— Где они обнаружили вас?

— А! В этом-то все дело, амиго. Они обнаружили меня, когда я случайно наткнулся на место их встречи, так сказать, рандеву — вы знаете это слово? К северу отсюда есть каньон: огромный и глубокий, на дне которого лежат прекрасные пастбища. Они были там — команчи и команчерос. Я увидел тайное место их встреч, но я и раньше знал о нем. Это каньон Пало-Дуро.

— Они будут преследовать его, мистер Киллоу, — сказала Кончита. — Теперь они постараются убить его. Команчерос — плохие люди. Если они не отыщут его сейчас, то станут охотиться за ним дома.

— То, чем они будут заниматься дома — их личное дело, — сказал я, — но мы не позволим им забрать Мигеля. Я обещаю.

Сзади послышалось движение.

— Не обещай того, чего не сможешь выполнить.

Это был Тэп Генри. Лицо его было сердито, в глазах горело суровое нетерпение, которое я уже видел раньше.

— Я сдержу обещание, Тэп, — спокойно сказал я. — Я ничего не обещаю зря.

— Послушай меня, — резко ответил Тэп. — Ты не знаешь, во что ввязываешься.

— Я дал слово и сдержу его.

— Ни черта ты не сдержишь, — угрожающе сказал Тэп. — Ты сам не понимаешь, на что идешь. — Он помолчал и вынул из кармана сигарету. — У нас достаточно неприятностей с перегоном скота, не хватало еще разбираться с чужим делом.

— Прошу вас. — Мигель приподнялся на локте. — Я не хочу, чтобы у вас были неприятности. Если вы одолжите мне коня, я уеду.

— Лежите, сеньор, — сказал я. — Вы мой гость и останетесь здесь.

— Кто здесь командует, ты или я?

— По-моему, отец, — сказал я сухо. — Если уж на то пошло, то мы оба работаем у него.

Лицо Тэпа стало упрямым и твердым.

— Ну, тогда посмотрим, что скажет отец, — насмешливо произнес он.

Мы вместе подошли к костру, где сидел отец с Зебом Ламбертом и Зено Йерли. От стада подъехал Айра Тилтон и как-то странно взглянул на Тэпа Генри.

— Па, — сказал Тэп, — этот мальчишка пообещал мексиканцам, что они будут под нашей защитой до самого Нью-Мексико. Но мы-то знаем, что за ними охотятся команчерос, а это значит, что у нас будут неприятности. Они могут собрать пятьдесят, даже сто белых и еще больше индейцев, а такую силу мы не одолеем. Я предлагаю: пусть мексиканцы сами о себе позаботятся.

Зено глянул на Тэпа, но его лошадиное лицо осталось бесстрастным.

Отец посмотрел на меня.

— А ты что скажешь, Дэн?

— Я сказал, что они наши гости и с нами будут в безопасности.

Отец взглянул на Тэпа.

— Что тебе в этом не понравилось?

Лицо Тэпа потемнело, а глаза холодно сверкнули.

— Па, ты не понимаешь, о чем говоришь. Ни ты, ни стадо, никто из нас не пройдет на запад, если нами займутся команчерос! Я слышал: мексиканец говорил, как он обнаружил место их встречи, а они эту тайну берегут пуще всего на свете. Они не оставят его в живых.

— Мы постараемся, чтобы оставили, — спокойно сказал отец.

Отец всегда тщательно брился, причесывал волосы и подстригал седые усы, как бы плохо ему ни было, как бы он ни был занят. И я никогда не видел, чтобы отец на что-то опирался или облокачивался — он всегда твердо стоял на ногах.

Отец строго посмотрел Тэпу в лицо.

— Я удивлен, Тэп. Тебе-то уж следует знать, что я никогда не брошу человека, а тем более женщину здесь, на равнинах. Если потребуется драться, чтобы защитить их, значит, будем драться.

Тэп Генри упрямо уставился на него.

— Па, этого нельзя делать. Кто они тебе? Они…

— Мы их взяли к себе. Им нужна помощь. Пока я жив, они могут рассчитывать на меня. Я никогда не отказывал человеку в помощи и никогда не откажу.

Тэп Генри глубоко вздохнул.

— Па… — Он почти умолял. — Эти команчерос… они хуже индейцев. Поверь мне, я знаю…

— Откуда ты знаешь, Тэп? — мягко спросил отец.

Тэп замолчал и резко отвернулся. Он считал нас всех дураками — это было очевидно.

Отец никогда не читал нравоучений, однако учил нас твердо отстаивать то, что мы считали справедливым. Он учил нас не словами — примером.

Мы не сомневались, что накличем на себя беду. Тэп был прав: команчерос будут охотиться за Мигелем.

И тут меня осенила идея. Команчерос наверняка думали, что Мигель умер, но, допустим, они захотят проверить?

— Па… по-моему, нам надо похоронить его. То есть Мигеля.

Отец оглянулся на меня, а Кончита, подошедшая в это время к костру, встала как вкопанная, прислушиваясь.