Я знаю твой секрет

Аннотация

Он тот, от кого девушкам стоит держаться подальше. Холодный, циничный и расчётливый игрок, без зазрения совести ставящий чужие жизни на кон. Буквально. И на этот раз его ставкой стала я. Отлично. Значит, всё идёт по плану. С первой минуты нашего знакомства она ведёт свою собственную игру. Каждое её слово — ложь, каждая улыбка — фальшивка, а каждый следующий шаг заранее спланирован. Кто она и для чего ей всё это? Скоро выясним, а попутно и слегка развлечёмся.

Пролог Чёрный тонированный внедорожник, будто сошедший с экранов из криминальных сериалов про бандитский Петербург, тем временем тормозит во дворе-колодце одного из многочисленных мудрёных домов, которыми так гордится Северная Столица. Мешка на голову мне никто не нацеплял, и хоть в городе я ориентируюсь не особо, но прекрасно догадываюсь: куда конкретно и для чего меня привезли. От чего становится вдвойне не по себе. Выходим из машины, и заходим в обычный жилой подъезд, пикнувший от набранного кода. Сильно не ерепенюсь, однако под лопатки меня то и дело всё равно подпинывают, как бы намекая: пошевеливайся. Пока поднимаемся пешочком на последний этаж, ни один из моих попутчиков не пророняет ни слова. Молчу и я. Потому что мне… страшно. Впервые за долгое время мне, блин, ПО-НАСТОЯЩЕМУ страшно. Мимолётная мысль заорать и всполошить жильцов, вспышкой проносится в сознании, правда тут же с шипением и гаснет. – Ну чуди, голубка. Иначе знаешь, что будет, – лилейным голоском напоминает Барин. Увы, знаю. Тяжело скрипит ключ в амбарном замке и, дыхнув спёртостью, открывается массивная дверь, ведущая на чердак. Если бы не фонарик у Грека, уже с порога можно было разбить голову об балки. В тесном и воняющем плесенью помещении, заваленном раскисшими досками, настолько низкие потолки, что приходится пригибаться, неудобно пробираясь к шаткой металлической лестнице, ведущей к люку. Сразу видно, данное место не предназначено для популярных экстрим-экскурсий. Тут не то, что посторонние, сюда вряд ли даже коммунальщики часто наведываются, потому что щели огромные – в сезон дождей наверняка нехило топит. Грек чуть обгоняет меня, оттесняя к стенке, и первым оказывается у люка, вскрывая второй замок. В наличии у своих палачей ключей даже не удивляюсь: эти ребята достанут что угодно и откуда угодно. Брезгливо касаясь ступеней, оставляющих ржавые следы на ладони и брюках, забираюсь наверх, где мне услужливо подают руку. Боже, какая галантность! Можно в благодарность плюнуть ему в рожу? Нет? Жаль. Выбираюсь на крышу ночного города, пытаясь удержать баланс на каблуках. Хорошо, что те широкие – какая-никакая, но устойчивость. Как и все питерские крыши, здесь царит полная анархия геометрии, кладущая с пробором на эстетику. Стальные пласты нахлобучены как попало и только так гуляют под рифлёной подошвой, в самый неподходящий момент уходя в резкие спуски. Дальше ещё лучше: мне велят спуститься по покатой поверхности, замерев у единственного более-менее выходящего в горизонтальную плоскость кирпичного выступа. Никаких ограждений, никакой страховки. Единственное, за что можно ухватиться, если вдруг координация подведёт – свисающие провода. Правда не уверена, что за них стоит хвататься. Сами они, конечно, в оплётке, а если оборвутся? Тогда из меня получится пусть и очень симпатичный, но всё же средне прожаренный бифштекс. Хотя, наверное, это всё равно лучше, чем стать красивой кляксой на асфальте. – Символично, не находишь? – вздрагиваю от раздавшейся позади едкой насмешки, как от пощёчины. – О, да. Лучшего места для внепланового самоубийства и не придумаешь. Такая романтика. Стараюсь оставаться хладнокровной, да только болезненная пульсация слишком сдавливает виски. Сердце же и вовсе застревает поперёк глотки, мешая дышать. – Ну почему же сразу самоубийства? Это как повезёт. – Как повезло Ви? – Её ангел-хранитель в тот момент был на перекуре. Надейся, что твой более ответственен, – цинизм Барина просто поражает. Долбанный социопат. Таких в психушку упекать надо. А лучше расстреливать на месте. – Ты ведь знаешь, что нужно делать? – Догадываюсь. К сожалению. – Супер, – в полумраке загораются дисплеи. Один – включает видео на запись, другой запускает таймер. – У тебя пять минут. Время пошло. Глава первая. Кукла Барби с закосом на байкершу POV СПИРИДОНОВ За несколько недель до этого Зажав тлеющую сигарету зубами, стою в центре трейлера, листая наш приватный чат. С названием сильно пацаны не заморачивались, обозвав его так же, как и пошло в разговорном: " Цикады ". – Отбитые, нахрен, уроды, – усмехаюсь, мельком пробегаясь по переписке между Барином и Тузом. Собственно, то же самое умозаключение им и отправляю, получая в ответ ржущий стикер. – Кто? – из тесного совмещенного санузла вытекает стройная шатенка в одном полотенце. Моём полотенце, так на секундочку. Зашибись. Не помню, чтоб разрешал хозяйничать в своём трейлере проходным девкам. – Не твоё дело, – сухо отбриваю. Не обижается. Ещё б она обижалась, ей это не выгодно. – Почему ты такой грубый? – прилипают пиявкой, укладывая руки мне на плечо и размалёванным ногтем начинают вырисовывать контуры тату, переходящие с тела на шею. – Не устраивает? Ты знаешь, где дверь. Раздутые губы обиженно сжимаются в куринную задницу, однако слова поперёк никто, опять же, не вякает. Так что за терпелку плюсик можно поставить. А вот за то, что берегов не видит – жирный минус. Продолжаю мусолить фильтр, переписываясь с парнями, пока телефон висит на зарядке в кухонной зоне – единственном месте, где есть свободная розетка. Домом на колёсах я обзавёлся в прошлом году, когда меня выперли из общаги за, хех, поножовщину, и пока ни разу не пожалел. Почти ни разу. Зимой, конечно, дубак стоял тот ещё, несмотря постоянно шпарящий обогреватель. Шерстяные носки со свитером и два одеяла еле спасали, чтоб не отморозить себе все причиндалы. А так коробочка на колёсах полный фарш: газ есть, бойлер для нагревания есть, траходром два на два есть – что ещё надо для счастья? Хочешь, тусовку зазывай; хочешь, оргии с децибелами на максимуме устраивай – никто слова не пикнет. Соседей-то через стенку нет, а лоси вряд ли притопают из леса устраивать разборки. – Одевайся, – бросаю, с досадой дёргая плечом, чтобы стряхнуть помеху. Нашла вешалку. – Через десять минут выходим. Так и быть, довезу до универа. – А вечером встретимся? – Посмотрим. – Если да, может, сходим куда-нибудь? Здрасти, приехали. – Ты ведь в курсе, что если мы разок перепихнулись, это ещё не значит, что мы встречаемся? – на всякий случай уточняю у… Так, а как её зовут-то? Вроде когда я цеплял её на вечеринке по случаю начала нового семестра, она себя как-то обзывала, но хрен же теперь вспомню. Марина? Нет, более мудрёное. Мари… Марьяна, кажется. Да. Точно! – Да, но… – Слушай, Марьяш. Давай ты не будешь всё портить? А ради новой встречи, какой бы то ни было, и вовсе придётся потрудиться. И ты знаешь, что для этого нужно делать. Всё. Включилась шлюшья натура. – У нас ведь всего десять минут? – кокетливо напоминают, играя узелком полотенца. – Если усердно поработаешь ртом, так и быть, накину ещё минут двадцать. Повторного приглашения не требуется. Послушно опустившись на колени, проворные ручонки с энтузиазмом тянутся к завязкам на спортивках, принимаясь за работу. *** – Тебе не кажется, что ты слишком много куришь? Чего-чего? Я не ослышался? – Малыш, ты меня прям расстраиваешь. Марьяша виновато потупливает глазёнки. – Это вредно и опасно для здоровья. – Жить тоже вредно и опасно для здоровья, так что ж мне теперь – пойти сдохнуть? – Я же не… Пресекаю её жестом, отстреливая окурок через приоткрытое окно водительского. – Топай давай. У тебя пары уже начались. – Как и у тебя. – С собой я как-нибудь разберусь, не переживай. – Ладно… – уже берясь за ручку дверцы, нерешительно замирают. – Так а что на счёт вечера? Встретимся? – Если будешь нужна, я тебя найду. Железный аргумент сложно чем-то перекрыть. Впрочем, она и не пытается: лишь согласно кивает и, наконец, сваливает из машины. Мда. Поражаюсь я порой бабам и их способности втаптывать собственную гордость в грязь. Пусть даже и ради достижения личных целей. Правда что-то мне подсказывает, что Марьяша в принципе из тех терпил, что любят повесить на себя ярлык жертвы и театрально страдать. Снова лезу в айфон, набирая Барину очередное любовное послание: "Вроде как нашёл нового игрока. Правда не думаю, что она потянет. Слишком изнеженная" "Значит быстро сольётся, а нам таких не надо. С ними скучно. Найди ещё парочку. Выберем самого перспективного" , – приходит почти сразу. Парочку? Пфф, да хоть дюжину, это не проблема. Правда займусь этим уже не сегодня. Ночка, благодаря Марьяше, выдалась бессонной, и всё, что я сейчас хочу – это вернуться обратно в свою коробчонку и продрыхнуть до вечера. Препод по античному искусству, естественно, будет лютовать за прогулы, но, откровенно говоря, насрать. За учёбу я теперь плачу, и немало, так что хрена лысого меня уже кто-то попросит. И зачёты все проставят, как миленькие. Короче, не унюхав ни грамма желания к самопросветлению, посылаю всё к чёрту, сдавая задом с университетской парковки.... И получаю громкий бамц по заднему бамперу. Чтоб тебя! – Эй, дура! – вылетаю из джипа, готовый разорвать въехавшую в меня блондинку, сидящую в красной Панамера. – На тачку насосала, а на права не успела? Как можно было на ровном месте в дёсна долбануться? – Сам по сторонам смотри, слепошарый, – лопая надутый пузырь жвачки, отвешивают мне средний палец и, как ни в чём не бывало, проезжают дальше. Охреневше наблюдаю за тем, как Порше проезжает ещё метров триста и ловко паркуется в ограниченном пространстве заставленных тачек. Зашибись. То есть, по прямой ехать мы не умеем, а тут раз-раз и готово. Это вообще, мать вашу, как? Гаснут фары и из салона появляется плод любви куклы Барби и прибуханного байкера. Натурально. Косуха с металлическими пластинами, кожаные брюки в обтяжку, высоченная танкетка с бляшками, и… ВНИМАНИЕ, розовая повязка на башке. РОЗОВАЯ! С БАНТИКОМ! Блондинка ставит машину на сигналку и, перекинув маленький кожаный рюкзачок за спину, спокойненько сваливает к главному входу в универ, придерживая картонную подставку с кофе навынос. Эй, алло! Барышня, я что-то не вкуриваю: а за раздолбанный бампер кто теперь отрабатывать будет? Марьяша? Ну уж нет, куколка. Мы с тобой ещё не закончили. *** Загоняю побитый джип обратно на парковочное место и без особого энтузиазма тащусь в цитадель грёбанных знаний. Планировал, на самом деле, перехватить шизанутую блондинку ещё в холле или кафетерии, да только её и след простыл. Облом. Значит, она уже в одной из аудиторий. Вот только какой? И вот тут всплывает запоздалое озарение – а я ведь сто пудово видел её на той единственной лекции, до которой дошёл в начале семестра! Приезжал бумажки доподписывать и решил заскочить, поздороваться. Долго тогда, конечно, не просидел, но голову на отсечению даю – она тогда точно присутствовала на паре. Получается, мы с ней на одном курсе? Что ж, это заметно упрощает поиск. – О, Спиридонов, – смазливый молодой препод в строгих очочках ожидаемо встречает меня кривой усмешкой. – Хоть и на второй неделе учёбы, но всё же решил порадовать нас своим присутствием? – Вроде того. – И опоздал. – Ну и что? Пришёл же, – резонно замечаю. – Тоже верно. Спасибо и на этом. – Всегда пожалуйста. Мне несложно, – мельком скольжу по головам студентов и понимаю, что того, кто мне нужен тут нет. Чёрт. Неужели ошибся? – Пройти-то можно или работаем по старой схеме? "Старая схема" – это пинок под зад обратно в коридор в назидание остальным, и попытка завалить меня на сессии. Почти удавшаяся. Из-за чего, собственно, с бюджетки и пришлось переходить в платники. – А стоит ли, если… – не договаривает, потому что на пороге, рядом со мной, вырастает… да-да, она самая. И где тебя носило, куколка? – Ой, тут очередь? Кто крайний? – хлопая ресницами, старательно делают вид, что не узнают меня. – Ещё один опоздун, – вздыхает препод. – Ребят, у вас проблемы с будильником? – Хуже, – отзывается блондинка. – У меня проблема с подъёмом. Плюс фен сломался. – И очередь в кофейне, наверняка, ещё была, – красноречиво кивают на картонные стаканчики, что всё ещё при ней. – А? А, да. Кстати, это вам, – один резво перекочёвывает на преподавательский стол. – Что-то вроде взятки. Вроде даже до сих пор тёплый. К содержимому задумчиво принюхиваются. – Эспрессо? – Он самый. – На будущее, я предпочитаю Американо. – Замётано. Так я прощена? – для стопроцентного эффекта снова хлопают глазками, строя невинного ангелочка. Ой, ля, актриса какая. – Занимайте места. Оба, – обречённо отмахиваются. – На первый раз прощаю, но Спиридонов соврать не даст – прогульщиков я не люблю. – О, да, – хмыкаю, лениво плетясь к пустым задним рядам, преследуя свою цель. Рядом с ней же и падаю. – Эй, это мой, – возмущённо надувают губы, когда я умыкаю у неё из-под носа кофе, залпом допивая булькающее в таре содержимое. Брр, ванильный раф? Та ещё распиаренная дрянь. – Считай, это компенсация за моральный ущерб. Ты, кстати, должна мне за ремонт тачки. – Обязательно. Наличными или картой? – Натурой. – Как примитивно. Впрочем, на большее я и не рассчитывала. Это она меня так укусить решила? Мимо. Такой дешёвый яд меня не берёт, тут надо что-то поагрессивнее. – Кто-то же должен научить тебя хорошим манерам. Девица так вызывающе фыркает, что передние столы вопросительно оборачиваются в нашу сторону. – Обещаешь? А то ведь могу и согласиться, – надувая и лопая очередной пузырь, скидывают с плеч косуху и лезут в рюкзак за телефоном. Ага. Помимо розовой повязки, оказывается, имеется ещё одно выбивающееся пятно в этой чёрной кожаной оргии – белый короткий топик. То, что блондинка без комплексов очевидно сразу по отсутствию лифчика. Как и очевидно, что бабла у неё хватает: помимо понтовской машины ещё и шмотки брендовые. Даже чёрный бархатный ошейник на шее и тот с эмблемой "Шанель". Лекция продолжается, но особого участия в ней не принимаю. Уложив голову на скрещенные руки, тупо валяюсь на столешнице, искоса поглядывая на соседку. Которая, в свою очередь, словно забыла о моём существовании. Сидит, жуёт жвачку и отрешенно чирикается в металлической коробочке с чехлом в розовых блёстках. Препод, тем временем, чешет что-то заумное, переключая слайды на опущенном проекторе. – Аполлон Бельведерский – одна из самых знаменитых скульптур. Судя по стилистике, её создали в эпоху Александра Македонского – период эллинизма, когда греческие мастера достигли вершин в своём таланте, – вещают занудно, пока на экране рябит изображение голого мужика в полный рост. – Статуя построена по идеальным принципам гармонии и золотого сечения: классически правильное лицо симметрично, а вот поза работает по принципу противопоставления, что приятно глазу и создает даже в спокойной фигуре эффект движения. Но почему же она настолько популярна, ведь в тот период был создан не один шедевр? – Разве не