По сути, все строится на выборе нескольких качеств, которые ты чаще и ярче проявляешь перед камерой. Например – Инсон энергичный, любопытный и дерзкий. У Минсока явные вайбы старшего брата, который не только заботится о младших, но еще и кошмарит их за грязные полы. Они обсуждали свое поведение и характеры с продюсерами и учителями актерского мастерства, им давали советы о том, как найти баланс между реальной жизнью, которая проходит перед камерами, и необходимостью демонстрировать эту жизнь как часть увлекательного шоу.

Переезд в общежитие должен стать их первым влогом, пробным эпизодом, выложат который уже после официального дебюта… или не выложат, если выпуск получится слишком сумбурным или слишком скучным.

***

Операторы и стафф пришли в общежитие рано утром, разбудив не только Минсока и парней, но и трех новичков. Обычно утро для Минсока начиналось с приготовления легкого завтрака, а потом они пешком шли в агентство, но в этот раз их отправили умываться и краситься. Макияж, конечно, условный. Выровняли тон кожи, подрисовали брови, подкрасили губы розоватым тинтом, чтобы не терялись на лице, и минимальный макияж глаз – стрелочки по росту ресниц, тенями подчеркнули эгьё саль. Все, к съемке готов. Волосы укладывать не стали, создавая образ небрежности.

[*Эгьё саль – так кореянки называют прием в макияже, когда подчеркивается припухлость под глазом, мешочек. Так глаза кажутся более детскими и вообще… немного больше.*]

Ну и дальше – съемки вроде как обычного утра. Минсока сняли, как он вставал с кровати, как зашел в ванную в пижаме, после он на кухне рассказывал, что сейчас будет готовить простой завтрак для живущих в общежитии. Попутно ворчал – в раковине нашлась кружка из под молока, а на обеденном столе – крошки от печенья.

– Кто-то не убрал следы ночного преступления, – вздохнул Минсок. – У нас не принято ругать за вредную еду, но… за крошки я бы отругал, если бы знал, кто это ночью лакомился.

Девушка из стаффа за пределами обзора камеры поинтересовалась:

– Ты следишь за порядком в общежитии?

– Он тиранит нас, – раздался позади нее голос Инсона.

Он тоже изображал обычное утро, поэтому сладко зевнул и еще больше взъерошил и так взъерошенные волосы.

– Неужели так сложно помыть за собой кружку? – возмутился Минсок. – А крошки? Если в общежитии заведутся тараканы, то виноваты будут вот эти ночные любители печенья.

Инсон сел на стул и поинтересовался:

– А чья кружка?

Камеры его, кажется, совсем не беспокоили. Минсок даже позавидовал такому уровню профессионального пофигизма. Откуда только? Ему самому казалось, что он выглядит немного нелепо, поясняя свои действия на камеру.

Но привычный контроль над собой не давал расслабиться, поэтому он подошел к раковине, достал кружку, рассматривая ее.

– Он же не мог взять чужую, чтобы запутать следствие? – со смешком уточнил Минсок.

– Я ложился в два, на кухне не было ни кружки, ни людей с печеньем. А в три часа ночи вряд ли кто строил коварные планы по обману тебя путем кражи чужой кружки, – просто ответил Инсон и добавил: – А кофе есть?

– Еще не ставил, – небрежно бросил Минсок и заорал на всю квартиру имя владельца кружки: – Донгю! До-о-онгю!

И пронесся мимо оператора к комнатам. За спиной услышал тихий смех девушки из стаффа – значит все он делает правильно, раз смотрится забавно. Донгю был в своей комнате, но там Минсока не снимали: трех младших трейни к съемкам не готовили, макияж не делали и спали они в лучших традициях мужской общаги – в трусах. Но это не помешало Минсоку отчитать парня за бардак на кухне.

За столом сидели вчетвером. Минсок, конечно, по привычке приготовил на всех, но оставшиеся порции остывали в кастрюльке. Стафф пояснил, что есть они могут в тишине, чем они и занимались, только иногда вполне привычно нахваливая еду.

Дальше снимали процесс сборов. Все переоделись и начали опустошать свои комнаты, пакуя коробки. Операторов трое – по одному на каждую комнату, они ходили по пятам и фиксировали, кто и как собирает вещи. Минсок практически все упаковал с вечера, теперь оставалось только собрать косметику из ванной, снять постельное белье, упаковать его и пижаму в плотный пакет – постирает на новом месте, на каждой своей коробке – их набралось аж три штуки – написал свое имя, чтобы потом не перепутать. В других комнатах было шумно. Юджин живет в этой комнате несколько лет, он ожидаемо оброс барахлом, которое к тому же не до конца собрал с вечера. Вот сейчас и занимался обдиранием со стен плакатов, разбором полочек и упаковкой подушек. У Инсона с Хэвоном вещей тоже хватало, к тому же они жили вдвоем, так что там творился форменный беспредел. Впрочем, хаос и Инсон в принципе идут рука об руку, особенно если он твердо решил этот хаос на камеру демонстрировать. Хэвона из-за этого даже растерял свою привычную закрытость и начать прикрикивать на разошедшегося друга, чтобы тот хотя бы ему не мешал вещи собирать.

Заказывать грузчиков, когда даже у Юджина набралось всего шесть коробок и два пакета с подушками, было бы странно. Сначала выгружали коробки из комнат в коридор, потом из коридора – в подъезд, потом все разом закидывали в лиф, потом также быстро их с лифта доставали в холл, чтобы уже оттуда таскать в машину. Все это, разумеется, переругиваясь и подшучивая друг над другом.

– Нормально? – спросил он девушку из стаффа, когда и вещи и они сами погрузились в машины.

– Все хорошо, – кивнула она. – Должны получиться интересные кадры.