— Моя сестра живет на Огайо. Она замужем за охотником с гор, Лайнус Ролингз его зовут. А братьев у меня двое.

— А родителей нет…

— Они погибли на водопаде, на Огайо. Вот уже четыре… почти пять лет назад.

— Я должен повиниться, Лил, — неожиданно сказал он. — Я лгал, объясняя, почему хочу работать на вас.

— Вы что, думаете, я этого не знала?

— Настоящая причина… я люблю вас. — Она хотела что-то сказать, но он остановил ее. — Это правда. С самой первой нашей встречи я понял, что не смогу без вас жить.

— Мне не хотелось бы послужить причиной вашей смерти, мистер Ван Вален, — иронично ответила она.

— Я говорю серьезно. И я готов принять на себя обязанности и ответственность преданного супруга.

— И в том числе ответственность за мою собственность, не так ли, мистер Ван Вален?

— Собственность? Что ж у вас за собственность?

— Золото, мистер Ван Вален. Тонны золота, если я верно поняла. Блестящего, желтого, яркого золота.

— О-о… и я представления не имел.

— О-о… ну да, конечно же не имели, — сказала она насмешливо. — Это просто такое поразительное совпадение.

— Совпадение?

— Ну да, просто так получилось, что когда вы находились за кулисами, чтобы решить пари, сколько на мне нижних юбок, я как раз получила известие о полученном наследстве.

— Вы знали о пари?

— Конечно. И если я могла услышать, о чем вы говорили, то, уверена, и вы подслушали, что мне сообщил мистер Сибери. Или, может быть, я слишком подозрительная?

— Думаю, что да.

— Вот идет Агата. Если вам так уж невтерпеж сделать кому-то предложение, я вам рекомендую преклонить колени перед ней. У нее ведь такие красивые волосы…

Лилит поднялась на ноги, сладко улыбаясь.

— И, кстати, мистер Ван Вален — юбок было шесть?

Агата показала на людей, которые собрались в кружок у соседнего костра и пели хором «Дом, милый дом».

— Послушайте только их! Можно подумать, они покойника отпевают!

Лилит откусила нитку и сунула зашитые штаны Кливу, потом откинула назад волосы, подобрала юбку и двинулась к поющим. И завела «Давай-ка пошумим» — наполовину речитативом, наполовину пением, подчеркивая интонацией юмор и лихость песенки.

Припев она уже вела в полный голос — и тут пошла обратно к своему костру, а люди двинулись за ней. Она пела — и видела, как грусть и усталость покидают лица. Второй припев уже подхватили окружающие. Появился Роджер Морган, постоял за кругом поющих, глядя на людей. Он заметил, как действует на них ее голос. Посмотрел поверх голов, встретился взглядом с Кливом — и ушел.

Ночь была прохладная, приятная, небо чистое. Клив немного последил за певцами, а потом пошел проверить, как ведет себя мерин и все ли в порядке с животными в корале.

Было очень тихо. Где-то далеко койот выводил во тьме свою заунывную серенаду. Сапоги Клива шуршали в траве, когда он шел к мулам, и они насторожили длинные уши при звуках его голоса. Он немного постоял с ними — ему нравился хруст травы на зубах у животных. Его слух учился различать звуки, замечать только странные, необычные, выделяющиеся на привычном звуковом фоне ночи.

Ох уж эта Лил… выходит, она все время знала, зачем он пристал к каравану. Она видела его насквозь с самого начала — не удивительно, что она не хотела иметь с ним ничего общего.

Какая-то ночная птица возилась в кустах, доносился треск сверчков. Он прошел чуть дальше, прислушиваясь к пению — слов отсюда было не разобрать, но мелодия ему нравилась. Голос Лилит выделялся из хора, чистый и сильный. Лилит… она оказалась сложнее, чем он ожидал. Она была умна, и она была проницательна — а это далеко не одно и то же. Более того, у нее был характер.

Он задумался о будущем. Оно будет нелегким — нет, уж никак не легким, это точно; но она… она очаровательная, и он не станет так уж сильно возражать, если потребуется чуть больше времени. В конце концов, чем еще можно заняться в караване фургонов?

День еще не наступил, когда он выбрался из одеял и пошел к мулам. Ночной сторож выпустил его из кораля с его шестеркой, он сразу отвел мулов на водопой, а потом — к фургону и начал надевать на них сбрую. Продергивая на место цепную постромку, он услышал голоса — разговаривали Лилит и Морган. Она шла от родника, бьющего недалеко от реки, несла воду, чтобы наполнить бочонки. Немного воды выплеснулось ей на подол.

— Мисс Прескотт, — говорил Морган, — я много думал…

— Да ну?

— Сухая или мокрая, вы — самая красивая женщина, какую я в жизни встречал. У вас есть темперамент, у вас красивое и сильное тело — это благородное сочетание. И ребенка носить вам будет не тяжелее, чем бревно катить.