Ретлианцы в сторонке перемигивались – общались между собой, решая, что делать в подобной ситуации. «Круизер», зависший над базой, занимал их явно много больше, чем беглецы. Действительно, куда могут деться люди и аурелианская принцесса с окруженной водой палубы?

Корабль завершил маневр и стал медленно снижаться.

– Садятся, они садятся! – заверещал Сумароков. – Это наши. Я знаю. Я догадался. Они по сигналу в часах Байрама прилетели!

– Хм, – выдавил Кияшов, – неужели и правда сигнал хронометра их привел? Что-то сомневаюсь я всерьез, что это наши… Но хорошо бы… Насчет излучателей еще стоит подумать…

– Каких излучателей? – не понял Химель.

– Телепатических… Может быть, эти твари внушили нам, что мы видим российский флаг. А на самом деле это замаскированная мясорубка, опускающаяся прямо нам на макушки.

Коля испуганно ойкнул.

– Да нет, – возразил Делакорнов. – К чему ретлианцам такие хитрости? Они сами этого корабля боятся. Да и аурелианам выдавать свое судно за наше резона нет. Полагаю, это все-таки люди! Земляне!

Ретлианцы. вдоволь наобщавшись и, видимо, выработав определенный план действий, засуетились. Часть их кинулась назад, другие побежали к беглецам, быстро перебирая двумя парами ног.

– Все, конец нам, – пробурчал Яловега по-русски, – точнее, вам, меня-то они не тронут, надеюсь. И это, надо заметить, неслабое утешение! Только бы в горячке ничего не перепутали… Эй, друзья, я – сумасшедший – вы же помните?! – проорал механик уже по-аурелиански.

– Драться будем, – сказал Кияшов, принимая боевую стойку и делая угрожающие выпады лопаткой, – недолго осталось продержаться. Помните – бить надо под шишку. Если этот загадочный звездолет прибыл за нами, конечно. А если не за нами…

– Умрем, как герои, – возвестил Антон Делакорнов.

– Все бы тебе… – Кияшов сплюнул. – Кстати, я так понял, что ретлианцы много с кем воюют. Может, за них решились наконец-то взяться всерьез? А флаг и правда совпадение.

– Те, кто с ними воевали, или очень далеко, или уже уничтожены, – печально сообщила принцесса. – Квакликов из звездной системы в тридцати снеговых годах отсюда они попросту съели. Всех.

– Как съели? – удивился Химель. – Они же питаются чем-то вроде торфа…

– Ну да. И кваклики – это разумные колонии простейших. Крупных таких простейших, сплетенных в сложные интеллектуальные организмы. К сожалению, они не смогли постоять за себя… Их не стало.

Волна ретлианцев подкатывалась все ближе. Тридцать метров, двадцать…

– Будь моя воля, я бы разнес этот гребаный Плацдарм-Заповедник к такой-то матери, – щелкнув зубами, заявил Кияшов. – Почему аурелиане до сих лор этого не сделали, а, има?

Принцесса не ответила. Только оскалилась, подняла хвост и выставила перед собой сжатые кулаки. Судя по угрожающей позе, она собиралась дорого продать свою жизнь.

– Может, нам пока спрятаться? – крикнул Сумароков, отступая к лестнице.

– Будем драться! – повторил Кияшов. – Соберись, хлюпик. Подшипниками ты вроде хорошо кидался. Теперь покажи, на что еще способен. Может, и из тебя толк выйдет.

– У меня подшипников мало совсем… – чуть не заплакал Коля.

Ретлианцы были в паре десятков шагов, когда из корабля ударил вниз синий луч. Его, как ни странно, отлично было видно в темноте. То ли излучение рассеивалось специфическим образом, то ли над морем стоял невидимый в обычных условиях туман, «проявивший» луч. Ретлианцы покатились по палубе. Лапы у них заплетались, шишки беспорядочно мигали и гасли.

Люди почувствовали легкую щекотку в ладонях да еще отвратительное чувство – жжение в ушах.

– Гуманисты, ядрить их налево, – проворчал Яловега. – Ишь, парализаторами лупят! Вместо того чтобы поджарить всех, и вся недолга!

– С чего ты взял, что это парализатор? – поинтересовался Кияшов.

– Так никто не пострадал. Ишь, шевелятся все… Правда, не сильно… Да и когда мы последний раз на Луне в баре «Радуга» перепились, человек сто, полиция нас точно такими же синими лучами поливала. Главное, действуют они не обидно, а очень даже приятно. Так и хочется самому под луч окунуться и забыться…

– Похоже на сказку! – фыркнула Инна.

– Все может быть, – вздохнул Химель. – Вообще-то Россия отстаивает идеалы гуманизма.

– И только, – буркнул Кияшов. – Вы у любого китайца поинтересуйтесь, что он о гуманизме думает. Особенно если речь идет не о его соплеменнике, а о представителе какого-нибудь другого народа. Уж он-то вас огорошит.

– Смотрите, – крикнул Сумароков, – опять стреляют.

Возле правого борта огромного корабля-базы расцвел алым огненный цветок. Затем еще один левее. В свете взрывов отчетливо можно было рассмотреть каждую деталь на корабле, каждого упавшего ретлианца – и целые толпы пауков, застывших поодаль в нерешительности.