– А это мысль, – почесал голову я, – надо с Пугачёвым поговорить.

И через десять минут мы уже катили по свежеотремонтированной трассе Варнаково-Белужская, распевая дорожную песню.

– Весёлая картошка была, – сказал Аскольд, когда мы пили пиво в станционном буфете, дожидаясь электрички на Нижнереченск, – столько приключений у меня в жизни ещё никогда не случалось.

Глава 2. Мирная жизнь

Возвращение к мирной жизни, 1982 год, ИППАН

Маме я так и не сподобился позвонить из своего колхоза, совсем из головы вылетело в связи с круговертью событий. Но она так обрадовалась моему возвращению, что и не вспомнила этот момент.

– Иди мыться, а потом есть – сказала она мне, – я окрошку сделала.

– Есть идти мыться, – взял под козырёк я, – а окрошка из своего кваса или из казённого?

– Из своего конечно, – обиделась она, – тот, что в бочках, слишком сладкий для окрошки.

– Да, – вспомнил я, – нам же деньги заплатили за работу.

– И сколько сейчас в колхозах платят? – спросила она.

– Тыщу, – уполовинил я свой заработок, неподконтрольные денежные средства никогда ведь не помешают, – вот, – и я выложил на стол двадцать зелёненьких полтинников с портретом Ильича в овале.

– Ничего себе, – ответила потрясенная мама, – я столько и за полгода не заработаю.

– Денежная шабашка подвернулась, дорогу мы чинили, – объяснил я, – вот и получили немного побольше. А так-то все остальные ста рублями ограничились.

– Ну ты добытчик, – расцвела мама, – можешь распоряжаться этими деньгами, как хочешь.

– Совместно решим, что с ними делать, – ответил я и ушёл в ванную.

––

А наутро я честно сел на шестидесятый автобус и отправился в свой родной уже ИППАН имени академика Семёнова-Ляхова, вот такая сложная фамилия была у нашего большого босса. И сразу попал с корабля на бал. В смысле из колхоза на комсомольское собрание, посвященное неблаговидному поступку одного нашего коллеги, Вити-Витюни, техника из нашего же отдела. Я его всего пару раз видел, в своём синем халате он либо сидел и ковырялся во внутренностях какого-нибудь прибора, либо стоял у стеллажей с запчастями и подбирал комплектующие. Ничем он мне не запомнился, кроме унылой физиономии и синего халата.

– Сегодня у нас собрание комсомольского актива отдела 410, – сказал комсорг по фамилии Ишаченков. – По экстраординарному поводу – Виктор Бабичев сам всё расскажет, по какому.

Витя встал, уныло посмотрел на комсомольский коллектив и сказал:

– Да чего рассказывать, наверно и так все знают…

– Я, я не знаю, – подал я голос с заднего ряда стульев.

– Да, не все знают, так что давай уж, освети вопрос, – строго указал ему Ишаченков.

– Меня задержали дружинники на радиорынке, – всё так же уныло продолжил Витя и впал в ступор.

– Ты в час по чайной ложке-то не выдавай информацию, давай уже быстрее, – подстегнул его Ишаченков. – За что задержали, какое обвинение предъявили?

– Задержали за торговлю радиодеталями, – продолжил Витя, озираясь по сторонам, – детали я взял здесь вот, на этом стеллаже, – и он махнул рукой куда-то назад.

– Статью какую-то тебе пришили? – спросил Аскольд, сидевший тут в сторонке.

– Не, – мотнул головой Витя, – стоимость деталей не дотягивает до статьи. Только телегу на работу составили.

– И зачем же ты взялся торговать украденными радиодеталями? – сдвинул брови Ишаченков.

– Ну как зачем… жить-то на что-то надо, – резонно ответил ему Витя, – а на сто рублей зарплаты не очень-то проживёшь.

– Хм… – подал голос Бессмертнов, он хоть и вышел из комсомольского возраста, но всё равно присутствовал в виде приглашённой звезды, – наверно надо было лучше работать и продвигаться по служебной лестнице, если тебе денег мало. А не шарить по нашим стеллажам.

– Кстати, – высказал на удивление деловую мысль Ишаченков, – не имеет ли смысл ограничить свободный доступ к радиодеталям? Чтобы соблазнов не было.

– Мы подумаем над этим, – отозвался Бессмертнов, – а сейчас пусть Бабичев сам охарактеризует своё поведение.

– Да чего уж тут характеризовать, – сказал тот с совсем уже потерянным видом, – нехорошеее у меня поведение было.

– И как оно согласуется с твоим комсомольским статусом, расскажешь? – потянул одеяло в свою сторону комсорг.

– Ну как оно согласуется… никак, наверно, не согласуется, – вздохнул Витя.

– Товарищи, какие будут предложения? – перешёл к резюмирующей стадии Ишаченков. – Поактивнее, пожалуйста, участвуйте в собрании.

– Предлагаю исключить его из рядов ВЛКСМ, – выскочил бойкий программист Мишель, – потому что комсомольцы не могут воровать радиодетали.

– Ещё предложения есть? – потребовал комсорг, но чисто для галочки, тут и так всё понятно было. – Нет больше предложений… тогда ставлю на голосование вопрос об исключении Бабичева из рядов Всесоюзного Ленинского коммунистического союза молодёжи, – поименовал он эту контору полностью. – Кто за, прошу поднять руки.

Подняли все, кроме меня.

– А ты чего, Камак? – обратился комсорг ко мне.