– Я внимательно слушаю тебя, пришелец! – сказал хвостатый.

– Одним словом, там семь человек… Или восемь? Сколько нас всего? Кияшов же и перекличку устраивал… – сбивчиво заговорил Антон. – Не мог бы ты нам помочь? Мы в очень тяжелом положении. Нам нужна помощь.

– Помощь? – удивился инопланетянин. – А почему вы думаете, что вам нужна моя помощь? Помощь – это понятие, свойственное святым по духу… Вы хотите, чтобы я – властитель этого мира, единый с большинством, сознался в святости. Святость – понятие индивидуалистов. А индивидуалистов мы презираем.

Теперь хвостатый уже шевелил губами, старательно выводя звуки. И, хотя звуки не всегда совпадали со смыслом слов, Антон начал сомневаться – не ошибся ли он в прошлый раз, когда решил, что инопланетянин говорит с ним мысленно? Может быть, он просто хороший чревовещатель? В самом деле, почему бы речевому аппарату не располагаться у него где-нибудь в чреве или в грудной клетке?!

– Разумные существа должны помогать друг другу, – проговорил Делакорнов.

– Помогать с целью обрести сообщество? – спросил инопланетянин.

– Нет, при чем тут сообщество, но вот, если ты, например, поможешь мне, я помогу тебе.

– Союз? – удивился хвостатый. – Ты предлагаешь мне союз? Любопытно! Но что, если ты обманешь и не поможешь мне? Если, наоборот, навредишь? Как я смогу жить с осознанием этого…

– Не наврежу, – пообещал Антон. – У нас такие люди славные в этом челноке собрались! Один Кияшов чего стоит! А Яловега! Вот сволочь так сволочь! И Новицкий… – Делакорнов замолчал, осознав, что ему самому большинство людей, находящихся сейчас в челноке, отнюдь не кажутся слишком хорошими. Даже у миролюбивого Химеля имелись серьезные недостатки. – Но там есть девушка, – нашелся он, – Инна. Ее-то надо спасти?

– На борту самка? – переспросил инопланетянин.

– Ну да! У вас же, наверное, тоже принято беречь самок от беды?

Хвост инопланетянина выписывал на полу причудливые фигуры.

– Что за странная идея, – проговорил он, – беречь самок. Зачем? Самки сами могут о себе позаботиться…

– Скажи своим монстрам, чтобы они не лезли к челноку! – попросил Антон, чувствуя, что найти с инопланетянином общий язык будет не так-то просто.

– Они давно уже не лезут, – усмехнулся тот. Его сухие, тонкие губы растянулись в довольно жуткой усмешке. – Зачем им лезть?

Делакорнов похолодел.

– Все наши погибли?! Они их растерзали?!

Инопланетянин отвернулся, подошел к ручью, намочил в воде хвост и облизал его. Потом намочил опять, протянул Делакорнову. Антон воспринял этот жест, как должное, и собрался уже облизать кончик хвоста, но потом его осенило, что это ненормально, и он сплюнул на пол, с трудом сдерживая тошноту.

– Я думал, ты хочешь пить, – пояснил инопланетянин. – Ты же увечный, без хвоста… Как тебе пить?

– Вот так, – заявил Делакорнов, опускаясь на колени и припадая к холодной воде губами.

– Так пьют только животные, – заметил хвостатый. – Теперь я верю, ты, действительно, с очень далекой планеты. И живут там, должно быть, одни дикари. Пьешь, как скотина, хоть и разговариваешь довольно связно… Правда, логика в твоих словах прослеживается плохо. Остальные особи такие же бестолковые?

– Что с моими друзьями? – рассердился Антон. – Если с ними что-нибудь случится, тебе, хвостатый, не поздоровится!

Все-таки у него был автомат, а эта тварь, хоть и местная, безоружна. И нечего протягивать к нему грязный хвост!

– Надеюсь, ты скоро все узнаешь, – ответил инопланетянин. – Когда узнаешь, приходи. Мне почему-то не кажется, что все они – твои друзья… Ведь друг – это часть тебя. Друзья вступают в союз. Друзья оказывают друг другу помощь. И помни, я не хвостатый. Я – ретлианец. Для меня союз – священен.

Похоже, понятие святости было основным в сознании обитателя пирамиды. Культовое сооружение, соответствующий лексикон его обитателя… Нереальная обстановка, искаженная действительность, разговор с представителем чуждой расы, да и странные проблески чего-то недоступного в сознании – все это делало происходящее похожим на сон.

Хвостатый сел на прежнее место возле стены, закрыл глаза и погрузился в дремоту.

Антон вдруг ощутил беспокойство. Вновь пришла тревога, страх за оставшихся в челноке людей. Сможет ли он помочь им? Послушают ли они его?

Взяв автомат на изготовку, приклад у плеча, палец на спусковом крючке – так, чтобы можно было выстрелить в любую секунду, Антон двинулся в обратный путь наверх. Уходить из подземелья не хотелось. Наверху было неуютно и страшно, царил хаос, метались тени сфицерапсов, атаковали хранты, плевались ядом аранобии. А внизу – тишина и покой, ручей несет прозрачные воды, царит прохлада, и воздух свеж, словно находишься не под землей, а в тенистом лесу…