Мужчина зарычал, дернул сильнее и порвал злосчастное белье. Напридумывают лишних крючков. Зачем вообще это надо? Грудь у малышки и без нижнего белья смотрелась идеально. Он прихватил пальцем один из острых сосков. Не удержался и прошелся по нему языком, оставляя влажную дорожку на мягкой бархатистой коже.

Девушка застонала, податливо выгнулась, подставляя страстным поцелуям обе возбужденные вершинки. Он конечно же не удержался. Вылизывал, прикусывая темно-бордовую плоть, заводясь от ее стонов больше, чем от любых ласк собственного прелюдия. И сам терся о тонкое бедро, пытаясь хоть как-то снять напряжение, продержаться немного дольше и не кончить прямо здесь, в коридоре, у стены, в трех шагах от спальни.

— Ну все! Пошли в кроватку!

Подхватил разгоряченную красотку на руки и уволок в постель. Там, на холодных простынях, стащил с них обоих остатки одежды и сделал то, о чем мечтал уже долгое время, но никак не решался. Подобной ласке девушка отчаянно сопротивлялась, находя в ней нечто постыдное. А вот Марат напротив. Но будучи неопытен в данном вопросе, старался не торопить события. И вот время настало.

— Марат! — вскрикнула крошка, едва он задрал ее бедра и положил ноги на свои плечи. — Марат! Постой! Что ты делаешь? Не надо! Я не…

Следующее ее слово захлебнулось в волне протяжного полустона-полуоха.

— Я немного, малышка, — проговорил он и сделал очередное движение языком. — Ты такая вкусная. Обалдеть!

Некоторое время в комнате раздавались лишь женские стоны и пошлое хлюпанье. Марат проводил языком по горячим, влажным складкам, надавливал на нежный, чувствительный бугорок и сам получал не меньшее удовольствие, чем его девочка, в порыве наслаждения раздвинувшая ноги шире. Открывая ему дорогу и давая зеленый свет.

— Ох ты ж, блядь! — выругался он, хотя зарекался выражаться матом рядом с ней.

Но сейчас ни одно цензурное слово не шло на ум. В штанах творилась настоящая революция. И мужчина не был уверен, что девушка кончит раньше него самого. Никогда он еще не достигал разрядки ни разу к себе не прикоснувшись. В пору бы посмеяться над старческим недержанием или другими нелицеприятными болезнями, готовящимися будущим. Но было так хорошо, что хотелось лишь рычать и ускорять темп. Замечать, как выгибается тонкая фигурка, дрожит в последних судорогах оргазма и обмякает в его руках.

Марат и сам находился на пределе. Подхватил девчонку за тонкую талию, придвинул ближе, поудобнее устраиваясь между ее ног и вошел одним резким движением, заполняя податливую разгоряченную плоть до самого упора. Малышка охнула, широко распахивая глаза и цепляясь пальцами за смятую простынь.

Он замер на пару секунд, просто чтобы сразу не кончить, чтобы хоть немного продлить сладкое удовольствие, в которое раз за разом погружала его девочка. Как у нее получается оставаться такой невинной и раскрепощенной одновременно — загадка, постичь которую он больше не пытался. Просто принимал как данность. Это его женщина! Его любовь! И он готов порвать кого угодно за один лишь волосок, упавший с каштановой головы.

Несколькими крупными толчками Марат почти достиг пика. Наклонился, прикусывая нежное местечко на тонкой белоснежной шее, вырывая очередной стон и чувствуя как член становится еще больше, скользит по мягким, набухшим стеночкам. Внутри девчонки так тесно, узко и влажно, что рвет крышу, сознание затуманивается, и мир вокруг перестает существовать. Единственное чего хочется — это без остановки вбиваться в послушное, податливое тело, наполнять его, подчиняя, делая своим и больше никуда не отпускать.

С глухим рычанием он кончает глубоко внутрь, переворачивает девчонку на живот и входит снова. Она сначала сопротивляется, но быстро стихает под диким, почти звериным напором. Одного раза всегда мало. Даже двух и трех.

Порой они заканчивали лишь тогда, когда Аня засыпала после очередного сокрушительного оргазма совершенно обессиленная и вымотанная. Тогда как Марат был готов сделать еще парочку заходов. Но подавлял желание, ложился рядом, обхватывая крепко дремлющее существо, слишком мало напоминающее человека.

Его маленькая фея!

Очаровавшая с самой первой встречи. Тогда полный цинизма, не верящий в любовь, не привыкший к чистоте, искренности и добросердечности, он чуть все не загубил. Вернее загубил. И лишь по воле случая ему был дарован второй шанс. А он, между прочим, не глупец конченный, чтобы подобное профукать.

За окном смеркалось. Невинная развратница мирно посапывала рядом, раскинув руки и даже не подозревая, что хищник, когда-то вышедший на охоту, сейчас не спит. Марат вертел в руках маленькое колечко. Мягкий свет догорающего солнца переливался в идеальных гранях прозрачного камня. Скоро, совсем скоро он наденет это маленькое произведение ювелирного искусства на такой же маленький и не менее драгоценный пальчик.