очевидно? Налицо конфуз, – хихикает кто-то, намекая на маленькое достоинство. – В период Античности привилегии отдавались размаху плеч, – подаёт голос блондинка, не отрываясь от дисплея. – А маленький член, кстати, олицетворял мужественность, преданность и плодовитость, так что, коротыши, берите на заметку и козыряйте этим фактом, если вдруг линейка подведёт. – А вот это уже дискриминация. А если у меня большой, то что – всё? Ни мужественности, ни преданности, ни плодовитости? – искренне оскорбляюсь, так как дело-то уже пошло на личное. – Большие пипирки присваивали сатирам, ведущим распутный образ жизни, – с бесящим чпоканьем лопая пузырь, ехидно ухмыляются. – Так что поздравляю, ты – сатир. – Рогатый и копытный? Вот уж обласкала. – Не переживай. Зато член большой. – Это да, тут не поспоришь. Хочешь посмотреть? – Вряд ли ты сможешь меня чем-то удивить. – А я всё же попробую. Как н… – А давайте вы обсудите это потом, наедине? – перебивает нас препод. – Я согласен с тем, что в древности мужчина ценился, прежде всего, как воин, и половой орган занимал последнее место в рейтинге популярного, однако вопрос был не о размерах. Повторюсь: почему статуя Аполлона стала настолько популярна? – худая кисть с золотыми браслетами взлетает вверх, едва не заехав мне по морде. – У вас и на это есть ответ, мисс всезнайка? – Есть, – наконец, откладывают телефон, вскидывая голову. – Причин несколько. Первая, – загибают наманикюренный палец, не опуская руки. – Аполлоша правда красавчик. Второе, – указательный идёт туда же. – Его нашли в правильное время: в эпоху Ренессанса, когда все окультуренные дяди и тёти фанатели по античному искусству, примерно как мы по BTS. Найди её раньше – верующие христиане могли бы спокойно разнести вдребезги такую пошлость. Найди кто позже, когда музеи уже были перенасыщены находками античности – она бы так не прогремела. Третье, – средний присоединяется к первым двум. – Его отдали кому надо, в ватиканский дворец. И последнее, – торчать остаётся только мизинец. – Наш малыш-красавчик нашёл личного покровителя, благодаря чему и стал "иконой". В десяточку. Препод удивлён, но доволен. Надо же. Оказывается, и такое бывает. – Неплохо, ответ зачтён. Только мне непонятно: почему никто не записывает дельные мысли? – однокурсники поспешно оживают, зашуршав тетрадями. – Едем дальше, – слайд перещёлкивается. – Её, думаю, тоже представлять не придётся. Но вопрос тот же: в чём секрет её успеха? – Ого, кто-то стырил мою фотку, - негромко усмехается блондинка, когда картинка сменяется на обнажённую по пояс безрукую Венеру. – С самооценкой у тебя порядок, – подперев башку кулаком, уже напрямую пересекаюсь с лисьим взглядом. Реально. То ли из-за намалёванных стрелок, то ли из-за формы глаз, но ассоциации сами вылезают. Лиса. Хитрая и изворотливая. – Как зовут-то хоть тебя? – Брось. Неужели это правда важно? – Честно? Не а, – широко зеваю, рискуя разорвать челюсть. Нет, эту пару досижу и сваливаю к херам. Отсыпаться. – Но это всё равно не мешает нам забиться на вечер, правда? – Да, отчасти, – вклинивается разносящийся по высоким потолкам убаюкивающий преподавательский нудёж, отвечающий кому-то. – Слухов по поводу пропажи её рук ходили великое множество, как и о том, что же она в них держала. – Яблоко, – лениво бросаю, не разрывая зрительного контакта с жертвой. – Которое вручил ей Парис, признав самой зачётной телкой. Хочешь, тебе тоже подарю яблочко? – Считаешь меня самой зачётной тёлкой? – А это мы узнаем, если согласишься на стрелку. Согласится. Пятихатку ставлю, что согласится. По самодовольной улыбочке вижу. И ещё пятихатку сверху готов накинуть за догадку: она специально в меня въехала. Чтобы привлечь к себе внимание. – В восемь. У Зингера. Не опаздывай, а то уйду к другому, – выдержав нужную паузу, подтверждают мою догадку согласием, и отворачиваются, снова утыкаясь в телефон. Это она так тонко даёт понять, что беседа окончена? Да ради бога, что хотел – я получил. Откровенно говоря, даже слегка разочарован. Могла бы хоть немного поломаться. Это было бы куда интереснее. Глава вторая. Машенька, ты там как? POV БЕЛИНСКАЯ Ноготь сломала. Ёлы-палы, ну как так-то, а? Только на днях же сделала маникюр. Теперь придётся идти на коррекцию. Обеденный перерыв закончился и, пока народ медленно стекается обратно в аудиторию после финального перекура, я уже на месте: лезу в директ, отправляя сообщение мастеру. Скорого ответа не наблюдается, преподши тоже ещё нет, так что от нечего делать листаю новостную ленту, выискивая среди тонны спама и рекламы что-нибудь если не интересное, то хотя бы любопытное. О. Нахожу! Разборки диванных критиков под анонимными секретами. Знаете, всякие паблики, куда с охотой сливают лютую дичь, а психиатры без образования это с не меньшей охотой обсуждают, доводя диалог до абсурда? Вот под одним из постов про супружескую измену собрались три девицы: малолетка-токсик, душнила и отбитая феминистка. Комбо набор, от которого мозг в трубочку сворачивается. Не удержавшись, вношу и свою лепту. Как итог: за несколько минут умудряюсь со всеми напрочь разосраться, словив в свою сторону целый веер оскорблений, но это даже весело. В своей нелепости. Набираю очередной стёбный комментарий, советуя девочкам заняться собственной личной жизнью, а не ковыряться на моей странице, выискивая доказательство того, что я сама чья-то "подстилка", когда меня накрывает тень. А наносекундами ранее ещё и запах. Со вчера отлично запомнила этот парфюм: резковатый и приятно освежающий. В котором отчётливо улавливаются древесные сандаловые нотки. Спорим, это "Кензо"? Вскидываю голову, встречаясь с глазами, через которые словно проваливаешься в преисподнюю. Причём это не оборот речи: радужка настолько тёмная, что сливается со зрачком, создавая не самый приятный 3Д эффект. Хотя, в принципе, для Артемия Спиридонова это лишь дополнительная изюминка, на которую охотно клюют наивные глупышки, текущие Ниагарой от плохих мальчиков. А Спиридонов у нас очень плохой мальчик. От такого не только дочурок своих прячут за семью замками, но и их мамок. На всякий случай. Уж чего не отнять Артемию, который ненавидит своё имя, однако при этом под угрозой сломанных конечностей запрещает коверкать его или сокращать – это магнетической притягательности и ярко выраженной маскулинности. А тело, тело-то какое. Девчата, ловите слетающие трусики. Сразу видно, что над собой долго и упорно работали, превратив фасад в зону эстетического поражения. Высокий, крепкий, широкоплечий, с чертовски сексуально разбегающимися по рукам дорожками вен и угольно-чёрными татуировками, выглядывающими из-под футболки. Внешка на твёрдую соточку, так что готова признать – подать себя Спиридонов умеет. Прямо сейчас подаёт, давя убийственной дозой тестостероновых волн. Замер надо мной грозной поступью и смотрит. Немигающе, пронизывающе, хищно. – Могу чем-то помочь? – обворожительно улыбаюсь, слепя идеально ровными зубками. Многолетнее хождение в брекетах не прошло даром. – Прошу прощения? – театрально выгибаю бровь, наблюдая за тем, как молча хватают мой рюкзак, с грохотом высыпая содержимое на стол. – Ага, – порывшись, находят то, что искали. Студак. – Аврора Белинская, значит. Ну, здравствуй, Аврора Белинская. – Эм… ну, здравствуй, – безмятежно соглашаюсь, тихо радуясь, что внутренний кармашек предусмотрительно застёгнут на молнию. А то получилось бы неловко. – Как вечер прошёл? – Прекрасно. – А у меня вот скучновато. Хотел одну выскочку на место поставить, да только та слилась. Зассала и не пришла. – Соболезную. Наверное, это не очень приятно – оказаться бортанутым. В центр психологической поддержки обращался? Такое-то эмоциональное потрясение. С этим не шутят. Колкость остаётся неоцененной. – Слушай, красотка, – бедром отпихнув сидящую впереди девчонку, Артемий склоняется ко мне, облокачиваясь локтями на столешницу. – Не знаю, что за игру ты затеяла, но с удовольствием в неё поиграю. Правила расскажешь? Ну, естественно, поиграешь. Куда ты денешься, если уже клюнул на крючок. Мужское эго никогда не прощает динамо, а уж такое раздутое, как у него… Я слишком давно собираю на Спиридонова информацию, так что изучила этого засранца вдоль и поперёк. Вырос в приюте. Родителей нет. Еле закончил среднюю школу, неоднократно её меняя, так как его вытуривали оттуда за хулиганство и постоянные разборки. И с учениками, и с учителями. После девятого закончил какую-то шарагу, после чего каким-то чудом поступил сюда на бюджетку. Правда в прошлом году и отсюда едва не вылетел за частые прогулы, но дал кому-то в деканате на лапу, поэтому теперь вообще не запаривается. Что любопытно, Артемий Спиридонов – наглядный пример человека, у кого сроду ничего не было, однако который при этом умудрился выкарабкаться и вполне себе неплохо устроиться по жизни. – Так в том и прелесть, – усмехаюсь, едва сдерживаясь от соблазна пригладить его небрежно встопорщенный тёмный вихр на башке, несколько коротких прядей которых упали на упрямый лоб. Расчёска? Не, не слышали. – Никаких правил нет. – Это мне нравится. Такое я люблю, – склонив голову, с прищуром внимательно разглядывают меня. – А вот когда меня опрокидывают… не очень. За это обычно наказывают, знаешь? – Умоляю, только не розги. Я очень нежная. – Какая жалость. А я вот, наоборот, люблю пожёстче. И как нам быть? – Ммм… Поискать себе партнёра по интересам? Могу дать визитку одного БДСМ-клуба. Уверена, тебе там найдут вакантное местечко среди доминантов. – Даю угадаю: освободившееся после тебя? А чего ушла? Попёрли за садистские наклонности? – парируют. – Куколка, налицо проблемка. У моей тачки помят зад, так что я требую сатисфакции. И твой зад вполне сгодится в качестве компенсации. В смысле, он имеет в виду, чтоб прям… туда? Э, не! Так не пойдёт. – Сорри, роднуль. Мой зад мне ещё дорог как память, так что я пас, – вылавливаю под его рукой жвачку, раскрываю фантик и кладу пластину на язык. Всё проделывается нарочито медленно, без разрыва зрительного контакта и в строго выверенных пропорциях, где только слепой не распознает эротического подтекста. Тяжёлая мужская челюсть с ямочкой на подбородке подрагивает, растягивая тонкие губы в усмешке. Оценил. – Будешь? – вскидываю зажатый между двух пальцев фантик, и тут же театрально спохватываюсь. – А, извиняюсь, последняя. Увы. Молчит. Молчит, ухмыляется и смотрит. Мне кажется, будь мы сейчас наедине, а не в переполненном кабинете, уже начала бы срываться одежда, потому что искрит в нашем радиусе нехило. – Молодые люди, – подобно огнетушителю, остужает накалившуюся обстановку сухой строгий тон вошедшей преподши по отечественной истории двадцатого века. Которую та, судя по возрасту, самолично застала во всей красе. – Лекция уже началась. Займите места. Миловаться будете после. – Слышал, милый. Миловаться будем после, – насмешливо подмигиваю Артемию. – Так что кыш отсюда. Ммм… Нет. Я, конечно, особого послушания от него не ждала, но и того, что Спиридонов, схватив меня за затылок, притянет к себе, залепляя мой рот грубым поцелуем тоже не ожидала. Грубым и глубоким. Тем, что позволяет щедро обмениваться слюнями, заставляя губы пульсировать от излишней напористости, а зубную эмаль трескаться от страсти. Воу, воу, воу! Полегче, ковбой. Разорвёшь же нафиг… – Молодые люди!!! А, да, точно. Мы тут не одни. Правда Артемия это мало заботит. Он заканчивает лишь тогда, когда сам считает нужным, благосклонно разжимая хватку и выпуская меня не свободу. – Не расслабляйся. Скоро продолжим, – отстраняясь, подмигивают, и, жуя мою подлейшим образом отжатую жвачку, с царским видом сваливают из аудитории, класть хотев на летящие в его спину возмущения сердитой старушки. *** Где пропуск? Где пропуск, мать твою?! Нет. Найти хоть что-то даже в рюкзаке размером с косметичку – это за гранью реального! Особенно после шмона, который устроил Спиридонов. Ааа.... Ну нету и всё тут! Чтоб тебя! Отчаявшись, забиваю на это дело. Чёрт с ним. Попробую договориться с комендой, правда я в нашем студгородке живу-то всего ничего, но вдруг обычный студенческий и виноватые бровки домиком прокатят. Выныриваю из Панамера, ставя её на сигналку, и чешу в обход типовой хрущёвской многоэтажки к закрытой на забор территории. Поставить тачку внутри, заручившись согласием – отдельное приключение. Для этого надо сперва выгнуться в такой асане, что позвонки и хребет скажут "гудбай", так что проще просто приткнуться у жилых подъездов. – Эй, куколка, ничего не потеряла? – окликают меня насмешливо. Торможу на тротуаре, "тыканьем" ставя музыку в беспроводном наушнике на паузу и вопросительно оборачиваясь на голос. Показалось – не показалось? Не показалось. Да это же наш красавчик собственной персоной! Сидит на капоте своего джипа, модными дранными коленками на джинсах светит. Весь в чёрном, тачка чёрная – если бы не тлеющий уголёк сигареты, ещё и не заметишь диво чудное в это время суток, потому что освещение в данном районе оставляет желать лучшего. Один фонарь на полкилометра. Не тороплюсь подходить, быстренько слепляя в голове внеплановый план-капкан. Удивлена ли я подобному нежданному визиту? Да. Но, в целом, довольна. Мне нравится его азартность. Так будет проще. Приблизительно прикинув в уме дальнейшие действия, наконец, неспеша подхожу к Спиридонову: манерно виляя бёдрами и цокая каблучками. Ха! При приближении замечаю у него знакомую пластиковую карточку. А вот и мой пропуск. Нашёлся. – Клептоманим потихоньку? – Не представляю, как это у меня оказалось, – театрально изгибается мужская бровь, пробитая старым шрамом. – Твоё, да? – Моё. Но если тебе нужнее, то, конечно, оставь. – Да, не. Мне чужого не надо. Забирай, – небрежно протягивают мне карточку, кивая на убогонькое пятиэтажное здание. – Гоняешь на такой тачке и живёшь в общаге? Вот уж не думал. – Люблю острые ощущения. – Острые ощущения – это когда с утра обнаруживаешь тараканов в постели? – Знаешь не понаслышке? – Естественно. Тоже там жил пару лет. Знаю. – Жил, но уже… нет? – Не а. – Что так? – Неполадили с местным начальством. Да. И это я тоже знаю. – И где же ты теперь обитаешь? – О, это чумовое местечко, где не существует правил. Могу показать. Это его трейлер-то, где за рекордные сроки была уложена на лопатки добрая половина женской части универа, чумовое место? Скорее уж чумное. И очень надеюсь, что не сифилисное. – Обещаю, что непременно подумаю, но мы отклонились от курса, – напоминаю. – Ты ведь меня дожидаешься с определённой целью? Только не говори, что соскучился. Пощади! Моя психика не готова к такой сопливой романтике. Губы Артемия искривляются в токсичной усмешке. – Обойдёмся без романтики. Я ведь тебя предупредил, что мы не закончили. Да уж, предупредил. И отжал мою жвачку, ирод! Ничего святого у человека нет. В любом случае, пора преступать к следующей фазе плана. Привлечь внимание я привлекла. Теперь пора направить его, в общем-то, весьма тривиальные мысли в нужное мне русло. – Слушай, давай уже расставим все точки? Я помяла тебе машину, да? Претензия