Сначала я не поняла, что он имеет в виду, но чем дольше он смотрел на меня, всё сильнее прищуриваясь… Я поняла.

Я потрясла головой, хотя точно знала, что он хотел услышать.

Он зарычал на моё неподчинение.

— Фина, — произнёс он моё имя как предупреждение.

— Продолжала что? — я прикинулась дурочкой.

Он ухмыльнулся, но это было не очень приятно.

— Смотреть на меня… твоя маленькая киска становится мокрой, когда я рядом.

Я ахнула, моя рука инстинктивно потянулась к горлу, когда слова дяди врезались в меня, словно эротический кнут.

— Чёрт, детка, я почти чувствую запах твоей сладкой пизды каждый раз, когда нахожусь рядом с тобой, — простонал он и придвинулся ближе, медленно продвигаясь вдоль островка.

Я отступила на шаг назад, пока кухонная раковина не остановила мой побег. И это было именно то, что я, как мне казалось, пыталась сделать.

Сбежать. Отступить.

Когда он стоял прямо передо мной, прошло всего мгновение, я резко вдохнула, втягивая аромат его тёмного, пряного одеколона. Я уставилась на него, теряясь во всей тьме, которая окутала его.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — наконец ответила я.

Я точно знаю, что ты имеешь в виду.

Уголок его рта приподнялся в сардонической ухмылке.

— Нет?

Я покачала головой, чувствуя, как мои глаза расширяются, а сердце колотится.

— Мх-м-м.

Его взгляд опустился на мои губы и оставался там так долго, что я неосознанно облизывала их.

Дэмиен медленно поднял взгляд на мои глаза, пристально глядя в них, пока я не почувствовала себя обнажённой, как будто он снял с меня одежду и собирался полакомиться мной.

— Ч-что происходит? — слова выскользнули из меня, как будто я не контролировала себя.

Он придвинулся ближе и теперь прижимался своей грудью к моей. Все твёрдые плоскости, которые делали его мужчиной, были смягчены мягкими изгибами, которые делали меня женщиной.

— Думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь?

Его взгляд снова опустился на мои губы, и на этот раз я заставила себя не облизывать их. Мне пришлось заставить себя не дрожать от его близости, которая зажгла во мне электричество и огонь.

— Ты думаешь, я не вижу, как твоё тело реагирует, когда я рядом? Твои зрачки расширяются. Твои щёки краснеют, — он понизил голос. — Твоё дыхание учащается.

Я заметила, когда он приблизил лицо. Ощущение его тёплого дыхания коснулось моей щеки, дразня пряди моих волос. От него так приятно пахло алкоголем моего отца — его брата — что пропитал его язык.

— Ты порочная девочка для своего дяди, не так ли, Фина? — его рот теперь был возле моего уха, его губы касались его.

Мои глаза затрепетали, как будто хотели закрыться, но я не позволила им этого сделать. Это было неправильно. Так неправильно, и всё же это было так хорошо.

— Мы совсем одни, — наконец произнёс он, и я услышала, как Дэмиен на секунду резко вдохнул в притворном удивлении. Поддразнивания. Угрожающе. — Что нам следует сделать?

Я покачала головой, но не понимала, что именно отрицаю. Я знала, что проносилось в моих мыслях.

Они были запретными. Пошлыми. Полное табу. Этот человек был моим дядей. Моим родственником.

Можно ли было фантазировать обо всех пошлых вещах, которые я хотела, чтобы он со мной сделал?

И когда я почувствовала влажное, горячее скольжение его языка по моему уху, я вздрогнула и подумала:

«Да, да, я действительно перехожу эту черту. Потому что, Боже, помоги мне… это невероятно».

Должно быть, он мысленно почувствовал, как я сдаюсь, потому что его руки оказались на моей талии, а мгновение спустя его пальцы впились в мои бёдра. Из него вырвалось низкое рычание, и это была самая сексуальная вещь, которую я когда-либо слышала.

— Я хочу услышать, как ты произносишь эти слова, — почти прорычал Дэмиен. Он вжал в меня все свои мужские дюймы, и от твёрдой, огромной длины его члена у меня перехватило дыхание.

Из меня вырвался стон, и я так сильно закусила губу, что почувствовала вкус крови. Медный привкус наполнил мой рот… и возбудил меня ещё больше.

— Я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказала, — солгала я, эти слова вырвались из меня так быстро и резко, как будто я даже не хотела их произносить.

Он усмехнулся глубоко и тихо.

— Ах, моя маленькая племянница любит мне врать.

Я вздрогнула, моя грудь стала такой чувствительной и тяжелой, соски напряглись и покалывали даже сильнее, чем от бутылки с холодным вином, которую я прижимала к груди, кажется, целую жизнь назад, когда он вошёл в парадную дверь.