— Два раза!

— Да, ворожба дело дорогое, — усмехнулась старуха. — А ещё через много-много лет появились четыре рода. Красные, зелёные, синие и белые.

— А я зелёный, как мама?

— У тебя же не зелёные глаза. Сам решишь. Дети до шестнадцати не имеют родовых сил. В шестнадцать выбирают, к какому роду они хотят принадлежать. Тогда и появляется родовая метка.

— А зачем?

— Зачем род выбирать? Как зачем? — удивилась старуха. — Не видел, что ли? Это же здорово! Или ловкость, или сила, или выносливость. Знаешь, как в хозяйстве помогает? Или белые. Вон, видишь, у них белые волосы? Люди этого рода…

— Волна!

Крик капитана прервал старуху. Кто поопытней схватились за скамейки. Мальчик по испугу вцепился в маму, мама по незнанию прижалась к сыну. Волна ударила, баркас подскочил и тех, кто не держался подбросило вверх.

— Дура! Смоет же! — крикнул скотник, приземлившимся соседям. — Держись сильней и выживешь. Пацан, а ты под лавку лезь. Что за слабые руки у тебя? Совсем заморыш.

Мальчик спрятался внизу, мама ухватилась за скамейку. Следующие несколько волн были слабее. Баркас пережил первую атаку.

— Хорошо тем, у кого есть оберег, — мечтательно произнесла старуха.

— Начались сказки.

— А ты не знаешь, так не ворчи! — обиделась бабка и заговорила нарочно громче. — Есть в Сычигорье обереги, которые защищают своего владельца.

— Враньё.

— Дурак! — крикнула старуха однорукому. — Был бы у тебя оберег, не потерял бы руку. Не слушай их, мальчик. Они просто завидуют. Точно говорю, есть в Сычигорье обереги. Носишь с собой, и никакая опасность тебе не грозит.

— А как они выглядят?

— По-разному. Или камешек красивый, или ленточка, или веточка резная.

— Веточка у ней резная. Чего ты мелешь? Чего мелешь? — рассердился скотник.

Он даже на мгновение поднялся, но посмотрев на тучи, сел обратно и схватился за скамью.

— Ты хотя бы один оберег видела?

— Я?

— Ты, ты!

Старуха замялась, почмокала губами и пискнула.

— Видела!

— Тьфу! И врать-то не умеешь, — мужик с красными ногтями обратился к мальчику. — Ерунда всё это. Не может никакая деревяшка спасти хозяина в королевский день, когда магия запрещена. Только заступится оберег ворожбой, король тут же узнает и всё — нет ни оберега, ни хозяина! А? Что на это скажешь?

Старуха молчала.

— То-то же! И потом, какая польза от куска дерева? Грабят нас сторонщики. Как избавляемся? Правильно! Барон с воеводой напускают на них войско. Шмяк, и нет сторонщиков. А оберег твой что? Как он на разбойников пойдёт-то? Пока не нападут, он бесполезен. Нам нужно не ждать, а направлять руку правосудия на осиное гнездо, в котором…

Скотник не успел договорить. Очередная волна ударила о баркас. Люди удержались, но в этот раз волна проникла на палубу и всей мощью ударила по ближним скамейкам. Мальчика прижало к доскам, скотника со старухой прибило к матче, а женщине не повезло. Маму мальчика подхватило и вышвырнуло за борт.

— Мама!

— Сиди, дурак!

Скотник схватил пацана и не дал тому кинуться к борту. Матери не поможет, а сам погибнет. Волны лупили по баркасу, люди крепко держались, мечтая о береге. Паренёк тихонько хныкал, спрятанный под лавку твердой рукой с красными ногтями.

Через четверть часа удары прекратились, шторм затихал. Кажется, пронесло. Небо ещё чернело, но баркас уверенно шёл к спасительному берегу.

Поняв, что опасность миновала, каждый подумал о смытой за борт женщине. Жалости никто не испытывал, в Сычигорье это не принято. Посадский люд воспринимал погибшую, как жертву. Озеро забрало и успокоилось.

— Белые есть? — крикнул кто-то с мостика.

— А смысл? — ответила юноша с белыми волосами. — Сегодня не наш день.

Люди всматривались в воду, стараясь разглядеть смытую женщину. Помня о жертве, её вряд ли стали бы спасать, однако приличия соблюли.

— Видишь, внучок, — утешала мальчика старуха, — как вышло-то. Не повезло тебе. Был бы белый день, нашли бы. А сейчас они бессильны. Или оберег. Он бы тоже спас твою маму.

Баркас причаливал к соседнему баронству, потеряв по пути немного товара и молодую женщину, оставившую семилетнего мальчика сиротой.

— Насаждение культа силы ведёт Сычигорье к вымиранию. Ворожба в руках глупцов, поклоняющихся аморальным игрищам, только ускоряет терминальную стадию. А ведь когда-то в магических знаниях наши предки видели спасение. Надежду на очищение общества от дикости. Что в итоге? — мужчина в дорогой тунике и белыми волосами отпил из кружки и наигранно улыбнулся собеседнику. — Я делаю вид, что беседую. Хотя заворожил тебя твоим же собственным зельем, приготовленным для моего убийства.