в этом? Так я заплачу, хоть это и ты олень, который не смотрит в заднее зеркало. – Как интересно ты всё вывернула. Но мы ведь оба с тобой знаем, что ты въехала в меня нарочно. Какая самоуверенность! Приближаюсь ближе, сокращая расстояние до минимума, однако этого недостаточно. Ещё и кокетливо приманиваю его пальчиком, заставляя склониться так близко, чтобы в полной мере почувствовать исходящее от его кожи терпкое тепло, щекочущее рецепторы. – Докажи, – горячо выдыхаю ему в лицо. Ага, завёлся. В демонических зрачках, буквально пожирающих мои губы, вспыхивает дьявольское пламя. То самое, что грозит сжечь к чертям собачьим всё, до чего может дотянуться. Сжечь ярко, эффектно и со вкусом. – Нахер доказывать, – глухо рыкают. – Я просто тебя трахну, и будем квиты. Ух, сколько же в нём экспрессии, сколько огня! И да станем отрицать, это завораживает. Огонь всегда завораживает, вот только после пожара, как водится, остаётся пепелище. А кому это надо? Правильно. Точно не мне. Поэтому, как у любой запасливой девочки, у меня на этот случай заготовлен огнетушитель. – Нет, родной. Трахну тебя я. Но исключительно тогда, когда сама посчитаю нужным. Смирись с этим, – притянув его за ворот выглядывающей из-под кожанки футболки, нарочито медленно оставляю отпечаток перламутрового блеска для губ аккурат между поблёскивающей серьгой-колечком и заходящей на шею тату. Целую и отступаю на шаг. – Спокойной ночи, яхонтовый. Приходи, когда сможешь предложить мне что-то куда более существенное, чем второсортный перепихон. Чмоки-чмоки! – отвешиваю на прощание, красиво сваливая в закат. – Белинская, ты – сука, – прилетает мне в спину. – Знаю, – не оборачиваясь, салютую возвращённым пропуском, направляясь к закрытой металлической калитке. – И горжусь этим. *** Спиридонов верно подметил: студенческий городок, как его тут громко величают, на деле является банальной общагой, расположившейся в бывшей питерской коммуналке. Причём нуждающейся в капитальном ремонте. Внутри обычные небольшие комнатушки: в угловые комнаты вселяют по три человека, в неугловые – по двое. Из удобств – санузел на пятерых, задрипанная кухня на несколько жилых блоков и одноместные доисторические койки с казёнными постельными принадлежностями. Которые я побрезговала брать, купив свои. Не могу сказать, что данное местечко – предел мечтаний. Даже общежитие в Калифорнии рядом с этой советской развалиной казалось настоящим дворцом, но чтобы сепарироваться от Бориса, с которым у нас сейчас достаточно натянутые отношения, сгодится. К тому же, на этот раз соседка попалась мне вроде как адекватная. Мирная, спокойная. Слегка заучка. По ночам не лунатит, не храпит и святой водой меня не окропляет, пока я сплю. В отличие от предыдущей придурковатой католички. О, и никто не гудит под одеялом вибратором, что тоже немаловажно! А то всё та же католичка оказалась с эпичным прибабахом и имела какие-то свои, крайне смутные понятия о целомудренности. В общем, новая сожительница – настоящее провинциальное золотко: тихое и закомплексованное. Так я думала ровно до вечера пятницы, пока не застукала её с болтающимися на коленках трусами и согнувшуюся в позе рака. Собственно, и такую же красную. От натуги. Правильно, как тут не разрумяниться, когда тебя так старательно на себя натягивает… О, Спиридонов. Вот же здрасти. – Клёвые булки, – не могу не заметить, кивая на подкаченные мужские ягодицы, прекрасно просматривающиеся благодаря спущенным джинсам. – Вы не отвлекайтесь, – прикрываю дверь, проходя на свою часть комнаты, однако не забываю тормознуть на середине, вспомнив о вежливости. – Я же вам не помешаю? Ванная занята, а топтаться в коридоре мне, если честно, лень. – Не переживай, – продолжая как ни в чём не бывало вдалбливаться в соседку, глухо отзывается Артемий. – Мы уже почти закончили. – Ну и славно, – падаю на кровать, поправляя на талии широкий пояс любимой бордовой юбки в крупную сетку. Поправила, смахнула с высоких чёрных гольф ниточку, прислушалась. – Она там ещё хоть жива? Уж больно притихла. – Не знаю, – равнодушно отзывается Спиридонов. – Проверь. Послушно изгибаюсь, придерживаясь за изголовье и вглядываясь в соседку, уткнувшуюся мордой в подушку. Уже не стонущую, а сипящую. Охрипла, бедняжка. – Маш, ты там как? – тишина. Ну почти. Не считая звуков шлепков, сбитого дыхания Артемия и жалобного девичьего скуления, потому что тот себя вообще не сдерживает. Таранит, будто насмерть забить хочет. – Говорит, нормально. – Вот и прекрасно, – несколько последних рывков и довольный альфа-самец получает свой заветный кусок торта. В смысле, кончает. – Да ты эгоист. А ей помочь с оргазмом? – аж обидно за подружку. Которая, впрочем, возмущаться не торопится. Слишком в шоке от происходящего. Поспешно накидывает на себя плед и, забившись в угол, таращится на нас как на больных. Эй, а я-то тут причём? Пусть к себе претензии предъявляет. Что она хотела получить от такого, как Спиридонов? Нежности и ласки? Романтики? Серьёзно? – Сама разберётся, – стягивая презерватив с, стоит отдать должное – тут он не обманул, весьма внушительного агрегата, Артемий удовлетворённо натягивает штаны обратно. – Это я так, чисто время убить. Вообще, к тебе пришёл, а ты где-то шаришься. Ко мне пришёл? Спустя почти два дня тишины и полного отсутствия в универе? Очаровательно. – Прости, милый. Мне очень стыдно. Я больше так не буду. – Надеюсь, – звякает бляха застёгнутого ремня и мне кивком указывают на дверь. – Пошли, Белинская. – Куда? – Ты вроде любишь острые ощущения. Я тебе их обеспечу. Хм. А вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее. – Каким образом? – Поехали и узнаешь. Так-так-так… Если это то, о чём я думаю, значит, рыбка не только клюнула, но и заглотила наживку вместе с поплавком. И даже не подавилась. Неужели, наконец, началось самое интересное? Глава третья. "Мой Господин" POV СПИРИДОНОВ Едем в центр: собрав по пути все возможные мосты. Питер же. Ушаковский, Каменноостровский, Биржевой и главная достопримечательность города, на которой царит вечное и откровенно подбешивающее столпотворение – Дворцовый. В салоне из магнитолы гремит ломанный хаус, в пальцах тлеет сигарета, унося едкий дым в приоткрытое окно, а в извращённых фантазиях кипит бурная деятельность. Отвечаю: мысленно я ещё четверть часа назад завернул в ближайший тёмный проулок и успел трижды отыметь сидящую рядом блондинку, стерев весь её напыщенный лоск. Не в целях самообеления, а как констатация факта: Белинская сама нарывается. Мало того, что оголилась в край, так ещё и спецом призывно раздвинула коленки, задрав юбку развратной школьницы по самое не хочу. Сидит, прямо умоляя пристроиться, а личико при этом невинней некуда. Весь такой из себя ангелочек, скромно играющий белокурым локоном. Хитрая сука она, а не ангелочек! – Вопрос в целях расширить кругозор – бельё из принципа игноришь? – не могу не заметить. – Или в опале только лифчики? Потому что её косуха едва ли не самого начала скинута назад, открывая шикарнейший обзор на торчащие сквозь маечку соски. Того и гляди разрежут ткань к херам собачьим. – Возможно, когда-нибудь ты это и узнаешь, – лопая жвачный пузырь, отзываются меланхолично. – А, может, и нет. Посмотрим на твоё поведение. На МОЁ поведение? Не, ну эта кукла вообще берегов не видит. – Не люблю ждать, – щелчком отправив бычок в полёт, меняю руку на руле, запуская правую между её ног. Клац. Коленки проворно захлопываются, ловя кисть в западню. Добраться до намеченного не успеваю, но мне и так неплохо. У неё там очень даже тёпленько и уютно. – Куда потные ладошки распускаешь? – неодобрительно цыкают, даже не пытаясь хоть сколько-то выглядеть возмущённой. – Посторонним вход запрещён. – Это тебе твой папик так наказал? – Какой папик? – Который нацепил на тебя поводок. Не доходит. Приехали. Издёвки ещё и приходится разжёвывать. Точно блондинка, хоть и крашенная. – Это чокер, гений, – наконец, допендривают, щерясь. – Украшение такое. – Больше похоже на ошейник рабыни. – Тебе виднее. – Так да или нет? – Что "да" или "нет"? – Папик имеется? Иначе как ещё объяснить наличие дорогих шмоток и тачки у девчонки, выросшей в мухосранске? – Уже навёл справки? – Заскочил на досуге в учебную часть, помониторил твои бумажки на поступление. В них, конечно, много не найдёшь, но несколько фактов всё же удалось выяснить: 1. Белинская закончила среднюю школу в каком-то мелком городишке под Нижним. Причём закончила без особых отличий 2. Однако при этом последний год отучилась в Калифорнии, в достаточно крутом вузе, но бросила перспективу и вернулась в Россию, переехав на ПМЖ в Северную Столицу 3. В свидетельстве о рождении напротив графы отец стоит жирный росчерк Собственно, на этом всё. Негусто, но хоть что-то, так как с социальными сетями вышла ещё большая лажа – профили наглухо закрыты. Всё, что остаётся – дрочить на аву, где она стоит в бикини возле океана. – Миленько, – новость о том, что под неё копали, вызывает у Авроры прямо-таки нулевую реакцию. – Хотя мне казалось, личные данные – это вроде как приватная инфа. Кому попало её не разглашают. – Кому попало нет. Но я же не кто попало, верно? Тем более, в учебке сидят дурёхи, которым несложно повесить лапшу на уши. – Ооо… Ты их хоть поощрил за помощь? – Не а. Они стрёмные. Не в моём вкусе. – Ого! А ты оказывается избирательный? Ну всё, тогда я спокойна: хотя бы дурнушки могут спать спокойно, – с приглушённым хлопком чпокая очередной пузырь, едко ухмыляются. – Ты бы не за них переживала, а за себя. И что у тебя за мания такая, в рот всё время что-то совать? – Курить бросаю. А это, типа, никотиновый заменитель. – Могу предложить более крутую альтернативу. Уверен, ты будешь шикарно смотреться, если тебя поставить на колени. – Ты даже не представляешь, насколько шикарно, – поймав мой взгляд, эротично проводят кончиком языка по сладким от жвачки губ. Джип, рыскнув, дёргается вперёд, от чего ремень безопасности, натянувшись, впивается в рёбра. Мать твою! Засмотрелся и перепутал педали, чуть не въехав в жопу притормозившему на светофоре Форду. Аж ладонь на рефлексах выдернул из пригретого местечка. А пассажирке хоть бы что. Довольная своей шалостью, она как ни в чём не бывало отворачивается обратно к окну, закидывая руку за голову. – Ох, и долялякаешься ты, – включая поворотник, сворачиваю с Дворцового проезда на шумный и горящий предночными огнями Невский проспект. – Прям по острому краю ходишь. Того и гляди, каблучок соскользнёт и рухнешь в пропасть. – Жду не дождусь. Но пока слышу лишь пустые обещания. Кабздец. У меня даже слов подходящих не подбирается. Не столько от откровенной провокации, сколько от её шедевральной дерзости. И феноменально зашкаливающего чсв. Белинская явно из тех гротескных персон, что будут лежать на подушках, вышитых золотом, и есть виноград, глядя на то, как остальные горят в aдском пламени. Которое сама же и зажжёт, скуки ради. Заезжаем за угол четырехэтажного здания, нашпигованного вывесками, втискиваясь в единственное свободное парковочное место напротив протекающей рядом Мойки. – Это место для инвалидов, – замечает Белинская. – Эвакуируют. – Не рискнут, – достаю из бардачка и кидаю на приборную панель, под лобовое, ламинированную карточку-пропуск. – Министерство Обороны РФ, серьёзно? – давятся смешком, без труда разглядев подделку. – Тебя туда хоть на порог-то пустят? – А мне туда и не надо. Это так, пугалка. Никто его подлинность пробивать всё равно не будет. И уж тем более эвакуаторщики. – Разумеется, нет. Они же не хотят оказаться депортированными на родину, – Аврора, первой выпархивает на улицу, лениво потягиваясь. Ля, фигурка у неё, конечно, пушка. Задница, талия-аномалия, сиськи – всё на высшем уровне. О чём, естественно, она и сама прекрасно осведомленна, умело пользуясь своим оружием. Правда в этом и проблема: с девушками, что знают себе цену, слишком много хлопот. С закомплексованными в этом плане в разы проще. Мало того, что те долго никогда не ломаются, так ещё и с такой искренней благодарностью принимают оказанное им внимание, что впору считать себя миссионером. Белинская же, чую, ещё отсыпет мне ворох проблем. Уж больно эта блондинка себе на уме. Не говоря о том, что чересчур вся фальшивая. Улыбочки, флирт, кокетливые заигрывания – от всего за километр прямо-таки разит подвохом. Словно она ведёт свою собственную игру, в правила которой не торопится никого посвящать. Но ничего. И не такие крепкие орешки кололи. – Стриптиз-бар? – разочарованно морщат носопырку, заприметив светящуюся вывеску. – Пфф, всего-то. Я ожидала от тебя чего-то поувлекательнее. – Смотря, что ты подразумеваешь под этим понятием, – собственнически закинув локоть на её плечо, притягиваю Аврору к себе. – Я бы, конечно, не отказался от привата в твоём исполнении, однако мы здесь не для этого. – А для чего? – Хочу тебя кое с кем познакомить. – С кем? – С дилерами моего личного адреналинового кайфа. Утягиваю Белинскую в недра похоти и разврата оборотной стороны столь восхваляемой туристами "культурной" Северной Столицы. Минуем стеклянную дверь с налепленными на неё ироничными наклейками # титечная и # можносженой , с порога увязнув в сладость аромамасел, от которых раздражающе щекочет в ноздрях. Обменявшись приветствиями с горячей-хостес, обряженной в эро-мини, поднимаемся по металлической лестнице, подсвеченной неоном, и попадаем в главный зал. Из-за приглушённой малиновой подсветки тут кажется особенно темно после улицы, но это, отчасти, к лучшему. Так интимная обстановка обеспечена наверняка. Рисунки на стенах в стиле пин-ап, кожаные диванчики и шесты, вокруг которых крутятся полуобнажённые красотки. Чем не рай, а? – Нам сюда, – поворотом задаю нужное направление, всё ещё фиксируя блондинку. Впрочем, та особо и не брыкается: лишь волосы из-под локтя вытащила, а так вполне себе позволяет себя тискать. Те, кого мы ищем – притаились в углу. Обложившись выпивкой, закуской и заказав кальян на какой-то особенно мерзкой приторной дряни. Фу. Тут и без того дышать нечем, а они ещё больше добавляют лютого кумарища. – Детки, давайте я вам чупа-чупсы подарю? Раз вы так любите сосать, – отвешиваю вместо приветствия. – Себе отсоси, придурок, – миролюбиво отмахивается Грек, привставая, чтобы обменяться рукопожатием. Та ещё долговязая глиста под два метра ростом. – Зачем самому себе-то? У него, вон, есть кому, – ухмыляется Туз, тоже протягивая мне пятерню, правда едва ли не вслепую. Слишком уж залип на Белинскую, жадно пожирая её с ног до головы. Понять его понимаю, однако не одобряю. – Глазёнки подбери. Моя добыча, – предупреждающе одёргиваю товарища, чтоб сразу пригасил прыть и слюни подобрал. – Добыча? – умиляется Аврора. – Милый, у тебя неверные сведения: ты, кажется, перепутал местами охотника… – её взгляд скользит чуть в сторону, от чего по хорошенькому личику проходит едва уловимая рябь. – И жертву. Опа-на! Только я успел заметить заминку и дрогнувшую скулу, да? Вопросительно прослеживаю траекторию, тормозя на Барине. Тот у нас