Дине удалось вселить в меня уверенность что все как-то наладится. На прощание она еще раз пообещала помочь мне с работой. Вот только как донести до Стаса, что я больше не хочу быть домохозяйкой? Надо найти какое-то решение… Но ничего путного я придумать не могла.

После ухода Дины я навела порядок в квартире, приготовила ужин и уже собиралась немного подремать. Все-таки бессонная ночь дала о себе знать. Голова была тяжелой, гудела и в висках болезненно стучало.

От звонка мобильника я вздрогнула как от удара током. Звонила классная руководительница Глеба. Я уже поняла – что-то случилось. Сердце бешено забилось, ладони противно похолодели.

– Алёна Игоревна, пожалуйста, приезжайте. Ваш Глеб устроил драку на перемене, – взволнованно сообщила Марина Николаевна.

– Господи! – только и смогла выдохнуть я. – Еду.

– Не переживайте, в принципе ничего страшного. Никто серьезно не пострадал. Разбитый нос у Филиппова, его отец уже приехал, у Глеба подбит глаз. Обычные разборки подростков. Но, как понимаете, надо с этим разобраться. Так что, не переживайте сильно.

– Отец Филиппова сильно разозлился? – только разборок с родителями мне не хватает.

– Нет, он все понимает. Очень разумный человек.

В отличие от его жены. Я пересекалась на родительских собраниях с мамой Игоря Филиппова. Ужасно шумная и говорливая особа, если сказать мягко. А на самом деле склочная баба.

Марина Николаевна успокоила меня. Она молодой, но очень опытный педагог. Дети ее обожают. Она мне тоже всегда нравилась. Это не надутая от сознания собственной важности категоричная и безапелляционная директриса гимназии Ирина Васильевна.

Я умылась, привела себя в порядок. Все равно видно, что плакала. Надела темные очки – выглядит глупо. Наложила макияж – стало ненамного лучше, но все же приличнее.

Через полчаса я уже входила в двери гимназии.

Марину Николаевну я нашла в ее кабинете. Но сначала перебросилась парой слов с Глебом, который топтался возле окна в рекреации. Заметила я и Филиппова – у другого окна. Следы побоев на лицах обоих были заметны – у сына под глазом уже налился солидный фингал и под вторым глазом тоже наметился.

– Глеб, может скажешь, почему ты подрался?

– Делать мне больше нечего, – фыркнул мой сын и бросил быстрый взгляд на одноклассника. Я же успела подметить предупреждение-угрозу в глазах Филиппова. – Это не твое дело?

– А почему ты грубишь? – вздохнула я. Сил не осталось, даже чтобы разозлиться на сына. – Что мне говорить Марине Николаевне?

– Что хочешь, то и говори, – пожал Глеб плечами и отвернулся к окну.

Больше я ему вопросов задавать не стала – смысл? Молча развернулась и отправилась в кабинет русского языка и литературы.

– Добрый день! – поприветствовала я отца Филиппова, который сидел за первой партой напротив учительского стола. Он лишь молча кивнул мне, а Марина Николаевна улыбнулась и проговорила:

– Присаживайтесь, Алёна Игоревна, мы вас уже заждались.

– Прошу прощения за задержку – в городе пробки, – неловко оправдалась я.

Я, действительно, сразу же после звонка классной руководительницы сына выехала в гимназию, но в этот час-пик времени на дорогу потратила вдвое больше, простаивая на каждом светофоре.

– В общем, конфликт, конечно, мы уладили, – положила Марина Николаевна руки на стол, сцепив в замок пальцы, – но драка произошла на перемене, на глазах у многих. И больше всего меня в ней поразила жестокость мальчиков, – печально закончила она, глядя на нас с отцом Филиппова по очереди. – Они так набрасывались друг на друга, с такой жестокостью, словно хотели… убить…

– Обычная драка, – пожал плечами Максим Геннадьевич – отец Филиппова. Его имя я узнала только что, когда Марина Николаевна представила нас друг другу. До этого я видела его однажды, пару лет назад, когда они с женой вместе приходили на родительское собрание. – Пацаны, чего вы хотите? Я в школе тоже дрался, – усмехнулся он.

Еще тогда, когда видела его впервые, я удивилась, насколько они разные с женой. Максим Геннадьевич спокойный, вдумчивый, неразговорчивый. Жена же у него… мягко говоря, склочная. На том собрании она умудрилась рассориться со всеми родителями, утверждая, что занавески на окнах лучше, чем жалюзи, на которые мы как раз собирали деньги, что они создадут в классе домашнюю атмосферу, в отличие от офисного налета с жалюзи. Спор вышел глупый и беспочвенный, потому что все остальные родители были за жалюзи. Ну и замолчала мать Филиппова, только когда муж ей что-то строго сказал.

– Знаете, я уже давно заметила, что Дима и Глеб конфликтуют. А ведь раньше они дружили, были не разлей вода… Между ними явно что-то произошло, и хотелось бы знать, что…

Я слушала Марину Николаевну, но думала о своем. Вот она сказала, что мой сын раньше дружил с Димой Филипповым. А ведь я об этом даже не знала. Да, у Глеба довольно скрытный характер – он не любит делиться со мной чем-то личным, мы вообще редко разговариваем с ним по душам. Но сын ли в этом виноват? Или, все же, я? Только сейчас я начинала осознавать, что уделяю Глебу непозволительно мало внимания. Своей главной заботой я всегда считала, чтобы сын был накормлен и хорошо одет. Следила, чтобы не пропускал он школу, чтобы вежливо разговаривал, не ругался матом… Но когда я последний раз интересовалась его делами, помимо учебы? Господи! Как же мне стыдно!..