что обидит… А потом пообщалась с ним и сказала, что одобряет.

Таня вспоминала события недавнего прошлого и вдруг поняла, что воспринимаются они как-то иначе… словно показываются иной стороной.

Да, вот яркая Надя с недоумением смотрит на Таниного ухажёра. А почему? Может, потому что возмущена – как он мог обратить внимание не на неё, а на менее эффектную Татьяну? А дальше недоумение сменилось раздражением… Да, именно так подруга восприняла известие о том, что ухажёр сделал Тане предложение.

– А её никто замуж не звал… Получается, она попросту разозлилась и позавидовала? Но… почему? Мы же столько лет дружили!

– Потому что не надо греть змей! – вдруг уверенно сказала норушь. – Ну что ты так смотришь? Если люди, которые находятся рядом, которые вроде как близкие, которым ты веришь, но как только у тебя оказывается что-то им лично нужное, плевать они хотят на тебя и твою жизнь. Они не в состоянии принять то, что у тебя что-то лучше, чем у них.

– Может, я что-то не так сделала…

– Конечно, не так – ты кое-что важное не заметила! Как только ты понимаешь, что тебе завидуют, надо держаться от этого человека подальше, иначе ты будешь его греть, помогать своим теплом, а он тебя будет стараться укусить побольнее, как та змея… Твоё тепло для таких – повод для их агрессии.

Норушка вздохнула.

– Вы же меняетесь. И не только сами меняетесь, но и люди вокруг тоже. Нельзя жить с закрытыми глазами, решив раз и навсегда, что вот это твоя подруга… Есть ведь не только ты, но и она! Её мнение. А это самое её мнение оказалось завистливым и жадным. Или вот ты думала, что твой муж – это навсегда! А если он тоже меняется и превращается в кого-то незнакомого?

– Ты так говоришь, будто много кого знаешь! – невесело рассмеялась Таня.

– Знаю, конечно. Я же не только тут бываю, а по всему дому бегаю… Знаешь, как много можно увидеть, когда люди думают, что за ними никто не наблюдает? Ээээ, да ты сейчас уснёшь! Давай-давай, иди в комнату, там диван хороший.

Таня помотала головой – не хотелось терять эту игру собственного воображения.

Нет, ну правда! Жалко же. Когда ещё можно поговорить с мышкой-норушкой?

– Мышка-норушка, как в сказке про Машу и медведя… – пробормотала Таня, засыпая. – И колокольчик там был. Медведь играл в жмурки…