товарищ занятой и пока даже головы не поднимает, зарывшись в макбук и что-то печатая на клавиатуре. Не, Барин, конечно, рослая горла с щетинистой мордой-кирпичом, но явно не настолько устрашающий, чтобы вызывать отвращение одним своим видом. Хм. Любопытно. Это надо обмозговать на досуге. – Остальные где, ещё не подъехали? – несложно заметить, что определённых кадров, которым была назначена на сегодня стрелка, пока недостаёт. – Ждём, – горстью закидывая орешки в глотку, пожимает плечами Грек. – Полчаса в запасе ещё есть. – Ждём – значит, ждём. Падай, кукла, – киваю Авроре на диван. Падает. Точнее усаживается подобно царице. Закидывает изящную ручку на изголовье, ножку на ножку и… маникюр свой лениво начинает разглядывать. Всем видом даёт понять, что ей уже скучно. – Она тоже вписана? – кивает на неё Туз. Тот ещё тщедушный дрыщёнок с так и неоформившимся пушком над губами. Немножко фрик, будем откровенны, но вот же удивление – с девками проблем не имеет. Тузов, кстати, мой подгончик в компашку. С Толяном мы вместе мотали срок в детдоме. После наши дорожки ненадолго разбежались, но потом снова случайно пересеклись. Он искал лёгких бабок, так как с работой не складывалось, нам же был нужен ещё один человек – замотивированный и неболтливый. На том и перешили. Вопрос задаётся негромко, к тому же в зале хреначит музыка, под которую симпатичная рыжуля выкручивает пируэты у шеста буквально в паре-тройке метров от нас, хвастаясь подтянутым задом, но мимо Авроры не пролетает. – Куда вписана? – заинтересованно щурятся. – Кролики не только ценный мех, но и длинные уши, а? – строго прицыкиваю. – А ещё рагу вкусное. С черносливом, – меланхолично откликаются, закончив с маникюром, и переключаясь на прейскурант, валяющийся большой листовкой на столе. – " Набедокурить ", от тысячи рублей, – заценив, хмыкают. – Бей посуду – я плачу, называется. О, а вот это прям прелесть: " Называйте меня "Господин" ", – одаривают меня ослепительной улыбкой гиены. – Часто пользуешься услугой? А то где ещё окружающие обратятся к тебе должным образом. Грек от смеха давится кальяном, делая неудачную тяжку. – Ты её вообще не контролируешь? – закашливаясь, глумливо хрипят. – Зачем? Так же веселее, – роняюсь рядом с Белинской, подмигивая. – Слышать "мой Господин" от нравной гордячки куда приятнее, чем от покорной моли, верно? Тонкая кисть с браслетом на запястье взмывает в воздух ладонью вверх. – Деньги вперёд. – Ммм? – Десять штук и до конца этого дня я буду звать тебя исключительно "мой Господин". – Десятка? Было ж всего два косаря, – на всякий случай сверяюсь с прейскурантом. – Это вот та красотуля, что снимает сейчас лифчик, стоит два косаря, – дёргают подбородком в направлении стриптизёрши. – А у меня другой тариф. – Так ты всё-таки продаёшься? – Мы все, так или иначе, продаёмся. Просто цена у каждого разная. – И сколько берёшь за ночь с приватом? – О, это он тебе золотым выйдет. Даже если возьмёшь в банке кредит, всё равно не хватит. А вот маленькую блажь потянешь. Ну так что? – напоминая, шевелят пальчиками. – Оплата вперёд. Она что, щас на полном серьёзе это предлагает? – Соблазн велик, не спорю, но это ведь будет суррогат. Лучше я дождусь, когда ты будешь делать это не только бесплатно, но и по собственной инициативе. – Всё понятно, – фыркают, отворачиваясь. – Так и знала, что ты жмот. Поэтому и угомониться со своей тачкой не можешь. Чтоб на ремонт собрать, на паперть, видимо, собирать пойдёшь? Давай, что ль, отсыплю тебе мелочёвки. Это можно будет считать благотворительностью? А в карму зачтётся? Не, ну я же говорю – сука она. – Ох, блондиночка. Доведёт тебя твой длинный язычок до беды когда-нибудь, – лезу в задний карман за наличкой. Хорошо есть с собой, иначе к банкомату пришлось бы бежать. – Держи, – вручаю ей пару примятых купюр. – И будь хорошей девочкой ровно до полуночи. Как и обещала. – Но, мой Господин , – с довольным видом прячут деньги в рюкзачок. – Я лишь обещала вас так называть. Про хорошее поведение речи не шло. Пацаны гогочут уже просто в голосину. – Поздравляю, Спир. Тебя только что поимели на десять штук, – с ухмылкой отрываясь от макбука, Барин, наконец, соизволяет обратить внимание на Белинскую. Присматривается, призадумывается. – Мы уже виделись прежде, голубка? Твоё лицо мне кажется знакомым. – Могу предположить: ты ко мне подкатывал, а я тебя бортанула. – Это вряд ли. Тогда бы точно запомнил. – Что, редко отшивают? Её одаривают хищным оскалом. – Практически никогда. – Плохо. Порой полезно, чтобы не зазнаться. У моего Господина , например, ещё немного, и грыжа вывалится. Настолько неподъёмная корона, – не удерживаются от очередной колкости в мой адрес, поглядывая на массивные наручные часы. С учётом того, как она сейчас легко срубила бабла буквально за пару минут, наличию Картье уже даже не удивляюсь. – Торопишься куда-то? – вкрадчиво интересуюсь. – Где-то ждёт ещё парочка лохов, которых тебе надо успеть развести? – Нет. Они по графику на завтра стоят. На сегодня ты у меня единственный такой… мой Господин , – подавив смешок, реагируют на призывный писк телефона и проворной пташкой вспархивают с места, пинком веля мне подвинуться, чтобы можно было пройти. – Далеко собралась? – В уборную. – С тобой сходить? – Зачем? Тампон подержать? Сама уж справлюсь, – огрызаются, выныривая на свободу. Однако, вспомнив, возвращаются, склоняясь ближе, и страстно выдыхают под ухом: – Мой Господин. Чёрт. Вот она тупо стебётся, а меня всё равно вставляет. Хорошее денежное вложение, мне нравится. – Так вот чего ты такая агрессивная. Месячные. Вместо ответа перед носом взлетает вскинутый средний палец. – Ты где нашёл это сокровище Юнеско? – заинтересованно выгибает бровь Барин, наблюдая за удаляющейся походкой от бедра фигуркой. – Честно говоря, это она меня нашла. А я при этом упорно не понимаю, каким местом смотрел и какого хрена умудрился едва не проморгать её? Видная же девка. Настолько видная, что мужики всех близстоящих столиков шеи свои посворачивали ей вслед. Класть хотев на скачущие перед ними голые сиськи. – Любопытная особа. Сразу видно, что не из робких. Такая далеко пойдёт. – Не думаю, что она согласится участвовать. Аврора, конечно, шизанутая, но вряд ли до такой степени. – Тогда зачем ты привёл её сюда? – Не знаю. Просто так. За компанию. – За компанию. Просто так "за компанию" левых тёлок мы вроде договорились не впутывать, забыл? А, да. Забыл сказать: Барин у нас кто-то вроде негласного лидера, создателя "Цикад". Чел имеет обширнейшие связи в городе, в большей степени всё сам и организовывает, но время от времени не забывает раздавать указания. Частенько в ультимативной форме. Правда и платит за их выполнение ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы возмущаться резона не возникало. – Не забыл. Но эту захотелось. – Смотри, как бы тебе это потом не аукнулось. – Не аукнется. А если аукнется… Вот тогда и будем думать. Глава четвёртая. Русская рулетка POV СПИРИДОНОВ – Что-то потерялась твоя красотка. Уж не сбежала ли от "Господина"? – ехидно интересуется Грек. Откровенно говоря, он прав. Белинская уж больно застряла в сортире. Я к этому моменту успеваю не только заказать двойной виски, но и наполовину его выпить. Хочу уже было выдвинуть гипотезу о прилетевших инопланетянах, ищущих неадекватных девиц во имя изучения мозговой активности в период пубертатно-гормонального цирка у недотраханных, но та так и остаётся невысказанной. К счастью! Вслух я эту дичь всё равно хрен повторю без запинки. – Не сбежала, – замечаю знакомую юбчонку, возвращающуюся к нам. – В толчок провалилась, милая? – Именно. Всей бригадой сантехников-извращенцев меня вытаскивали. Облапали такую красивую сверху донизу. – Вопиющее безобразие! Почему им можно, а мне нельзя? Где справедливость? – не дав Авроре нырнуть обратно на насиженное место, роняю её себе на коленки. – Во-от, совсем другое дело. Устраивайся поудобнее, не стесняйся. – Как скажете, мой Господин , – послушно ёрзают, придавливая уязвимое место, от чего из глотки вырывается слишком уж немужественное скуление. – Ой, – корчат такую искренне виноватую моську, что впору вручать Оскар за актёрские навыки. – Бубенчикам досталось? Больно, да? – Щекотно, – отлично, ещё и подхрипываю. – Ты с моим главным достоянием-то поаккуратнее будь. Самой же пригодится ещё. – Главным и единственным, судя по всему. – Не нарывайся. – Ни в коем случае. Но согласись, достижение так себе. Это ведь даже не твоя заслуга, а эволюции. Ля, я её придушу когда-нибудь, отвечаю. Сначала затрахаю до смерти, а потом задушу. Или сначала задушу, а потом затрах… Не, стоп. Я ж не некрофил. Меня трупы вроде как не вставляют, хотя… Её теоретически мог бы. – Какое ж ты болтливое создание, – закидываю её ноги на сидение, медленно ведя ладонью по чёрным высоким гольфам. – Вот красивая вроде баба, но как рот откроешь… прям подбешивать начинаешь. Ты бы хоть немного себя фильтровала. – Зачем? Это ты до меня домогаешься, забыл? – А ты несильно-то и сопротивляешься, – в качестве подтверждения иду ещё дальше, скользнув выше и нырнув под юбку, замирая на пылающем бедре. – Тебе нравится моё внимание, признайся. – Я не против него, если ты об этом. – Это тоже самое. В ответ прилетает такая таинственная ухмылочка, что пора вносить второй Оскар. – Мальчишки, – склонив голову, с хозяйской деловитостью приглаживают мне волосы, активно работая челюстью. Во даёт, опять жвачку жуёт. – Какие же вы всё-таки наивные. – И что это должно значить? Аврора склоняется ближе, понижая голос до заговорщицкого полушёпота. – То, что вас настолько просто обвести вокруг пальца, что это даже скучно. Ты главное не надумывай ничего лишнего, ладно? Не хочу разбивать твоё хрупкое сердечко, – прячут растянувшиеся в ядовитой улыбке губы за надувшимся пузырём. Подаюсь вперёд, зубами откусывая его и позволяя лопнуть у себя во рту, растекаясь по нёбу гранатовым послевкусием. – Бытует мнение, что у меня его нет, – всматриваюсь в её лицо, мимику, взгляд… но упорно не вижу ровным счётом ни-че-го. Красивая кукла без каких-либо эмоций. Точка. Вот только так не бывает. Невозможно жить под маской циничной стервы двадцать четыре на семь. Хоть иногда, но она должна сниматься. Тем более, я же самолично убедился совсем недавно: вспышки чего-то настоящего у неё имеют место быть. Нужно лишь найти правильные триггеры, чтоб их активировать. Что ж, будем искать. – Эй, Ромео и Джульетта! – окликает нас Туз, руша странное оцепенение, возникшее между нами. Ведь пока я рассматривал Аврору, она с той же въедливостью рассматривала меня. Невербальная схватка прямо какая-то. – Харе сюсюкаться в приличном обществе. Другим завидно. – Приличное общество – это ты про стриптиз-клуб? – оживая, Белинская как ни в чём не бывало возвращается к своей роли, беззаботно потягиваясь и играя в кокетку. – Я про себя! Я – приличное общество! – Сказал тот, кто стабильно блюёт после третьей рюмки, – сорри, не могу удержаться. Как уж тут не съехидничать? Старая дружба обязывает. – А это смотря после чего! – Да после всего. Тебе пить в принципе нельзя. Не умеешь. – Тебе тоже нельзя, – тыря мой виски, Аврора осушает его залпом. – Учти, я с тобой теперь в машину не сяду, – предупреждающе грозят мне пальчиком. – Ещё как сядешь. – Обойдусь. Мне оно надо, на столб намотаться? – Куколка, чтоб намотаться на столб – это я должен быть прям в дрова. Дровища. Просто поверь. – Тебе? Да ни за что в жизни. – Не представляешь, как у нас это взаимно. – Наконец-то, – перебивает нас Барин, который снова закопался в макбуке, но вовремя вскинул коротко стриженную башку, заметив приближающуюся парочку: девчонку и пацана. – О, Марьяша, – цыпу сразу узнаю. – Приветствую. – Привет. Ууу! С какой старательностью сейчас пытаются высверлить Белинскую из пространства. Это и есть пресловутая женская ревность, да? – Все не месте? Отлично. Тогда пошли, – Барин встаёт из-за стола, жестом веля новоприбывшим следовать за ним. Да и нам в тоже. – Самое интересное начинается, – воодушевляюсь, похлопывая Аврору по пояснице. Ужас как неохота её сгонять с себя, но что делать. – Ты с нами? Или здесь посидишь? – Куда ты, туда и я, – проворно спрыгивают с меня, поправляя уползший на бок шов юбки. – Мой Господин . – Чёрт. Мне однозначно нравится эта тема. А давай продлим замут ещё на недельку, а? – Любой каприз за твои деньги. – Слышь, друг, – гыкает проходящий мимо Грек. – Она тебя такими темпами досуха вытрясет. Будь осторожнее: финансовые пиявки хлеще энергетических. – А ты, видимо, привык бюджетно отделываться? – парирует Аврора. – Запомни: дорогие девушки – это и удовольствие дорогое. Не можешь такую потянуть, ищи себе пару на распродажах. В отделе уценёнки. Туше. – Пошли, дорогое ты моё удовольствие, – притягивая её за талию, увожу следом за небольшой группкой, семенящей следом за Барином. Обходим подиум с пилонами и, зайдя за барную стойку, возле которой всегда почему-то царит особый ажиотаж, скрываемся в дебильном лабиринте служебных помещений. Тут натурально чёрт не только ногу, но и шею сломит – слишком петляющий узкий коридор и непонятно куда ведущие из него резкие повороты. Некоторые заводящие в прямом смысле в тупик. В стену. Без каких-либо опознавательных знаков. Если по неопытности забрести сюда без провожатого, заблудиться будет как нехер делать, но мы с пацанами тут давно как у себя дома, так что проблем не возникает. Проходим рядом кухней, провонявшей подгоревшим маслом из фритюрницы, где "великие" повара с Ближнего Востока, побросав тлеющие бычки в банку из-под консервы, торопливо начинают изображать видимость бурной деятельности. Такие смешные, я не могу. Как переполошились-то при виде начальства, вот только Барин, а именно он, собственно, владелец данного заведения, едва ли вообще их заметил. Проходим до самого конца коридора, привычно обтекая шатающиеся металлические стеллажи с продуктовыми поставками, где уже нет ни намёка на лоск главного зала. Сплошняком голые бетонные стены, обколупавшаяся побелка и потрескивающие потолочные лампы советских времён. А, ну и лестница, не видевшая ремонта с момента постройки доходного дома. Спускаемся по ней вниз, на первый этаж, тормозя возле запертой двери. К этому моменту, конечно, ни музыки, ни шумов с кухни уже не слышно. Ничего не слышно, кроме цокота каблуков девчат. Проворачивается ключ в замке и, наконец, оказываемся в личном кабинете Барина. Обустроенного со всеми удобствами, но без понтов. Никакого красного дерева и позолоты – чистейшее бюджетное дээспэ. – Телефончики выключаем и сюда скидываем, будьте добры, – Туз протягивает Марьяше и поцу, которого я, честно говоря, впервые вижу, так как тот протеже Грека, коробку. Обычную, картонную. В ней, по-моему, какая-то канцелярия раньше была. – Зачем? – напрягается пацан. – Правила конфиденциальности, – отзывается Барин, занимая место за рабочим столом, где кроме планшета и пульта от телека ничего не лежит. – Хочу, чтобы разговор остался приватным. Будете уходить, вам всё вернут, не