– Нет. В свое время пытались это сделать. Когда тебя Валентина Львовна нашла, то обратилась в полицию, там запросили сведения из роддомов. И оказалось, что в ту ночь ни в одном из них не появился на свет мальчик с твоим весом и ростом. Да и все новорожденные находились при своих мамочках. Доктор, который тебя осматривала, предположила, что роды проходили дома.

А еще она посчитала, что я плод любви несовершеннолетних. Девушка ухитрилась скрыть беременность от всех, парень тоже держал язык за зубами. Наверное, это он, когда все завершилось, отнес ненужного сына на крыльцо приюта. Я никогда не видел родителей, не тосковал по ним. В нашем детдоме воспитанников любили, не обижали, не били, голодом не морили. Кое-кого усыновляли, но на меня потенциальные родители внимания не обращали. Один раз, когда я уже учился в школе, к нам впервые приехала Алевтина Федоровна. Она, милосердный благотворитель, стала потом постоянно бывать у сирот. Привозила книги, игрушки. Потом, уже став взрослым, узнал, что Зубарева много чего покупала детям: постельное белье, одежду, устраивала елки с подарками. Это она, прекрасная, добрая, уговорила мужа взять Василия. А служа у них, я получил высшее образование. И мне всегда обидно…

Василий замолчал.

– Слушаю вас внимательно, – улыбнулась я, – чем вас хозяйка оскорбила?

– Вы неправильно поняли, – быстро возразил управляющий, – обида моя не за себя, за Алевтину Федоровну. Когда начал у Зубаревых служить, мне было семнадцать. Павлу двенадцать, Сергей и Нина ненамного его моложе, но все ходят в школу. Как-то раз прохожу мимо большого дома. На улице тепло, май, окна открытые. Валерий Николаевич фанат свежего воздуха, он и зимой стеклопакеты распахивал. Дети в школе. Услышал я разговор супругов. Муж говорит.

– Хватит дома сидеть. В понедельник выходишь на работу. У тебя диплом есть.

Супруга испугалась:

– Так никогда не служила по специальности.

Хозяин засмеялся.

– Станешь книги выдавать в библиотеке. На такую службу даже у кошки ума хватит. И не заводи песню про детей. Они в школе до пяти. А у тебя в шестнадцать конец смены. Успеешь и по хозяйству все сделать, и за ребятами присмотреть. Я все решил! Точка.

Василий сдвинул брови.

– Вот она на плечах и тащит все хозяйство, а дети ей не помогают. Павел и Сергей маму за домработницу считают. Нина… О покойных плохо не говорят.

– Жаль девушку, – вздохнула я, – талантливая художница, и такая ранняя кончина.

В глазах Суханова вспыхнул и тут же погас злой огонек.

– Нина не Репин. Самомнения у нее имелось три вагона. Да, она могла намалевать цветочки, сделать надпись «С Восьмым марта». Все сделать на компьютере. Если поставите у себя нужную программу, то же самое легко проделаете. Нине следовало маме ноги мыть и воду пить потом. Кабы не Алевтина Федоровна…

Василий замолчал.

– Любая мать любит свое дитя, считает его гениальным, – улыбнулась я.

– Я рос в доме, где имелось много ребят, чьи родители их даже видеть не желали, – отрезал Василий, – пожалуйста, не говорите с Зубаревой о дочери. Всю нужную информацию можете получить у меня.

– Спасибо, – обрадовалась я, – девушка много болела?

– Похмелье считается недугом? – прищурился Василий.

– Нина пила? – уточнила я.

– Еще косячком не брезговала, – добавил управляющий, – ладно. Мне не следовало говорить правду, но все сейчас вам расскажу. Валерий Николаевич мертв, бояться некого. Хозяин стопроцентный эгоист. Он у себя на первом, втором, третьем… десятом месте. Остальные где-то в хвосте. Детьми отец не занимался, скинул их на мать. Учтите, няни не имелось. Денег у Зубаревых, когда родился Павел, первый сын, уже полно. Но объяснил же вам, почему бизнесмен терпеть не мог посторонних в доме. Поэтому с Пашей мать управлялась лично и с Сережей, и с Ниной тоже. Домашнее хозяйство тоже на ней. Когда дети подросли, Валерий Николаевич приказал супруге выйти на службу, а сыновья и дочь на продленке посидят, женщина их заберет, когда после рабочего дня домой отправится.

– Почему так? – не выдержала. – С деньгами проблем не имеется, мать способна сама младшее поколение воспитывать.

Василий усмехнулся.

– Валерий Николаевич хотел, чтобы супруга всегда прекрасно выглядела. Маникюр, укладка и всегда улыбка на лице. О каких-либо проблемах дома хозяин даже слышать не желал, повторял: «Мои дети гениальны, если у них плохие отметки, то в этом мать виновата. Не проконтролировала выполнение домашнего задания!» У Зубарева всегда супруга крайняя. А та никогда не возмущалась.

Василий на короткое мгновение замолчал, потом дополнил:

– Прилюдно хозяйка всегда улыбается. А уж как она себя одна в спальне вела, то посторонним неизвестно. Муж обращался с женой как с рабой. А женщина ради супруга в лепешку расшибалась, служила ему как собака. Дети не имели никакого уважения к матери, обращались с ней по примеру папы. Принеси, подай, пошла вон. А насчет смерти Нины… Зубарева никому правду не доложит. Ее дочь пьяница и наркоманка, двойная зависимость у любимой девочки. Мама ее умоляла лечь в клинику, а Нина только смеялась.

– Давно взрослая, ты можешь на колени встать, но не поможет.

Один раз…

Василий отвернулся к окну.

– Я за беседкой сажал цветы, тот, кто по дорожке идет, меня не видит. Услышал чьи-то шаги, скрип ступенек, потянуло дымом с характерным запахом. Понятно стало: Нина там попыхать устроилась. И опять кто-то идет, он в беседку поднялся, слышу голос хозяйки.

– Доченька, брось эту гадость.

– В ноги мне поклонись, – засмеялась наглая девица.

– Если это поможет, то, конечно, – ответила мать.