В это время я с упорством барана пыталась снять с себя куртку, никак не желавшую меня покидать. Ваня наклонился, чтобы помочь в этом нелёгком деле, и, принюхавшись, демонстративно помахал рукой перед носом:

— Ай, как не стыдно - не рановато ли начала набираться?

— Отстань, болван, имею право! Ты чего на меня бочку катишь, сам-то давно пришёл?

— Да пораньше тебя, - обиделся брат, - ну и копайся тут одна со своей курткой, к утру как раз закончишь. А я пошёл, - и демонстративно повернулся ко мне спиной.

Тут внезапно страхи вернулись, и я вспомнила, о чём хотела его спросить, но Вани уже и след простыл. В отчаянии рванула неподдающуюся куртку и, наконец сняла её, при этом что-то блестящее выпало из капюшона. А когда наклонилась, чтобы рассмотреть находку, сердце забарабанило не хуже африканского тамтама - на полу лежала, переливаясь и сверкая, как новогодний шарик, та самая конфета. И когда только успел её подкинуть, паразит клыкастый?

Я пулей выскочила из сапог, не глядя, куда они полетели - не до них было - брезгливо двумя пальцами подхватив нежданный «подарочек» и крикнув маме:

— Ужинать не буду!
– прошмыгнула в свою комнату. Постелив на стол лист бумаги, положила на него конфету и стала её внимательно рассматривать.

На первый взгляд - обычная конфета, но пробовать её ни за что бы не стала. Она обжигала пальцы странным холодом, словно долго лежала в морозилке. Как-будто её специально замораживали. Фантик был не просто красив, он переливался и играл, сияя под настольной лампой, словно маленькая драгоценность, усыпанная множеством мелких кристаллов.

Я несколько раз перевернула конфету карандашом, но не нашла на ни названия, ни производителя. Очень странно. Самоделка? Представила, как «красавчик» сидит за столом, усыпанным кучей фантиков, заворачивая в них собственноручно приготовленные вкусняшки. Смешно, но маловероятно. В чём же тут дело?

От размышлений меня оторвал вломившийся как к себе в комнату брат, почему-то одетый в куртку.

— Офигел, а постучать?
– возмутилась я, быстро накрыв конфету пустым стаканом.

Он посмотрел на меня как на больную:

— Что, и войти уже нельзя? Мне показалось, или ты о чём-то хотела спросить?

Это был неожиданный поворот, и я растерялась:

— Может, и хотела, ты зачем в куртке ходишь, замёрз?

— Да нет, мама попросила выбросить старую тумбочку. Сейчас пойду, - и он замолчал, словно ждал совсем другого вопроса.

Я немного поколебалась, наконец, выпалив:

— Ты сегодня правда был на деловой встрече?

Ваня удивился, или в нём вдруг проснулся актёр:

— Ну да, почти до восьми вечера просидел в офисе. А что?

— Поклянись, что не врёшь!

— С ума сошла… с какой стати?
– не сдавался брат, отводя взгляд.

Я попросила так жалобно, как только смогла:

— Вань, ну, пожалуйста, это важно, поклянись моим здоровьем, а?

Он уставился на свои ботинки, что было плохим знаком, и вздохнул:

— Ну, клянусь, если тебе так хочется…

Ох, почему-то я ему ни капельки не поверила.

— Это всё?
– его голос звучал как-то обречённо, - тогда я пошёл.

У двери брат остановился, внезапно что-то вспомнив, и улыбнулся:

— Чуть не забыл - меня тут конфетами угостили, очень вкусными. Держи, ты же любишь сладкое, - он залез в карман куртки, высыпав на стол целую горсть уже знакомых мне «блестяшек».

— Спасибо от тебя, конечно, не дождешься, - буркнув, ушёл с обиженным лицом, даже не закрыв за собой дверь.

Я посмотрела на красиво переливающиеся конфеты, и сердце заныло тоскливо и безнадёжно. Брат меня обманул. Ну, допустим, это не новость, он и раньше частенько привирал, особенно родителям. Я и сама не лучше. Но, сейчас, как он посмел… ведь поклялся же! Теперь у меня не было сомнений, что это он был в кино с вампиром.

Осторожно подняв стакан, невольно отшатнулась от стола - нагревшаяся под лампой конфета, потеряла свой блеск и как-то размякла. Я легонько надавила на неё карандашом, и она… потекла. Под обёрткой образовалась бордовая лужица, и вряд ли это был замороженный сок. Сбросив оставшиеся «конфеты» в подставленное мусорное ведро, забралась с ногами на диван и заплакала. Весь сегодняшний день пронёсся у меня перед глазами. Всхлипывая, я вытирала нос рукавом платья и думала:

— Бедный, глупый, любимый братишка… Как же тебя угораздило связаться с этими? И что мне теперь делать, чем помочь?

Ответа не было.

Я продолжала рыдать от бессилия и отчаяния, повторяя сквозь слёзы:

— Ненавижу вампиров! Как же я их ненавижу…