переживайте. Переживают, ещё как. Но подчиняются. – Тебя это тоже касается, – шевелю пальцами, подгоняя тормозящую Аврору. – Даже так? Вообще никаких привилегий? – Не в этот раз, Рорик. – Рорик? – Что, не нравится? По-моему, звучит весьма мило. – Засунь своё мило себе в задницу, – фыркнув, лезут в рюкзак за айфоном, выключают его, вручают мне и демонстративно раскидывают руки. – Обыскивать будешь? Эй, ну она, конечно, нашла время, когда вбрасывать такие предложения! Я ведь если начну, тормознуть уже не смогу. Я ж себя знаю. – Мысленно уже раз пять это сделал. – Нашёл что-нибудь интересное? – О, да. Благо тонкие тряпочки, которые ты называешь одеждой, позволяют воображению вдоволь порезвиться. – Оно и видно. Ширинку топорщащуюся прикрой, – насмешливо чиркая ногтем по моему подбородку, проходят вглубь, на самом-то деле, достаточно маленького помещения, занимая кошерное замшевое кресло с высоким изголовьем. С учётом того, что посадочных мест, кроме кожаного стула "босса", который тот и так уже облюбовал, больше нет, остальным ничего не остаётся, кроме как топтаться стоя. Правда я всё же проворачиваю ход конём, примостившись на подлокотнике рядом с Белинской. Восседающей с таким видом, будто это не она тут гостья, а все мы заявились к ней без спроса. На аудиенцию с королевой. – Итак, – откинувшись на спинку крякнувшего компьютерного стула, Барин намётанным глазом пробегается по Марьяне и… безымянному челику. Не особо внушающему надежд, кстати. Выглядит как типичный прилизанный ботан, которого зачем-то оторвали от Доты. И Барин, судя по всему, придерживается того же мнения. – Вы уверены, что готовы вписаться? Это развлечение не для малодушных. – Готовы, – с прямо-таки завидным энтузиазмом рапортует ботан. – И принимаете все возможные последствия? Физические травмы, психологические. Летальный исход. – Летальный? – напрягается Марьяша. – А ты как думала, голубка? Если слишком трясёшься над своим бренным тельцем, выход там же, где и вход. Держать не станем. – Я думала, это просто игра. – Игра на деньги. На большие деньги. А где крутятся большие деньги, нет места ссыкунам и белоручкам. Я полагал, Артемий вкратце обрисовал ситуацию. Эй, что за наезды такие пошли, я не понял? – Всё я обрисовал! – Тогда почему тупые вопросы задаются? – А я откуда знаю? У неё в это время рот был занят, а не уши. – Чем занят? – Мной, естественно. Марьяша пунцовеет, Аврора от смеха тихо хрюкает, а Барин… А Барин обречённо закатывает глаза. – Понятно. Всё, как обычно. Напомни, чтоб я запретил тебе искать игроков среди девушек. – Чего это? – Потому что ты их тестишь не тем местом, каким требуется. – Хрена себе. Не, ты это слышала? – возмущённо пинаю в плечо блондинку. – А я тут при чём? Я вообще не в курсе, что у вас происходит. Что за игра такая? – Голодные игры. Версия двадцать первого века. Со спонсорами, блэкджеком и шлюхами. – И какой от неё смысл? Тоже напоминание Дистриктам, чтоб не бузили? – Не, всё куда проще: острые ощущения. Ты же вроде любишь такое. – Острые ощущения, адреналиновая ломка и деньги. Короче, – Барин лезет в стол, доставая револьвер системы Нагана и шумно высыпает все патроны из барабана на столешницу. – Отборочное испытание: русская рулетка. Шесть пустых камор, в седьмом патрон, – откатившийся к самому краю и в последний момент пойманный наглядно заправляется обратно в барабан. – Мишень… – взгляд, поблуждав по головам, замирает на мне. Естественно. – Готов попозировать? – Обижаешь. Всегда готов. – Ну вот. Мишень – Спиридонов, – барабан прокручивается, спусковой крючок оттягивается, и револьвер кладётся на середину стола. – Кто первым не сдрейфит и выстрелит – автоматически попадает в игру. У вас минута. Время пошло. *** Таймер уже начал отсчёт, вот только ничего не происходило. В кабинете воцаряется прямо-таки звенящая тишина, отяжелевшая от липкого страха, перемешанного с недоверием. – Пятнадцать секунд, – напоминает Барин. – Не, ну чего вы сыкло-то такое? – даже слезаю со своего насеста, призывно разведя ладони. – Рука, нога, плечо – выбирайте. Или очко у всех жим-жим? – Это такая шутка? – Марьяша, кажись, готова удариться в истерику. Мда. Впрочем, с ней всё было понятно с самого начала: единственное опасное, что эта дура когда-нибудь держала в своих изнеженных пальчиках – пилочка для ногтей. А как рвалась, как рвалась! Так рьяно сосала, словно в чемпионате участвовала. А всё для чего? Для того, чтобы заручиться моим покровительством, получив шанс оказаться здесь. Оказалась. И чё? – Тридцать секунд, – Барин всё больше и больше разочаровывается. – Неужели никто? Ага. Пацан, ожив, нерешительно тянется к револьверу, замирает в нескольких миллиметрах, набираясь храбрости, и… Увы. – Это дикость, – качая головой, отступает он. – Я ответственности за чужую жизнь на себя не повешу. – Тогда какого хрена ты выполз из своей норы, слабак? – хмыкаю. – Сидел бы в ней дальше, пока мамуля пирожки стряпает и слюни сыночке-корзиночке подтирает. Грублю, включив мразь, намеренно. Вдруг получится замотивировать поца. Порой таких нужно лишь слегка расшевелить, а там уже человек сам втягивается, разок прочухав эндорфиновый приход. Однако с этим такой финт не работает. Чтобы кого-то разозлить, надо чтобы этот кто-то хоть какую-то гордость имел. – Сорок пять секунд. – Да вырубай таймер, – с досадой отмахиваюсь. – Очевидно же, что партия бракованная попалась. Ещё немного и обосрутся. Сорян, куколка, – прицыкнув, киваю Белинской. – Думал, повеселимся, а оказалось, что мы попали на утренник в детском саду. Аврора ничего не отвечает. Вместо этого манерно лениво поднимается с кресла и подходит к столу, беря револьвер. Взвешивает его, примеряясь, разглядывает. – Можно я попробую? – спрашивает у Барина и, получив невербальное разрешение, оборачивается на каблуках ко мне. Прицеливается в грудную клетку, сощурив один глаз, и… нажимает на курок. Испуганный визг Марьяны и тихий щелчок вернувшегося на место спускового крючка оповещает, что в каморе оказалось пусто. Ух, пронесло. – Ну хоть у кого-то есть яйца, – одобрительно аплодирует Барин, когда та с тем же античным спокойствием кладёт оружие на место. – Не, ну я с тебя валяюсь! – присвистываю то ли с возмущением, то ли с восхищением, чувствуя как по венам с утроенным азартом забурлила разгорячившаяся кровь. Эффект кратковременный, но охрененный. Стоящий любого риска. – Сразу в сердце? А чего не в голову? Ну чтоб наверняка. – Ты в претензиях? – Да не, не в претензиях. Делись: как ощущения? – А как должно быть? – Вставило? – Не особо. – Чё, серьёзно? – А что вставлять-то должно? – Осознание собственной власти над кем-то. По меньшей мере. – С холостым патроном? Какая-то такая себе власть получается. – Холостым? Уверена? – Ну не боевой же. Ты, конечно, идиот, но не настолько, чтоб позволить себя нашпиговать. – Эй, – вот прям праведно негодую. – А вот недооценивать меня не стоит! Да будет тебе известно, я мочился на ДПСника, прикинувшись торчком. За что загремел в обезьянник. – Зачем? – Эм… в смысле, зачем? Потому что такую задачу поставили. А я ради бабок и не на такое пойду. – Так ты тоже играешь? – Естественно. – Круто. Значит, ты ещё более долбанутый, чем я думала. – Да и ты не отстаёшь. Слабо пальнуть ещё раз? – Ну ты сильно-то судьбу не искушай, бессмертный, – Барин переключает наше внимание обратно на себя, вставая из-за стола. – Неужели так охота в больничке поселиться? Меня другое интересует – ты, голубка, в каких целях подключилась? Белинская равнодушно надувает и лопает жвачный пузырь. – Хочу в вашу игру. – Уверена? – А чего бы и нет? Ему можно, а мне нельзя? – кивают на меня. – Может, я тоже хочу мочиться на ДПСников? – Ну, такой шанс вряд ли тебе выпадет, но не переживай – задания будут не менее интересные, – Барин подходит ко мне, вручая планшет. – Обрисуй ей правила в общих чертах. Только нормально , а не как обычно. – Понял, понял. – И компромат подготовь, само собой, – это уже произносится на несколько тонов тише. Чтобы слышал только я. – А вы, – обернувшись, строго зыркают на притихших Марьяшу и поца. – Брысь отсюда. Грек, проводи их на выход. Деткам пора ложиться баиньки, "спокойной ночи, малыши" давно закончились. Из коробки забираются телефоны и кабинет быстро пустеет. Выходят все, включая Туза и самого Барина. – Закроешь, – последний, выходя, оставляет связку ключей рядом с оставленным револьвером. – Сильно не шалите, голубки. И уберите за собой: гильзы, гондоны, кровищу со стен – там уж сами разберётесь, как именно развлекаться надумаете. – Разберёмся, – эхом откликаюсь в пустоту, вводя пароль на планшете и входя в нужную программу. – Ну что, блондиночка. Номер телефона в студию. – Зачем? – Скину тебе ссылку. – А на почту нельзя? – Можно. Но я кину в телегу. – Просто скажи, что хочешь получить мои контакты. – И это тоже. Буду слать тебе дикпики и пошлые стикеры перед сном, – разворачиваю к ней экран, кивком указывая, куда забить цифры. Забивает. – И пальчик свой ниже приложи, – прикладывает. – Благодарю. Теперь ты есть в системе, а отпечаток станет твоим личным паролем, когда установишь у себя приложуху. – Как всё серьёзно. – А ты как хотела? Фирма веников не вяжет. – Угу. Фирма делает гробы, – отзываются, возвращаясь к столу и разглядывая высыпанные патроны. – Так настоящие или липа? – Давай проверим, – подхожу к ней сзади, запуская руки под подмышками, и вкладываю револьвер обратно ей ладонь. Несподручно, но открываю заглушку и прокручиваю барабан так, чтобы пуля оказалась сверху. Закрываю, оттягиваю спусковой крючок и прицеливаюсь в висящие на стене часы. – Бамс, – надавливаю на её палец, лежащий на курке, и раздаётся не очень громкий хлопок. – А ты говоришь – холостой, – усмехаюсь, оценивая пошедшее трещинами стекло со сквозной дыркой, лишь зацепившей десятку. Чёрт. Чуть промазал. Целился в сердцевину нуля, но сложно совместить целик с мушкой, когда от женской кожи так вкусно пахнет, а венка на её шее так призывно пульсирует. – Всё равно подстава, – хмыкает Аврора. – Ты знал, что первый выстрел будет пустым. – Слушай, прям натурально обижаешь. В чём тогда удовольствие, если знать наперёд? – скользнув по локтю, спускаюсь ниже, ладонью обводя соблазнительные изгибы талии и замирая на внутренней стороне женского бедра. С радостью пошёл бы дальше, однако предупредительно получаю уткнувшееся в подбородок дуло. – Отвечаю, девушка с пушкой – это чертовски возбуждающе. Щелчок. Какая прелесть, в меня решили напоследок ещё разок шмальнуть. Ради забавы. Что, если честно, капец как заводит. В такие ролевые игры я бы с ней поиграл. – Руками товар не трогать, – строго напоминают. – Пока не разрешу. – А когда разрешишь? – Когда посчитаю нужным, – проворно выныривают из моих объятий, уходя к креслу за рюкзаком. – Поехали. – Куда? – У девочки большие планы на ночь. И ты в них ну никак не вписываешься, – подцепляя из коробки оставшийся один одинёшенек розовый айфон, выходят из кабинета. Не, ещё немного и я реально обижусь. Что значит, не вписываюсь? В мои планы она вот лично очень даже вписывается! Интересно, если всё-таки осторожно трахнуть её прямо в тачке, ждать потом заявы за изнасилование? Вряд ли же получится доказать, что это не я озабоченный, а она стерва нарывающаяся? А то ведь всю обратную дорогу со мной снова играют, выкручивая флирт на максимум, от чего аж зубная эмаль в крошку сыпется. Настолько сильно стискиваю челюсть. И ещё сильнее её сжимаю, когда мне велят свернуть на главную магистраль и ехать в совершенно противоположном от предполагаемого направлении. – Кто-то не собирается возвращаться в общагу? – Ты время видел? Коменда всё равно уже не пустит. – Тогда куда мы едем? – Я же сказала: у меня планы. Какие – становится почти очевидно, когда мы сворачиваем к частным секторам, в навороченных коттеджах и фешенебельных резиденциях которых обычно селится питерская верхушка. – У тебя рандеву с женатым миллионером? Или с укуренным рэп-исполнителем? Потому что помимо бизнесменов-коррупционеров и налоговиков-взяточников, тут ещё и райский оазис для всякой шушеры вроде звёзд-однодневок, у которых столько недвижимости, что они и сами давно потеряли ей счёт. Нет. Конечно, ещё остаётся версия, что её мамаша выскочила замуж за местного богатея. Тогда бы, кстати, вопрос с брендовыми шмотками Авроры отпал сам собой. – Ревнуешь? Ха. На провокационные вопросы предпочитаю не отвечать. Лучше буду их задавать. – Ты мне так и не ответила: на тебе есть бельишко? А в ответ лишь многозначительная усмешка. Ну-ну. – Следующий поворот направо и тормози. Ля, ещё и командует! Она командует, а я… подчиняюсь, тормозя возле кирпичного двухэтажного особняка, скрытого глухими металлическими воротами, находящимися под видеонаблюдением. Белинская проворно выскакивает из машины, направляясь к калитке с сенсорной панелью, но замирает, поймав мой взгляд и… Дерзко приподнимает подол юбки, выставляя на обозрение едва прикрытые чёрными трусами аппетитные бедра. Ещё и отпячивает зад, давая получше его рассмотреть. Фа-а-ак! – В следующую нашу встречу я их с тебя сниму, – бросаю ей, давясь от затяжки только-только закуренной сигареты. – Слово даю. – Посмотрим… Мой Господин , – посылают мне волшебный поцелуй и, набрав код, скрываются за открывшейся с писком калиткой. Посмотрим-посмотрим. И очень скоро. Нисколько не сомневаюсь, что первое задание ей дадут буквально на днях. Спонсоры любят новых игроков и свежее мясо. Глава пятая. Первое задание POV БЕЛИНСКАЯ " Учти, если ты спишь с каким-нибудь богатым мудилой, а мне при этом не даёшь – убью" Ооо.... Офигенное, скажу, пожелание "доброго утра" мне прилетело. Часов так шесть назад правда, но в это время я уже сладко спала, так что увидела сообщение только сейчас. И где, спрашивается, обещанные дикпики [1]? Почему вместо них угрозы? "Кого убьёшь? Соперника?" "Вас обоих" "Как страшно" , – быстро набираю и отправляю. Подзависаю, а затем добавляю следом. – "Убьёшь – загремишь на нары". "Похрен. Мне нечего терять" , – высвечивает новое входящее. Ой ли? "Поэтому норовишь пораньше сыграть в ящик? Чтоб умереть в расцвете сил: красивым и молодым?" "Не страшно умереть в расцвете сил. Страшно прожить жизнь, не распробовав её на вкус". "Фига как выкрутил. Это такой негласный девиз у всех самоубийц, или твоя личная запатентованная мудрость?" "Это данность. Твоя куртка, кстати, у меня в заложниках" Ха! Наивный. Я ж ещё не совсем склеротик, чтоб шмотки везде забывать. Кожанка была специально оставлена на заднем сидении. Как повод держать связь, а то вдруг ветреный кобелёк надумает переключиться на другую? А нам такого не надо. Я с ним ещё не закончила. " Блин, точно. А там пропуск остался!" Бедный пропуск. Скачет туда-сюда, как портовая шлюха, но что поделать: в ход должен идти веский, но при этом не критически необходимый аргумент. "Если хорошо попросишь, отдам сегодня. Мне забирать тебя оттуда же, где вчера оставил?" "Зачем меня забирать?" "В приложение ещё не заглядывала?" Эм… Сегодня ещё нет. Только перед отбоем его вдоль и поперёк