Нина смотрела на него со снисхождением. А что ты можешь, чем ты меня поддержишь? Сыновья почти самостоятельные, живут своими увлечениями, планами. Им нужны только деньги. Тут бы ему стать ближе, выслушать, пожалеть, просто прижать к себе.

Но вот строит из себя делового, грозится найти знакомых по автосервису клиентов-врачей, кто-то у него есть, надо позвонить, выяснить… Ну, конечно, выяснить. А какой врач нужен, какая клиника? Ты хоть слова «интервенционная нейрорадиология» выговоришь со второго раза? Ну да ладно, не его это все вина. Просто вот так все складывается.

Утром в понедельник Нина подошла к старшей медсестре отделения, все ей рассказала. Коротко, конкретно, как та любила. Старшая посмотрела на Нину внимательно, почти испытующе, как будто в первый раз видела.

– Ладно, я все поняла. Раньше надо было все устраивать и мне сказать. Ты вот что. Иди, работай, через час подойди, поговорим –старшая склонилась над бумагами, давая понять, что общение закончено.

Часа через полтора Нина подошла к ней.

– Прямо сейчас иди к заведующему, покажи свои бумаги, он знает. Поговорит с тобой. Ступай.

Идти к самому, к БМВ? Так все называли заведующего отделением. Его инициалы, Булат Максудович В. как раз складывались в это сокращенное название автофирмы. БМВ был для Нины кем-то из другого мира, просто небожителем. Уже за пятьдесят, но моложавый, очевидно не пьющий, и не курящий, с короткими седыми волосами на голове (и такой же сединой на груди, наверное), быстрый и немногословный, БМВ как профессионал имел авторитет во всей клинике. Говорили, что он начинал и работал как хирург, потом оказался в спасательном отряде в Армении, когда там при землетрясении погибли многие тысячи людей. Их вытаскивали из-под завалов в декабрьский мороз, кого-то спасали, кого-то хоронили. БМВ не только оперировал, но и помогал спасателям. Повредил руку, после чего из хирургии пришлось уйти. С тех пор лет пятнадцать прошло… Много учился, работал, говорят, за границей. Его приглашали в другие отделения на сложные случаи, так как у него была уникальная эрудиция в разных клинических направлениях. Он сам проводил при необходимости эндоскопическое и ультразвуковое исследование, умел делать дуральные блокады, деблокировать позвоночник и снимать боль. Когда в их клинику приезжали иностранцы, его звали как переводчика. Говорят, он не только переводил медицинские разговоры, но и шутил на разных языках.

Нина слышала это все, но к себе никак не относила возможность общения с таким человеком. Кто он и кто она? БМВ иногда коротко общался с медсестрами, причем помнил, о чем говорил с ними хоть неделю, хоть месяц назад. Любил пошутить, но как-то не всегда понятно, скорее, для себя, чем для других. Как-то старшая сказала прибрать в ординаторской и в его кабинете, в клинике совсем не хватало санитарок. В его кабинете Нина увидела заставленные книгами три полки шкафа, и еще несколько лежали на столе. На двух, или трех она увидела его фамилию. Там были и обычные, не медицинские книжки, даже фантастика. На столе не было ни фото семьи, ни каких-то сувениров. Все было лаконично, по-деловому. И сам он был такой, все только по делу, разговаривал коротко, не любил долгих рассуждений.

Нина знала, что пятиминутки в их отделении были самыми короткими и конкретными. В других отделениях, особенно в тех, где заведовали женщины, обязательно возникали споры, всплывали сплетни, претензии, выяснялки, какие-то личные обидки и прочая словесная «шелуха», поэтому люди возвращались к работе без настроения и отсутствием четкого понимания своих задач. А у них все выходили из ординаторской, зная, что и как делать. Поэтому ее собственный опыт заставлял искать место работы, где бы решения принимали мужчины. Не то, чтобы женщины были глупее, просто все у них выходило долго, вязко, неопределенно, с постоянными сомнениями, передумываниями, выяснениями кто, что, когда, про кого и кому сказал и т.д. С мужчинами было проще, конечно. БМВ никогда не повышал голос, просто задавал такие вопросы, что провинившийся сам понимал, где накосячил и сам искал возможность исправить свою ошибку. Да, с заведующим им повезло!

Нина постучала в дверь кабинета, услышала короткое «да».

Заведующий сидел за столом и листал чью-то историю болезни.

– Садись, коротко бросил он. Вначале он со всеми сестрами знакомился только на «вы». Потом сразу спрашивал согласия обращаться на «ты». С врачами только «вы», хотя сами они, конечно, тыкали и друг другу и сестрам.

– Я посмотрел твои результаты, надо оперировать. Странно, что ты так долго терпела, теперь надо догонять упущенное время. Сегодня работаешь до вечера?

– Да, смена до шести, я не суточная в этом месяце.

– Ок, зайди ко мне в половине шестого.

Нина поняла, что прием окончен. Вышла, постояла. В голове крутились мысли: А что будет в половине шестого? К чему мне готовиться? Зашла в раздевалку для сестер. Посмотрела в зеркало. Да, вид неважный. Уставшее после именин сына лицо, волосы неухоженные, почти нет косметики, даже разрешенной.

В обед метнулась в магазин в двух кварталах от клиники, выбрала, вспомнив разговор с подругами, пару чулок с широкой резинкой. Вернулась в отделение, зашла к старшей.

– Выдайте халат, замарала брючки, попросила Нина насколько возможно виновато. Да, на брючках от медицинского костюма виднелись бледные пятна.

Старшая по-женски внимательно посмотрела на Нину. В ее взгляде был вопрос, но она оставила его при себе. В конце концов, девчонке осталось, возможно, всего ничего, не буду ее напрягать, подумала она.

Выдала похрустывающий свежестью халатик. Нина переодевалась не спеша, натянула чулки, разгладила. Халат был свободным, но талию акцентирую только к пяти часам, непривычно зорко мыслила Нина. Едва дождалась назначенного времени. В отделении было спокойно, лекарства розданы, капельницы поставлены и сняты. В кабинете БМВ было тихо. Он сам все также листал истории.