Хокинс повернулся, чтобы уйти обратно в сооружение под брезентовой крышей, но остановился и добавил:

— И слышишь: не забудь уничтожить это каноэ!

Когда Марти уложил в хижине последний тюк пушнины, он вернулся на пристань, чтобы затопить каноэ. Не хотелось ему делать это, просто рука не поднималась — уж больно хороши были красивые, чистые обводы лодки… Он перевернул ее днищем кверху и ударил по нему камнем — но только после нескольких ударов кора треснула. Потом он столкнул каноэ в воду и затопил, на всякий случай пригрузив камнями.

А после подумал о винтовке того человека с гор. Хорошо бы папаша отдал ее ему, а не продавал. Папаша всегда предпочитает все продать, а его собственному сыну приходится обходиться без винтовки.

Но тут его глаз поймал какое-то движение вдали на воде.

— Па-а!.. — закричал он. — Плот идет!

Из-за деревьев появился еще один человек и, прикрывая глаза от солнца, посмотрел вверх по течению.

— Два, — бросил он через плечо. — Два больших плота…

Марти смотрел, как приближаются плоты, и ему было немного жалко этих людей.

«Ладно, — думал он, — папаша знает, что делает. Во всяком случае, обычно все получается, как он говорит… только временами люди на этих плотах такие славные… Дора — она точно такая же, как папаша. Она круто берется за дело… как с этим человеком вчера вечером… — Он, нахмурившись, смотрел на плоты, и почти надеялся, что они не остановятся. Ему вдруг стало завидно. — Почему мы с папашей и Дорой не можем отправиться на запад сами? Папаша всегда прикидывается землевладельцем, но иметь свой кусок земли на самом деле… это было бы здорово».

Однако ему даже в голову не приходило бросить их и жить самому. Они — семья, и всегда должны быть вместе. Ему никогда не доставляло удовольствия то, чем они занимаются… он только один раз участвовал в убийстве, да и то во время драки. Это обычно делали Дора или отец, а он работал только снаружи.

Марти хмуро отвернулся от реки. Папаша знает, что делает. Они почти всегда при деньгах, и время от времени отправляются в город и тратят эти деньги; но пару раз ему случалось попасть туда, где только что вспахали землю… она пахла… или сено недавно скосили… и в такие минуты ему хотелось иметь свою землю.

Зебулон Прескотт разглядел узкий остров издали и выпрямился, держа одной рукой рулевое весло, а другой прикрывая глаза от солнца. Там вывеска, что ли, какая-то… и вроде как строение.

Плот Харви плыл чуть впереди, и Харви крикнул:

— Остров! Остановимся?

— А как же! — ответил Прескотт. Теперь они подплыли уже достаточно близко, чтобы разобрать надпись. — Похоже, не скоро нам попадется другой магазин. Разузнаем, может, новости какие есть на реке…

Говорили, что на Огайо есть водопады, и хоть кое-кто твердил, что не такие они страшные, но для человека, У которого семья на плоту, любой водопад или порог — дело серьезное… Он подгреб рулевым веслом и направил большой плот к волнолому.

Это был естественный барьер из камней и наносов, частично прикрывавший мелкую бухточку с акр площадью, где была построена пристань. Большие плоты были неповоротливы, но бухточка располагалась так удобно, что потребовалось всего несколько взмахов длинными веслами, чтобы направить плот в заливчик.

Такие плоты сильно разнились по размеру, в зависимости от материала, который подвернулся под руку строителям, и от их нужд. У Прескотта плот имел чуть больше двадцати футов в длину и пятнадцать футов в ширину. В середине плота стояла будка — просто каркас из жердей, обтянутый палаточным брезентом, семи футов длиной, шести — шириной. За будкой были сложены их пожитки, накрытые другим куском натянутого брезента.

Плот Харви был практически таким же, только будка побольше — в ней помещались и люди, и вещи.

Сам полковник Хокинс вышел на пристань приветствовать прибывших. Он поднял шляпу и жестом пригласил их в магазин.

— Меня зовут Бедлоу, джентльмены! А это — пристань Бедлоу! У нас есть все товары и припасы, что для людей, что для зверья…

Зебулон Прескотт стоял в нерешительности. Отвернувшись от Бедлоу, он смотрел на магазин. Человек этот ему сразу не понравился, но, с другой стороны, он видел возбужденные лица Ребекки и девочек, и понимал, что им невтерпеж сделать покупки в настоящем магазине.