изучила, выпав в осадок от количества треша и неадекватности. Вот честно, буквально у каждого, кто сидит в этой секте стоит либо справку от психиатра требовать, либо без разговоров в дурку упекать. Третьего не дано. "Айн момент" , – быстро отсылаю Спиридонову и выхожу на главный экран айфона, мазнув по иконке на экране в виде… Ну, в маленьком варианте это похоже на муху, но судя по названию приложения имелась в виду цикада – весьма мерзкое, кстати, насекомое. Прикол в том, что эти твари роем выбираются из-под земли раз в тринадцать-семнадцать лет исключительно ради того, чтобы спариться, отложить яйца и покошмарить всех отвратительным звуком. После чего благополучно дохнут. Не знаю, известно ли это основателям программы. Если нет, значит, они идиоты, если да, тогда… Ну, тогда они те ещё юмористы. Дисплей окрашивается кислотно-зелёным, требуя приложить мой палец для входа в учётную запись. Прикладываю, мне не жалко. Спасибо, хоть не просят отрубить и прислать в коробочке как сувенир. Вход совершается без проблем, и картинка меняется на выползающее окошко с уведомлением: "Рора, первое задание уже ждёт тебя. Нажми "открыть", чтобы запустить таймер отсчёта" Рора! РОРА, блин! Этот кретин вбил меня в базу РОРОЙ! Непременно поругалась бы по этому поводу, если бы не… волновалась. Чёрт. Понятия не имею, зачем ввязалась в их тупую игру на грани абсурда, ведь по изначальному плану этого не задумывалось. То, что произошло вчера в кабинете – чистейшая импровизация. Последствия которой теперь призывно горят на экране, напоминая о себе. Оперативные сволочи. Быстро взяли меня в оборот. Набрав в грудь побольше воздуха, чтобы сердце не долбилось о рёбра так сильно, жму "открыть" и… сдуваясь, издаю нечто среднее между изумлённым писком и смехом самки богомола, подавившейся неудачливым любовником. Однако! "Колись, твоих рук дело?" , – отправляю Артемию. "Куколка, если бы это был я, задание звучало совсем иначе" , – почти мгновенно приходит ответ. Спиридонов, видимо, тоже мониторит обстановку, потому что как только я запустила секундомер, задание отобразилось в общей новостной ленте, высветившись для всех юзеров мигающим уведомлением. Не знаю, какой гений додумался дать к этим постам доступ на комментирование, но в ветке под моим моментально начался аншлаг, накручивающий счётчик просмотров. " Вы – недотраханные извращенцы. Порнохаб для кого существует?" "Кто, мы? Рорик, к нам вообще никаких претензий. Задания дают исключительно спонсоры, они же платят за их выполнение. Как ты там давеча сказала: любой каприз за ваши деньги? Вот и получай каприз" Да уж. Причём недешёвенький такой каприз получается. Если правильно понимаю, пятнашка упадёт на баланс моей учётки, как только задание выполнится и зальётся в этот самый пост видео-подтверждением. Пятнашка за, в общем-то, минутную ерунду… Звучит заманчиво, хоть и по факту считается копейками. У некоторых активные "процессники" висят аж под сотку, но там и запросы, конечно, в разы… трешовей. "Зачем они это делают? Какой смысл так сорить деньгами?" "Власть. Абсолютна-ая вла-асть… *читай интонацией Палпатина*" Высылаю стикер с Дарт Вейдером, давая понять, что отсылочку к "Звёздным Войнам" оценила. "Не, я серьёзно" , – продолжает Артемий. – " Думаешь, спонсоры – кто? В большинстве зажравшиеся мажоры, которым нравится чувствовать себя вершителями судеб. Оставшиеся – закомплексованные чмошники, взявшие кредит ради того же самого: желания доминировать. Пусть ненадолго и анонимно, но ведь какая это возможность компенсировать свою ущербность за счёт других! Потому порой и даются совсем упоротые задачи". Кстати, да. Это я уже и сама оценила, сунув нос везде, где открыт доступ. Даже прошлась по никнеймам других участников, чьи учётки мало отличаются от моих, но самое главное – откопала архив видосов с уже выполненными заданиями. И, откровенно говоря, приохренела с него. Тут реально ещё не особо ясно, кто больше отбитый: ублюдки с больной фантазией, именующиеся спонсорами, или идиоты, которые подписываются на подобное дерьмо. Сожрать тарелку живых дождевых червей, ммм? Аппетитно звучит? Я чуть не заблевала экран, когда это воочию увидела, но тут хотя бы особого риска для жизни нет. Максимум, что светит: отравление и промывание желудка. А вот когда тебе велят поджечь себя и попрыгать живым факелом… Или прокатиться зацепером на электричке. Или сделать планкинг в, мягко скажем, не очень безопасном месте, откуда полететь вниз и сломать себе шею как нефиг делать… И такого добра навалом, одно другого лучше. От чего, признаться, волосы дыбом встают. Особенно когда ты это видишь. Особенно когда видишь то, что, как оказалось, не готова была увидеть… " Так во сколько и откуда тебя забирать"?, – напоминает о себе Спиридонов, но мои пальцы замирают над электронной клавиатурой, реагируя на вежливый стук в дверь. – Аврора, ты проснулась? – доносится с той стороны. – Уже полдень. – Проснулась. Сейчас спущусь, – неохотно потягиваюсь, ногой сбивая с себя одеяло. Так-то действительно давно пора вставать. " Ниоткуда. Сама доеду, встретимся на месте" , – вспомнив, отправляю ответ и, отложив телефон, иду в ванную. Личную! Расположенную буквально в шаговой доступности. Ту, где не надо стоять в очереди и куда не долбятся ежеминутно, требуя пошевелиться! Да всё тут шикарно на самом деле: от помпезной спальни с бордовыми стенами, полувинтажной мебелью и отдельной гардеробной, забитой женскими вещами, выкинуть которые так и не поднялась рука, до крытого бассейна с подогревом на первом этаже, но… Находиться долго в этом доме я не могу. Для меня он был и остаётся чем-то посторонним, холодным и неуютным. Местом, где тебя не отпускает скованность приблудившейся не к своему стаду овечки. – Доброе утро, – спустя, наверное, не меньше получаса спускаюсь в столовую, взлохмачивая мокрые после душа волосы. – Да уж день как, – мирно замечают, попивая кофе за огромным овальным обеденным столом. За него бы спокойно уместилось человек двенадцать, вот только в данном случае эта махина предназначается лишь для двоих. – Почему не сказала, что приедешь на выходные? Я бы тебя дождался вчера. – Я не планировала, – сажусь на противоположный конец, втыкая вилку в жидкую глазунью, желток которой с готовностью расползается по тарелке. – Слегка загуляла и проморгала комендантский час. Пришлось вместо общаги ехать сюда. – Пришлось. Упорно не понимаю, зачем тебе тот клоповник. Это ведь твой дом, и ты в нём полноправная хозяйка. – Это не мой дом. И ты прекрасно это знаешь. Хотя хотелось бы, конечно. Один завтрак, вон, чего стоит: яичница, бекон, тосты с малиновым джемом, круассаны со сливочным маслом, кофе, сок… Всё подано на белоснежной фарфоровой посуде, сервированное по всем правилам и снабжённое серебряными столовыми приборами. Да я, блин, вшивая аристократка! Правда заторможенная чутка, раз никак не могу привыкнуть к внезапно обрушившейся на себя красивую роскоши. Нет, несомненно, такие привилегии имеют свои плюсы: вроде солидных карманных и шикарной тачки в личное пользование, оставшейся возле студгородка, но… Согласитесь, когда все свои подростковые годы живёшь едва ли не впроголодь, подобные подачки, что кидаются сейчас, воспринимаются, по меньшей мере, с подозрением. Не говоря о том, что на подсознательном уровне упрямо ждёшь подвоха. Вдруг тебя одним прекрасным днём обломают и пинком вышибут обратно в разваливающуюся пустую хрущёвку? Такое ведь возможно, а значит, надо заранее быть готовой. Так что, подобно запасливому хомячку, последний год я тайком тащу себе в норку все подаренные украшения, дорогие шмотки и выдающиеся мне деньжата. Складывая всё добро на чёрный день. – Аврора, – чашка с разочарованным стуком касается блюдца, и на меня вскидываются укоряющие глаза-льдинки. Чёрт, аж прям до мурашек пробирает, настолько у них похожий взгляд. – Это твой дом. Всегда им был. – О, да. Жаль, что почти восемнадцать лет я была не в курсе. Это бы значительно упростило моё существование. Высокий, коренастый мужчина с всё больше и больше становящимися заметными возрастными залысинами открывает было рот, чтобы сказать то, что я и без него прекрасно знаю, но передумывает. Тоже понимает, что нет смысла повторяться. – Аврора, я правда очень хочу, чтобы у нас что-то получилось, но если ты и дальше будешь меня отталкивать – ничего не выйдет. – А надо ли? Отец был мне нужен первые лет так десять. Потом необходимость в нём отпала. Сколько мук совести в этих нахмурившихся бровях. Понимаю, что для него эта тема болезненная, но… А для меня разве нет? – Ты ведь знаешь, что от меня это никак не зависело. Твоя мама… – Мама всего лишь вычеркнула тебя из свидетельства о рождении. Ты же вычеркнул и её, и нас из своего мира. На долгие-долгие годы даже не задумываясь о том, что где-то по миру могут бродить твои шустрые сперматозоиды. – Аврора… – Что, Аврора? Ты бы и не чухнулся, если бы не пришлось оформлять опекунство, так что давай не будем сейчас разводить эти сопли про отцов и детей, – резко встаю, скрипя ножками стула, хватая тарелку и сок. – Я доем у себя. Спасибо за компанию, Борис. – Папа. – Право таковым называться надо заслужить, – холодно бросаю и поднимаюсь обратно наверх, запираясь. Вот поэтому я и стараюсь как можно реже здесь бывать. Уж лучше в провонявшей хлоркой общаге тухнуть, чем каждый раз мусолить одно и тоже. Надеюсь, сегодня успею вернуться туда до отбоя. Правда для этого придётся побыстрее разделаться с первым "заданием". *** Взяла, взяла, и… да, тоже взяла. Застёгиваю все внутренние молнии в рюкзаке, "зачпокиваю" все кнопки, вешаю тонкую лямку с металлической вставкой на плечо и, глянув напоследок а высокое зеркало, чтобы удостовериться, что я если не само совершенство, то близка к цели, выхожу из спальни. Во всём доме, как в лакшери морге – красиво, но безмолвно. В коридоре на постоянке работают реагирующие на движение споты, от чего кажется, что на улице уже давно кромешная ночь, хотя на деле нет ещё и десяти. Замерев на лестнице, прислушиваюсь, но не улавливаю ни звука. Моих шагов и то почти не слышно благодаря мягкому ковровому покрытию. Не, ну точно как в морге. И так же стерильно, приходящая несколько раз в неделю уборщица это обеспечивает. Мда. Вот вы мне скажите: зачем такие хоромы, в которых можно заблудиться, если живёшь один? Ради понтов? Или это отголоски несбывшейся мечты о большой и шумной семье? Не знаю, да и знать не хочу. В данном случае мне это богемное отшельничество только на руку. Смогу проскользнуть незаметно. – Далеко собралась? Ага, щас. Незаметно. Как же. Борис обнаруживается в гостиной. Интеллигентно проводит свой немногочисленный выходной за чтением перед включённым электрокамином. Широкие французские двери распахнуты настежь, так что мимо никак проскочить не получилось бы. – На вечеринку. – Вернёшься? – Да. Скорее всего. С учётом того, какой уже сейчас час, в общагу я опять не попаду. Коменда у нас не прям лютая, но дама принципиальная. В одиннадцать ворота закрываются, а она становится офлайн, и баста. Не успеваешь – ночуй на улице. – Хорошо. Может, завтра проведём день вместе? Сходим куда-нибудь? Он снова за своё? – Не могу. К лекциям буду готовиться. К тому же я собиралась ещё на кладбище заехать, – предельно корректно соскакиваю, поправляя повязку на голове, фиксирующую выскакивающие из причёски короткие локоны. Внешне "небрежный" объёмный пучок на затылке обошёлся мне двумя часами прыганья с плойкой, обожжённым об неё пальцем, половиной флакона лака для волос и дюжиной воткнутых в черепушку шпилек. Вот уж точно красота требует жертв. – Кладбище? Снова? – мрачнеет Борис. – Тебе не кажется, что ты там слишком часто бываешь? – А в чём проблема? Там вроде абонемент покупать для посещения не просят. Вход бесплатный. – Не в этом дело. Не стоит цепляться за мёртвых, ведь твоя жизнь продолжается. Ничего себе, какие мудрости! Философ, блин, выискался. – У тебя так точно, – не могу сдержаться от колкости. – Очень удобно, когда помирают те, на кого плевать, да? – Аврора! – мне что-то ещё хотят сказать, возможно, праведно оскорбиться, но уже не слушаю. Отмахнувшись, тупо сваливаю, ныряя в надвигающуюся осеннюю ночь. Ухоженная территория с подстриженным газоном и зоной барбекю возле декоративной живой изгороди тоже в подсветке, так что без проблем добираюсь на каблуках до ворот, за которым терпеливо дожидается копушу заказанное такси. Успеваю только потянуться к ручке дверцы, когда и меня, и водителя ослепляет вспышка фар. – Эй, девушка, – из джипа, так удачно притаившегося в тени кустов диких роз, выпрыгивает фигура Спиридонова. – Вашей маме зять не нужен? Ха-ха. Какая удачная шутка. Оборжаться можно. – Моей матери уже ничего не нужно. – Печалька, – равнодушно перекатывают зажженную сигарету из одного угла рта в другой. – А вот мне нужно. Садись, подвезу, – выразительно киваю на такси. – Да нахер оно тебе сдалось, когда есть я? Давай, куколка. Не артачься. Я тебя тут битые два часа жду. Ооо, да это прям заявка на серьёзность. Вот так подвиг, вот это настоящий герой! Где мой белый флаг? Пора сдаться в плен и подписать акт о безоговорочной капитуляции. Ладно. Всё это стёб, разумеется. Сдаваться никто не намерен, однако подыграть можно. – Замотивируй меня, – с вызовом упираю руки в бока. В полёте, брякнув, что-то сверкает. Чудом умудряюсь поймать перекинутую мне связку ключей. – Пущу за руль, – криво усмехаются, делая последнюю затяжку и, выпустив в тёмное небо клуб табачного дыма, затаптывают недокуренный окурок. – Достаточная мотивация? Такая себе, откровенно говоря, но сойдёт. В конце концов, мне же надо держать его в обороте, а тут и прикладывать усилий не надо – Артемий сам рвётся угодить в капкан. Отпускаю довольного водителя, которому пришлось заплатить полную стоимость, несмотря на отмену заказа, и перебираюсь в джип. Машина, кстати, ничего. Массивная, тяжёлая, солидная. С грубыми формами и высоким подъёмом, от чего чувствуешь себя как в танке, возвышаясь над другими. Обычно в таких случаях напрашивается ехидное замечание про "компенсацию" мужского достоинства другими габаритами, да вот беда – достоинство Спиридонова я уже успела оценить. И нет, там не нужно что-либо компенсировать. Правда остаётся другой вариант, из разряда "я диванный психиатр без диплома": возможно, это замещение чего-то другого, более глобального. Вроде детских комплексов человека, у которого никогда ничего не было. Если так, то на самом деле, всецело его понимаю. Сама поступаю так же, покуда имеется возможность. Собственно, почему нет? – Обязана отметить: змей-искуситель из тебя паршивый, – усмехаюсь, отправляя рюкзак в компанию мирно лежащей на заднем сидении косухи и вставляя ключ в замок зажигания. – Но схема-то рабочая. Ты ж повелась, – резонно замечают, занимая место по соседству. – Только потому что это выгодно мне . – Как и мне, так что один – один, Рорик. – Ещё раз так назовёшь меня, и я засуну твой кроссовок тебе же в зад. Ага. Нашла кому угрожать. Психу, который слегка