– Там такое прикрытие у них! Вплоть до ЦК, – обречённо махнул он рукой.

Вот, дилетанты. ЦК, не ЦК, какая разница? Везде люди. Со всеми можно договориться или в свою игру сыграть. Сейчас не девяностые, отстрел конкурентов не ведётся, риск минимален. Если грамотно действовать, конечно. Но, конечно, чтобы так рассуждать, надо пожить при Горбачеве и при Ельцине. Под звуки перестрелок на стрелках и во всем сопутствующем антураже с рейдерскими захватами. А эти, нынешние, комсомольцы – блин, как говорится, не бито, не крашено. Не проходили сквозь медные трубы, огонь и воду. Младенцы! А ведь в серьезные дела ввязались…

– И что? Вы, вот так, всё и отдадите на блюдечке с голубой каёмочкой? – с недоумением уставился я на него. – Даже не попробуете отбиться?

– А что мы можем сделать?

– Собрать компромат и идти ва-банк. Но по-умному. Переговоры. Хотите всё у нас отобрать? Тогда и вам не поздоровится, отправим эти материальчики, что на вас, всех таких с виду, образцовых коммунистов, собрали, каждому члену ЦК. Хотите? А могли бы найти разумный компромисс. К примеру, объединить с вами активы и вместе рулить. Так что, выбирайте. А то ещё можем найти в КПК при ЦК КПСС принципиальных, честных коммунистов, им передать. Так что, думайте, мир или война? Все в выигрыше и при деньгах или потеря всеми всего, вплоть до свободы. Они же тоже закон нарушают, как и вы. Рыльце в пушку. Побоятся влезать в такую вот драку…

– И какой компромат надо собрать? – потрясённо смотрел на меня Сатчан.

– Да любой. Всё, что связано с нетрудовыми доходами и двойной жизнью. Скромные на вид дачи с подземными этажами, на которых все дорого-богато, гаражи с подвалами, где деньги спрятаны нетрудовые. Дорогие машины с водителями, другой персонал на нетрудовые доходы нанятый. Всё, что делает очевидным, что люди далеко не на зарплату живут. Понимаешь?

– Угу, – задумчиво кивнул Сатчан.

– Дальше. Всё, что не вяжется с образом достойного коммуниста. Любовницы беременные, дети внебрачные, совещания в банях, которые заканчиваются оргиями с работницами предприятий.

Сатчан нервно сглотнул и побледнел. Понятное дело, у самого рыльце в пушку. Очевидно, что всё это – атрибуты определенного положения в обществе для зарвавшейся части советской элиты. Лично я не вижу в этих групповых загулах с девочками, вообще, никаких плюсов. Всевозможных рисков выше крыши, а удовольствие такое себе. Это можно рассматривать только как ещё один кирпич в фундамент круговой поруки, но не более. Может, именно с этой целью, кстати, это всё и устраивается.

– Уверен, не сложно вычислить, – продолжал я, – где они всем этим занимаются, при необходимости и девушек найти. Среди них, наверняка, обиженные найдутся и желающие поквитаться. Может, обманом кого заманили, изнасиловали, опросить, найти таких, уговорить написать заявление. Это уже уголовка! Если такую информацию конкурентам предъявить, они, наверняка, начнут с вами говорить и пытаться договариваться. Тот же их человек в ЦК чтобы крепко задумался, так ли ему нужно с вами воевать? А может, лучше с вами дружить?

Дерьма нужно много всякого на них найти, и вы найдете, оно обязательно есть. Они же не пять-десять лет, как вы, так работают, люди постарше, я так понимаю, дольше во власти сидят, вот у них и грешков побольше накопилось. А ведь они очень мечтают о карьере, может, и в Политбюро на склоне лет мечтают залезть. А если с вами не договорятся, и вы весь компромат на них вывалите, какое им Политбюро? И то, что уже есть, потеряют. Вместо Москвы отправятся куда-нибудь на просторы за Уралом партийной работой заниматься.

Сатчан смотрел на меня ошарашенно, но не перебивал. Внимал каждому слову. Как новоиспеченный сектант главе секты в малиновом пиджаке с золотыми пуговицами. А я продолжал:

– Что вам надо чётко усвоить: свои источники дохода надо уметь охранять и защищать от наездов. И жёстко. Не готовы к решительным мерам, даже не пытайтесь этим делом заниматься. Всегда найдутся те, кому захочется ваш кусок уже готового пирога отобрать. Особенно, если вы хозяйственники хорошие, и у вас дело прекрасно налажено. Успешное, прибыльное предприятие требует от хозяев постоянной готовности вступить за него в бой, пусть, и неравный. Все вокруг должны знать, что вы без боя своё не отдадите, и прежде, чем к вам сунуться, все должны семь раз подумать, готовы ли они с вами связываться. Вот такая репутация должна быть. Понимаешь?

Маленькая, но гордая крыса, загнанная в угол, атакует противника, не глядя на его размеры, – хотел добавить я, но промолчал, усмехнувшись про себя возникшей мысли, что сравнение Сатчана и компании с крысами слишком символично, может и обидеться.

– Прямо Дикий Запад какой-то, – на словах он еще возражал, но смотрел на меня с уважением. Я понял, что все услышанное его очень вдохновило.

– А как ты хотел? Либо ты, либо тебя. Здесь третьего не дано. В отношениях, которые не регулирует и не охраняет закон и государство, действует закон джунглей: кто сильней, тот и прав.

– Блин… Это надо обмозговать… Спасибо, – протянул он мне руку. Мы попрощались и он уехал. Явно вдохновленный.

Засыпая, думал, что в конкурентных разборках теневых дельцов на партийном или комсомольском уровне может возникнуть угроза чьей-либо жизни, довольно сложно. Обычно, на что они способны, так это обрушить карьеру друг другу, инициировать исключение из партии или из комсомола со всеми вытекающими последствиями. В самом худшем случае, если подставишься по полной, могут подвести под статью, но там уже ОБХСС, прокуратура и суд будут решать.