— Не положено, — вслед за мной поднялся Павел. — Заключенных нужно охранять, да и в туалет, извини, вдруг ему понадобится, конвоировать. А участковые они же тоже человеки, сутками не спать не получится, — улыбнулся мой бывший одноклассник, но затем уже серьезней добавил, — тем более сегодня поймали не какого-то рядового забулдыгу, а головную боль всего района! Так что благодаря тебе, может, «звездочку» лишнюю получу! Шучу, конечно, все лавры твои!

— Ой, нет-нет! — притормозила я у двери. — Я как раз хотела тебя попросить никому не рассказывать, что я его притащила! Лишнее внимание мне ни к чему! Да и некогда на допросы приезжать!

— Увы! Не получится скрыть, — помрачнел Павел и снова потер руками лицо, было видно, что он очень устал. — Во-первых, протокол уже составлен и твои свидетельские показания записаны. Да и на допросе он сам расскажет, как на самом деле все было. Пусть сильно себя позорить не станет, но рассказать придется.

Дробный стук в дверь прозвучал очень неожиданно.

А затем она распахнулась, явив нам расфуфыренную Ритку, мою заклятую школьную подругу!

Нет, ну это же надо! Вся деревня уже спит, а ее именно сейчас сюда принесла нелегкая!

Платиновая блондинка, играя прядью волос, покачиваясь на высоченных каблуках, стояла в дверном проеме, гипнотизируя участкового взглядом голодной кошки, увидевшей блюдце со сметаной.

— Я тут мимо проходила, дай, думаю, зайду на огонек! — томным голосом начала она.

А я, окинув взглядом ее одежду, состоявшую, по сути, из двух широких поясов, нижний из которых едва прикрывал самое интересное, хмыкнула.

Ритка аж подпрыгнула от страха, бросив в мою сторону удивленный взгляд, и ее глаза стали медленно наливаться кровью. Пожалуй, я только сейчас поняла, как себя чувствует тореадор на пути у взбешенного быка.

— И ты здесь! — сказала, как выплюнула Ритка. — Тебе что, в городе мужиков не хватает, за нашими охотишься?

— Да и не говори! Ехала с мамой повидаться, а пришлось поохотиться, — ответила я ей, в душе смеясь над анекдотичной ситуацией.

— Рит! Успокойся! — нахмурил брови Павел. Было видно, что он неуютно себя чувствует, становясь свидетелем девичьих разборок. — Машка, можно сказать, нашу работу сделала, поймала маньяка! Кстати, не я ли тебе говорил не шляться вечерами одной, да еще и в таком виде! — буквально побагровел мужчина. — Если бы не Матвеева, сидеть бы тебе здесь в слезах с размазанной тушью и писать заявление об изнасиловании!

Ритка испуганно икнула, но затем вредный характер все же взял верх, и она, усмехнувшись, вздернула подбородок и прошипела:

— Врете вы все! Шашни свои прикрываете!

Красотка еще хотела что-то гневное сказать, но уставший участковый поднял руку и раздраженно бросил:

— Ладно, смотри сама!

Он подошел к своему столу, взял с него ориентировку на преступника и протянул Ритке.

— Вот, смотри! Фоторобот сексуального маньяка, орудующего в нашем районе. Его Маша и приволокла мне сейчас!

— Ой-ой! — противно пропищала бывшая подруга, манерно закатывая глазки. — Вот прям она умаялась, бедняжка, этот листочек тащить в участок!

Участковый буквально зарычал и, схватив надоедливую блондинку за локоть, развернул и подвел ее к клетке КПЗ.

Ритка подслеповато прищурилась, вглядываясь в полутемное помещение, где на одной из лавок, скрючившись, сидела темная фигура. Этот некто медленно поднялся и, сделав пару шагов, вышел в пятно света, отбрасываемое потрескивающей люминесцентной лампой.

Риткины глаза расширились, она бросила взгляд на все еще зажатую в ее руке бумагу с фотороботом, и, когда пришло узнавание, громко сглотнула.

— Бу! — напугал ее задержанный и громко рассмеялся, обнажая гнилые пеньки зубов.

Ну, конечно, мелькнула мысль, будет такой на всех бросаться! С эдакой «харизмой» ему и бомжиха дать побрезгует.

— Какая сладкая! — тем временем протянул «граненый стакан». — Отдайте мне ее на часик! Это станет звездой моей коллекции! Тогда уж и сесть не жалко будет! — и зашелся в истерическом хохоте.

Ритку от решетки как ветром сдуло. Она чуть не вышибла дверь на улицу, грохнув ею о стену и переполошив всех дворовых собак по соседству.

Стоя на крыльце, она обхватила себя руками и, стуча зубами, дрожащим голосом попросила:

— Павлуш, проводи меня! Страшно очень! Я теперь всю ночь спать не буду! — Еще совсем недавно ее самоуверенное лицо посерело от страха и выглядело несчастным.

— Не могу. Конвой жду. За этим, — кивок в сторону клетки, — приедут. — Да уж теперь поздно бояться, — усмехнулся он. — Раньше надо было бы! Я для кого вот эти ориентировки на доске развешиваю: «Их разыскивает полиция»? — кивнул он на листок в ее руке.