садо-мазо. – Роооорик.... – склонившись ближе и бесяще растягивая гласную, сладострастно шепчут мне в ухо. Вот ведь сукин сын! – Жвачку дать? Воняешь, как пепельница. – Зато ты очень вкусно пахнешь. Что это, манго? – хорошенько так занюхав меня, прямо-таки со сноровкой бывалого нарика, довольно откидываются на спинку пассажирского, шмыгая. – И, кстати, если кто что и засунет кому-нибудь в зад, это будет далеко не кроссовок. И уж точно не мой зад. Как смотришь на эксперимент? – Попробуем только после моего, – подбавляю газку, петляя между частными секторами и выискивая более удобный маршрут для того, чтобы выбраться к КАД. Задача тем сложнее, что указателей никаких здесь не натыкано, а я так-то не местная, и здешние закоулки с поворотами знаю весьма эпизодически. Пока играю в "Путеводную нить Ариадны", меня открыто разглядывают. Для лучшего обзора развернувшись вполоборота. – Ты сегодня что-то поскромничала, – прицыкивают разочаровано. Это он про мой внешний вид? Ну сорян. Своих вещей у Бориса я не держу, а второй день надевать одно и тоже не хотелось. Пришлось искать то, что завалялось в гардеробной, где выбор весьма и весьма скромный. Виолетта никогда не отличалась склонностью к эпатажности. Самое "вызывающее", что я у неё нашла – светлые дранные джинсы и клетчатую рубашку оверсайз. Собственно, это на себя и натянула. – Не нравится? – Ну как сказать… Хотелось бы больше зрелищности. Вы на него только гляньте. Зрелищности ему хочется. Окей, будет ему зрелищность. Не отрываясь от вождения, стягиваю с себя расстёгнутую рубашку, отшвыривая скомканную тряпку Артемию. – Так лучше? – Однозначно. Да вижу. Аж глазки заблестели при виде атласного укороченного корсета на косточках. Вообще, так-то, эта штучка задумывалась как нижнее белье, но раз уж такое дело… Едем по вспыхивающей от фонарей и светоотражающих табличек магистрали, утопая в ритме не спешащего засыпать города. За окном накрывающая Питер ночь, из магнитолы, разрывая динамики, долбит включенный мной металл, а салон топит от выбрасывающихся в воздух феромонов. Брошенные невзначай взгляды, случайные прикосновения, многозначительные улыбочки – обоюдный флирт на грани фола. Та его стадия, когда пора срывать одежду и отдаваться греху, забив на мораль.. И мне, к слову, нравится это. Та искра, что пробегает между нами, она… вдохновляет. Вдохновляет, воодушевляет и возбуждает. Подбавляет этакого огонька, заставляя кровь вскипать и клокотать, как беснуется в кастрюле, накрытая крышкой, вода. Не зря из злополучной троицы я выбрала именно Спиридонова. Он не только выигрывает внешне на фоне Грекова и Тузова, но и обладает таким пылким темпераментом, что заскучать с ним мне однозначно не светит. Сворачиваем с эстакады в сторону Петергофа, правда до него так и не доезжаем. Тормозим возле проходного пункта, за которым возвышается не так давно выстроенный жилой комплекс. Многоэтажный стеклянный аквариум с панорамами на триста шестьдесят градусов. Райончик мегаэлитный, с пентхаусами, имеющими выходы на крышу, так что не удивительно, что на въезде стоит пункт охраны. При требовании предъявить разрешение на проезд слегка впадаю в ступор, ведь у меня его, конечно же, нет. На самом деле я даже не знаю, к кому в гости мы припёрлись, но даже не удивляюсь, когда на подмогу приходит Спиридонов. В отличие от меня прекрасно обо всём осведомленный. Минуты не проходит, как нас, пробив по здешней базе, спокойно пропускают на территорию. – Что, знакомые? – не могу не полюбопытствовать. – Нет, конечно. С избалованными мажорами дружбы не вожу. Просто навёл справки. Нам направо, к третьему подъезду. Направо так направо. Объезжаем облагороженный скверик, сворачивая за угол. – Зачем нам вообще сюда надо? – найдя ближайшее свободное место, оставляем джип и идём к подъезду. Хотя, наверное, правильно назвать это вестибюлем. В соответствии с уровнем здешней помпезности. – Какая разница, где выполнять задание? А то ведь и адрес, и время указали. – Полагаю, потому что непосредственный "заказчик" сейчас там, – кивают на мигающие цифры спускающегося к нам лифта. – И хочет самолично поглазеть на то, за что платит бабки. Могу его понять. Сам бы поступил так же. – Странные вы люди, – поправляя воротник накинутой поверх корсета куртки, первой вхожу в распахнувшиеся двери стальной кабинки. – Ну закажите вы себе проституток и наслаждайтесь представлением. Причём не минуту, а целый час. – Проститутки – это актрисы, – тыкают нужную кнопку, отправляя нас наверх. – Вся их напускная похоть и страсть – дешёвое представление, которое меня лично ни капли не заводит. – Тяжело, наверное, быть тобой. Как же ты тогда смотришь порнушку? Там ведь тоже всё наигранно. – Так я её и не смотрю, – едко ухмыляются. – Предпочитаю в ней участвовать. Звяк. Прибыли. Десятый этаж. Ещё раньше, чем лифт нас выплёвывает, становится слышно орущую музыку. И почти сразу понятно, почему – входная дверь открыта настежь. Заходи, кто хочет. – Вечер в хату, господа, – первой пересекаю порог, морщась от переизбытка запахов. Тут всё: и пот, и табак, и вонючие вэйпы, и алкоголь. Убийственный для обоняния замес, приправленный духотой от многолюдности. Народу тьма. Приходится пробираться через толкучку уже с холла, с раздражением отпихивая самых нерасторопных и слушая вслед оскорбления. А я виновата, что просьба подвинуться игнорируется? Вот теперь ходите с мокрыми от разлитой выпивки кляксами на одежде. Продвигаясь всё глубже: туда, где образовался импровизированный танцпол. Движ явно только набирает обороты, однако многие уже успели скучковаться в небольшие группки, оживлённо жестикулируя. Кто-то успел найти себе пару на ближайшие несколько часов и активно её теперь оприходывает, другие же пока только её ищут, высматривая цель среди призывно изгибающихся в брачном танце полураздетых тел. – Выпьем? – подцепляя за горлышки бутылочное пиво, протягивает мне одну Спиридонов. – Сперва сделаем то, ради чего пришли. У меня осталось полчаса, – прищурившись, активирую зрительный радар. – И кого выбираем? Эту? – киваю на скромного вида шатенку. Девчуля из той партии, что топчется в гордом одиночестве, чувствуя себя неловко на подобных вечеринках. Топтаться топчется, правда от скуки не забывает обрывать листья у горшочного фикуса. Тихони-вандалы обыкновенные – самый опасный вид. Вроде мирные и вежливые, но именно после них на стенах появляются нецензурные послания, а туалеты загаживаются до состояния канализации. – Ммм… – мой "напарник" оценивающе сканирует девицу. – Не, она стрёмная. Ты достойна лучшего. Может, вон ту брюнеточку? Она горячая. – И на охоте. Пасёт пацана в фиолетовой толстовке, не видишь? – О, точно, – зубами вскрыв крышку, размашистыми глотками отпивают прохладное пиво. – Тогда, может, вон ту, рыженькую? Она ничё такая. В целом, да. И уже успела где-то наклюкаться. Это без труда читается по раскрасневшимся веснушчатым щекам и шальному взгляду, чуть ли не орущему: пока не выветрился градус ищу приключений на свою упругую! – Подходит, – лезу в приложение Цикад, вручая Артемию айфон. – Побудешь оператором. – О, какая честь. – Не запори, а то отшлёпаю. Тьфу, опять забываю, с кем разговариваю. – Обещаешь? Учти, от слов не отказываемся! – Просто жми на запись, клоун. Я пошла, – не откладывая в долгий ящик, выдвигаюсь к рыжей, замирая напротив неё с милейшей улыбочкой. – Скучаешь? – Немного. – Хочешь, развеселю? Только, чур, не кусаться, – дальше уже не тяну с пустым трёпом, и выполняю запрошенное каким-то озабоченным идиотом нелепое требование… _______ [1] фото половых органов Глава шестая. Ход за тобой, неприступная королева POV СПИРИДОНОВ Ууу… Всё, я запал. И завис. Выныриваю из своих скабрезных фантазий лишь когда Белинская, под улюлюканье довольных свидетелей, тоже оценивших перфоманс, возвращается ко мне. – Дико извиняюсь, но у меня встал, – озвучиваю неопровержимый факт, жмакая на большую кнопку "стоп". – Повторить не хочешь? Я готов заплатить ещё столько же сверху. Потому что это было а-а-ахренеть как горячо! – С тебя хватит и одного раза, – не менее эротично подтирая двумя пальчиками размазавшийся блеск, отбирают свой телефон, проверяя: улетело ли видео в пост с её заданием. Пф, конечно, улетело. Программа Цикад выстроена так, что в ней всё делается на автоматике, полностью исключая применение редакторов и фильтров. Если нажал "play", всё – что заснимется, то и уйдет в базу. Так что попытка заснять ролик у игрока всего одна, от чего некоторые по три-четыре дубля лепят прям в одном и том же видосе, когда что-то не получается сразу. – Жаль. Значит, придётся фантазировать с тем, что имеется. Отвечаю, эта короткометражка станет моим любимым кинцом перед сном. – Ты же не смотришь порнушку. – Не смотрю. Но такое грешно не пересматривать. – Сам себе противоречишь, тебе не кажется? – вопросительно всплёскивают розовым чехлом с блёстками. – И что дальше? Когда я получу свою награду? – Когда спонсор подтвердит, что условия выполнены, – а они выполнены. Ох, как выполнены. – Индикатор с восклицательным знаком сменится галочкой, и честно заработанные пятнадцать штук упадут на счёт учётки. – И что, они прям станут моими? Можно перевести их на карту и тратить? – Не совсем. Сперва нужно набрать минимальную сумму для вывода. Типичная заманиловка. Первые испытания всегда даются лайтовые, чтобы участник вошёл во вкус. Эйфория от собственной смелости и жажда быстрой наживы – всё это медленно, но верно подсаживает на адреналиновую иглу, подстёгивая идти дальше. Поднимая ставки и желая большего. – Прекрасно, – закатывают хорошенькие глазки с перламутровой подводкой. – Вот и мелкий шрифт в договоре подъехал. И какой минимум? – Двести штук. – Немало. – Нормально. Задание даётся раз в неделю, каждый раз поднимая ценник. Плюс, у тебя после модерации откроются в добавочной вкладке активные предложения без горящих сроков. Много на них не срубить, максимум пятёрку за каждый, но если прям заморочиться – меньше чем за месяц можно спокойно набрать нужную сумму. – И что там за активные предложения такие? Помочиться на ДПСников? – Не, то было из обязательного. И за что тогда нормально, между прочим, упало. Даже с вычетом штрафа за хулиганство получилось солидненько. – Так ты на это и живёшь? На подачки спонсоров? – Обижаешь, – свистываю обратно пиво, которое пришлось отставить на период подработки папарацци. – Играю я для души, а основная работа вообще другая. – Какая? – Ты не хочешь этого знать, – уклончиво отзываюсь, залпом отпивая добрую треть ещё прохладного пенного. – Ну а я не хочу распространяться. – Да пожалуйста, – Белинская не настаивает. – А если то, что подсунут упоротые спонсоры мне не понравится? Я могу отказаться? – Можешь. Правда заплатишь неустойку по той же стоимости. Тоже самое, кстати, если провалишь задание. Что явление довольно частое. Всё же не все тянут. – Шикарно. А если захочу выйти из игры в принципе? – Запросто. Учётка удаляется, вся сумма на кошельке сгорает. – В чём подвох? Умная девочка. Правильные вопросы задаёт. – Если на этот момент ты в минусе, его придётся погашать уже извне. – А если не стану? – Лучше не рискуй. Вряд ли ты обрадуешься коллекторам у себя на пороге. Проще заплатить, чем потом по больничкам бегать со сломанной челюстью. Думаешь, для чего контингент отбирается лично? Мы знаем каждого: имя, пароли, явки, адреса. Должники – это та валюта, что всегда в обороте. Мы таких любим. Прямо-таки обожаем. Игроманы, не знающие слова "стоп" – наш хлеб с маслом. – И часто коллекторы наведываются к бывшим участникам? – Чаще, чем ты думаешь. Поэтому, как показывается практика, уходят единицы. Большинство пытаются отыграться. – И всё равно попадают в больницу, но уже с переломанным позвоночником после неудачи. – Не без этого. Тут ведь как в покере – бывает карта идёт удачная и срываешь банк. А бывает так, что раз за разом катастрофически не везёт. Фортуна – дама с характером. – Ну теперь хоть понятно: для чего вам всё это. Я думала, вы обычные садисты, а вы оказывается ещё хуже – садисты, зарабатывающие на лохах. – Это бизнес, Рорик. Ничего личного. Хотя нет, кое-что личное всё же есть. Мы сейчас вот вроде о серьёзных вещах базарим, а я всё равно ежесекундно спотыкаюсь об охренительное декольте Белинской, думая лишь о том, что завидую рыжику, перепавшему столько счастья. Девчуля та, к слову, в ахере. Так и стоит истуканом, хлопая нарощенными ресничками и высверливая спину Авроры непониманием, перемешанным со стыдливостью. К подобным авантюрам её нежная психика оказалась, судя по всему, не готова. Зато моя более чем готова. Без предисловий притягиваю Белинскую за талию, вынуждая впечататься в себя. Разница в росте у нас небольшая, даже склоняться сильно не приходится, чтобы приоткрытый ротик оказался совсем рядом. Ля, от неё в натуре охренеть как аппетитно пахнет. – Слышь, блонди, – провожу кончиком языка по своим губам, представляя, что они её. – Раз уж мы тут закончили шалить, давай рванём куда-нибудь? – Чтобы пошалить ещё, но уже наедине? – В идеале. – Ммм… Заманчиво, но, пожалуй, нет. Как ожидаемо. – Что так? Мне кажется, я заслужил. – Заслужил, что? – Поощрение. – С чего бы? – Ну как же? Я щедро позволяю тебе думать, что всё идёт по твоему плану. Лисий взгляд коварно щурится. – Какому-такому плану? – Откуда ж я знаю? У тебя надо спросить. Моё дело лишь делать вид, что я даун и ничего не вижу. – И зачем ты делаешь вид? – А почему нет? Ты – огонь, я тоже ничего – мы идеально проведём время. Я даже, так и быть, прощу тебе тачку, но в следующий раз найди всё же другой способ привлечь моё внимание. Без вредительства. – А будет следующий раз? – Будет, если не перестанешь крутить хвостом. И, для справки, второй раз меня заинтересовать будет уже куда сложнее. – Смахивает на угрозу. – Ой, да какая угроза, Рорик, – ловлю её подбородок, фиксируя так, чтобы зрительный тет-а-тет исключал любые сторонние помехи. – Просто сообщаю, потому что вот честно: мне насрать, какие цели ты преследуешь. Всё, что меня волнует – это динамо. Прелюдия дело хорошее, если не затягивается. А я терпелкой никогда не отличался. – Значит, будем её тренировать, – мягко высвобождаясь, забирают у меня пиво. Не отрывая взгляда, подносят к губам и вызывающе касаются кончиком языка горлышка, нарочито медленно облизывая его. Мля-я-я… Все ведь поняли, что она только что сделала? Отзеркалила меня, приправив всё троекратной дозой секса. Играет. Дразнит. Надсмехается. – Зачем мне терпеть? – резонно замечаю. – Лучше пойду найду кого-нибудь более сговорчивого, с тобой же мы мирно распрощаемся. Дальше будешь плести свои интриги без меня. А вот теперь это угроза. Которая доходит до получателя, однако только женская гордость никогда не позволит безропотно принять поражение. Сделав пару небольших глотков, тара возвращается мне, а с изящных девичьих плеч нарочито медленно спадает косуха. – Посторожи, – с эдаким снисхождением забрасывают ту на меня, оставаясь в одном эротичном бельишке. – Я пошла танцевать. Тьфу, пошла. Реально ж пошла. Поплыла, я бы сказал, виляя бёдрами, в центр гостиной, на лету подхватывая ритм популярного трека с рэпом на куплетах и лиричным скулежом в припеве. Песня отстой, но кому до неё есть дело, когда так страстно двигаются? Пластично, соблазнительно, призывно. Закинув руки за голову, запрокинув затылок и словно улетая в личную нирвану. Ну вот и кто она после этого, а? Белинская ведь распинается не ради других. Не ради того, чтобы вызывать меня на ревность распаляющимся интересом других парней. На них она и не смотрит. Нет. Это представление предназначается исключительно для меня. Этакое невербальное сообщение: " Куда ты денешься? Ты ведь хочешь меня, а значит будешь послушным и терпеливым ровно столько, сколько я посчитаю необходимым". Ха. Вот уж хрен тебе, стерва! Обойдёшься. Я тебе зачем-то нужен, так что сама прибежишь. Не настолько ты особенная, чтоб вестись на твои дешёвые уловки. Смещаю взгляд правее, выцепляя из толпы примеченную ранее брюнетку. Фигурка, моська, сиськи – ничего такая, на разок потянет. Выдвигаюсь к ней, тормозя так, чтобы закрыть собой чела, которого та столь усердно пытается подцепить, используя слишком уж ненавязчивый флирт. Такой ненавязчивый, что его толком и не видно. – Не выйдет, – короткой хлёсткой фразой заставляю её полностью сосредоточиться на себе. – Что не выйдет? – Сегодня он тебе не светит. – Потому что… – Потому что тебя уже присмотрел я. Ага. Интерес пошёл. Всё правильно: зачем нам журавль в небе, которого ещё не факт, что поймаешь этой ночью, когда тут такая синичка нарисовалась? Синичка с наклонностями коршуна. – А ты можешь предложить мне что-то интересное? – оценивающе меня просканировав, меняются едва ли не по щелчку: без раскачки с равнодушия переходя в боевую позицию кокетливой тигрицы. – О, я много чего интересного могу тебе предложить, – допиваю залпом пиво, отставляя пустую бутылку в компанию к громоздящемуся на кофейном столике мусору. – Если прямо сейчас начнём, к рассвету, может, и управимся. А, может, и нет, – сбрасываю на диван болтающуюся косуху и с хозяйской деловитостью закидываю на брюнетку локоть. – Пошли. Думаю, ещё не все свободные спальни заняли. – Что, вот так сразу? А как же сперва познакомиться? Ля, начинается. Терпеть не могу, когда бабы, у которых буквально на лбу читается, что их ноги раздвигаются по требованию без выходных и отпусков, начинают строить из себя недотрог. – Познакомимся, познакомимся. Бухлишка прихватим с собой, и познакомимся. Сперва без одежды, потом с одеждой. Не, наоборот. Хотя… Нормально. В таком порядке даже лучше, – заговаривая зубы, тихо и ненавязчиво увожу несопротивляющуюся жертву за собой. На Аврору не оборачиваюсь, однако боковым зрением успеваю убедиться, что мимо неё ничего важного не проскакивает. Та даже танцевать перестаёт, поняв, что главный зритель свалил, так и не досмотрев первый акт. То то же. А теперь ход за тобой, неприступная королева. *** За закрытыми дверями одной из многочисленных хозяйских комнат, имеющих в наличии, кстати, весьма неплохие траходромы, сразу перехожу к делу, стягивая с себя свитер. А чего тянуть-то, верно? – Ну что, знакомиться точно надо? – киваю брюнетке. – Я, конечно, не вижу особого смысла, но если прям так нео… – не договариваю, оказываясь поваленным на подушки. Девица проворно осёдлывает меня сверху, с интересом пробегаясь длиннющими ногтями по занимающей большую часть торса угольно-чёрной татуировке. Так, у меня два вопроса. Первый: для чего цену себе набивала, ломаясь? И второй, куда более важный: мать твою, нахрена такие когти лепить?! По деревьям лазить? В носу ковыряться? Замки дверные вскрывать? Смотрится отвратно: словно вместо пальцев кривые спицы. – Необычно, – выносят вердикт, слишком много времени потратив на рассматривание тату. Что, об этом поговорим? Окэ-эй. – Надо ведь соответствовать имечку. – И что это за имя? – Реально важно? Мы ж уже вроде определились. – Ты прав, – склоняются, щекоча кончиками волос грудь, а проспиртованным дыханием грея кожу на шее. Ну вот же, совсем другое дело! А то потрепаться ей, видите ли, вздумалось. Я понимаю, что девки это любят, но мне-то нахера трёп с той, что я вижу в первый и последний раз? К счастью, переходим к делу. В процесс включаются смелые поцелуи, энтузиазм бывалой потаскухи и вполне себе возбуждающая прелюдия. Не прям топ, но сойдёт. Привстаю на локтях, пока об мой пах активно трутся, задирая и без того короткую юбку проститутского платья, когда дверь без стука распахивается. Аврора с невозмутимым видом замирает на пороге, облокотившись об косяк и скрестив на груди руки. Встала и, склонив голову, смотрит на нас. Ля, пришла. Даже раньше, чем я думал. – Здесь занято, – брюнеточка, тормознув, аж теряется от подобной наглости. – Да вижу, – кривится в ухмылке Белинская. – Ты не отвлекайся, не отвлекайся, милочка. Я пока думаю. – А чего тут думать? – кивком приглашаю к нам. – Присоединяйся. Меня на обеих хватит. – Не сомневаюсь. Тебе, насколько могу судить, вообще фиолетово, к кому пристраиваться. Это была такая попытка меня упрекнуть? Ну, типа – ай. – А ты у нас, значит, слишком избирательна? – Скорее, эгоистична. С детства не люблю делиться игрушками, – Рорик медленно подходит ближе, присаживаясь на корточки рядом с нами и запуская руку в карман моих джинс. – Если ищешь презерватив, он в заднем левом, – замечаю, залипая на мельтешащее в прямом доступе декольте, едва ли не умоляющее упасть в него лицом и сделать "бр-р". – Это вы уж сами как-нибудь, я вам не нянька, – точечно целуя меня в нос, довольно выпрямляются, звеня найденной связкой. – Развлекайтесь, пупсики. Не буду вам мешать. Он, кстати, тоже единоличник, – это уже бросают между делом брюнетке. – Только о себе думает, так что будь готова. И береги попец. У него к нему особая нездоровая тяга. И свалила. Пришла, территорию пометила, указания раздала и свалила. Прихватив мои ключи от тачки. Возмутился бы, если бы не был так… восхищён. – Это кто? – сидящая на мне клуша, кажется, решила удариться в ревность. – Ммм… – дверь нам услужливо прикрыли, уходя, но я теперь как дебил таращусь на неё, ловя ещё не до конца растаявшие в памяти флешбеки сисек Белинской. – Твоя девушка? – напирают. – Возможно. Я чё, я б не отказался. Белинская лучше любого допинга. Одно её присутствие держит в тонусе, стабильно поставляя дьявольский огонёк из самой преисподней. – А меня тогда зачем позвал? – Потому что она пока не даёт, а передёрнуть охота. – Ну ты и мудак, – шипят, сердито пихая меня в рёбра. Ау. – А ты шлюха, и что дальше? Взвизгнув, с меня злобно спрыгивают, болезненно придавив коленом всё ещё эрегированный член и, поправив сползшую с плеча бретельку, тоже, блин, сваливают. Не, ну зашибись! Я сегодня трахну хоть кого-то или нет?! Видимо, нет. В смысле, найти ещё одну девку с похеренными моральными принципами, конечно, можно, тут такого добра навалом, но что-то уже особо и не хочется. Запал пропал. Как и, судя по всему, машина. Это что ж получается, мне теперь такси вызывать надо? Ещё немного валяюсь, залипая в новостную ленту, после чего лениво одеваюсь и, освободив комнату для более удачливых, сваливаю к лифту. На подобные вечеринки ходят либо обдолбаться так, чтоб потом неотложке пришлось тебя откачивать, либо кончить кому-нибудь на лицо – третьего варианта не дано. У меня же по обоим пунктам сегодня жёсткий облом, так что делать тут больше нехер. Всю хитрожопую сученышность Белинской ощущаю в полной мере, когда джип обнаруживается на том же месте, где и был оставлен. Как и саму Аврору, сидящую на пассажирском с закинутыми на приборную панель ногами. Каблуки стянула, свет в салоне включила и даже спинку сидения назад опустила. Прям со всеми удобствами расположилась в засаде. – Что-то ты быстро, – чпокая жвачный пузырь, отрываются от телефона, когда я падаю на водительское. – Всегда такой скорострел или просто день неудачный? Ещё и глумится. – Дуру не гони. Очевидно же, что ничего не было. – Что так? Неужели я помешала? Прости, не хотела, – сколько фальшивости в этом голосочке. – Если тебя успокоит: она всё равно была так себе. Ты достоин лучшего. – Я тоже так считаю, – проворачиваю ключ, болтающийся в замке зажигания, и даю по газам, задом выруливая с парковки. – Зря не свалила, пока была возможность. – Так, может, специально и не свалила, – многозначительно откликаются. – Знаю. Ты же не любишь делиться игрушками. Глава седьмая. План "Б" POV СПИРИДОНОВ – Миленько, – прицыкивают, вылезая из машины и осматриваясь. Хотя чего тут осматриваться? Сосны, сосны, сосны и река с опасным подступом к воде. Что мне только на руку, так как даже в сезон желающих здесь топиться находится немного. – А тут вообще можно… бросать якорь? – Другим – нет, мне – да. – Ты привилегированный? – Я щедрый. Договорился с местной охраной. – Со снегоуборочной машиной тоже договорился? Зимой не проехать. Догадываюсь. Навалит снега столько, что только на лыжах проберёшься, а чистить никто, разумеется, не ничего не станет. – Зимой перееду на стоянку для кемперов. – А сейчас… как? – Что, как? – Как всё работает? Электричество то же. – Бензогенератор поставил. – Газ, вода? – Бак для воды и газовый баллон под капотом в передней части прицепа. Там же ещё запаска сныкана и привязанные к ней канистры с жидкостями для био-туалета. – Отопление? – Обогреватель стоит. Газ жжётся, тепло делается – никакой магии. – А вещи грязные где стираешь? – В прачечную раз неделю отвожу. – Забавно. Дорого обходится обслуживание? Она так активно интересуется чисто из вежливости, или себе на будущее информацию собирает? – На самом деле, не особо. Я ведь один. Не говоря о том, что по большей части чисто приезжаю переночевать. И то, не всегда. – И как же ты докатился до такой жизни отшельнической? – утопая каблуками в песочной насыпи, с любопытством бродят возле берега. Высматривая, видимо, лягушек. Которых тут полно, вечерами настоящий концерт устраивают. – Уж кем-кем, а интровертом тебя не назовёшь. – Интровертом – нет, но уединение я ценю. А с ним всегда была беда. Что в детдоме, что в общаге право на личное пространство приходилось буквально выгрызать. Воспиталка частенько обзывала меня зверёнышем из-за постоянных склок с ровесниками, но а как по-другому было выжить в озлобленном стаде? Чтобы не стать неудачником, чья башка навечно пропишется в унитазе, ты становишься той самой мразью, которая заталкивает туда других – таков закон бетонных джунглей. – Что ж, хоть в чём-то мы похожи. – У нас куда больше общего, чем ты думаешь, – не могу не заметить. – Осторожно, там спуск-обманка. Кувыркнёшься только так. – И тогда тебе придётся героически меня ловить. Готов стать доблестным рыцарем? – Делать мне больше нечего. Сама навернёшься – сама вылезешь, – ставлю закопавшийся колёсами в песке джип на сигналку и ухожу к трейлеру. Специально брал модель с выдвигающимся козырьком, чтоб во время дождей можно было выйти покурить. – Ты идёшь? – замираю на складной подножке, жестом зазывая в свою обитель. – Иду, иду, – подтирая с тяжёлых ботинок на высокой платформе прилипшие шмотки грязи, послушно забираются внутрь. – О, надо же, – хмыкают, скидывая рюкзак и куртку на пустую столешницу, где кроме электрического чайника ничего не стоит. – Я думала, в домах на колёсах теснее. А тут прям танцевать можно. – Так давай потанцуем. Предлагаю во-он там, – киваю на незаправленную кровать метражом два на два. В теории эта задняя часть трейлера работает как обеденная зона, на ночь же стол опускается вровень с основанием, а диваны разбираются, превращая угол в царское лежбище. Но это в теории. На практике же мне проще пожрать прямо в постели, а после спать на крошках, чем ежедневно играть в дебильный конструктор, поэтому не заморачиваюсь. Ну а передняя часть прицепа полностью отдана под кухонную зону и встроенные до потолка шкафы. Мойка, плита, абсорбционный мини-холодильник – ничего лишнего и до всего рукой подать. Идеально. – Знаешь, однообразие твоих шуточек начинает удручать, – привстав на цыпочки, без разрешения принимаются рыскать по верхним полкам, изучая скромное содержимое. Что она там хочет найти? Накопленного за двадцать лет барахла у меня немного, а посуды и того меньше. Одна кружка, две тарелки – всё богатство. О, ковшик ещё есть! Не знаю правда – зачем, ни разу пока не пригодился, но есть. Где-то внизу валяется. – Так а кто шутит-то? Всё серьёзно, – подхожу сзади, приобняв её за тонкую талию. Натурально тонкую, спокойно ладонями можно обхватить. – Угу, – оборачиваются ко мне, тряся пакетиком быстрорастворимого кофе "три в одном". – Ассортимент прямо-таки плачевный. – Это ты ещё в холодильник не заглядывала. – А что там? – Лёд. На завтрак, обед и ужин. – Святым духом питаешься? – Доставкой. – Холостяцкая берлога по всем канонам. – Минимализм сейчас в моде, – тянусь к паралоновым чашкам, очерчивая контур аппетитных форм, толком и не прикрытых атласной тканью. – Твоя одежда только это подтверждает. – Не спорю, – придерживаясь за столешницу, беспрепятственно позволяют мне пойти ещё дальше: подзависнуть в горячей ложбинке между грудями, а оттуда перескочить на лебединую шею, подцепляя указательным пальцем очередной ошейник. На этот раз другой: ажурный и с висящим камушком. – Правда в данном случае я огорчена, потому что хочу есть. – Что ж раньше не сказала? Заехали бы, что-нибудь взяли. – Тогда не хотела. А теперь хочу. – И что ты предлагаешь? Чтоб я тебя накормил? – Не слышал присказку: довольная женщина – сытая женщина? – Вот тут не соглашусь. Оттраханная женщина тоже, как водится, остаётся довольной. – И всё же, я бы что-нибудь поела, – отвлекаются на пиликанье. Извернувшись, Аврора лезет в рюкзак за телефоном, с досадой морща нос. – Что, уже? – Важные дела? – Не особо. Где здесь туалет? – Там, – киваю на слившийся с деревянными панелями выпирающий короб, где заныкался совмещенный санузел. – Отлично. Сейчас вернусь. Провожаю задумчивым взглядом спрятавшуюся за дверью Белинскую. Честно говоря, я бы тоже не отказался сейчас чего-нибудь пожрать, так что, в целом, её предложение не лишено смысла. – Эй, Рорик. Как насчёт вьетнамской кухни? Есть тут неподалёку ресторанчик. – Превосходно. Хочу Бун Том и Ком Ранг Хай Шанг. О, а она шарит в теме. Кстати, у щеколды имеется производственный косяк: нужно прям сильно придавить, чтобы та сработала, а не сымитировала "приватность". Фишка, которую знаю только я, так что вломиться без приглашения не составляет особого труда. Чем, собственно, и пользуюсь. – Заказ принял. И даже сгонять готов, но вот вопрос: а не пытаешься ли ты от меня отделаться, чтобы под шумок сли… – ожидаю застукать блондинку в любой возможной компрометирующей позе, но точно не так. Даже присвистываю. – Хрена себе, какая картинка маслом. – Заткнись, – шипят, не оборачиваясь, склонившись над раковиной… со шприцом. Заткнуться? Да без проблем. Молча наблюдая за тем, как короткую иглу втыкивают себе в живот, впрыскивая прозрачное содержимое. Не могу не отметить: проделано всё чисто, быстро и чувствуется, что на опыте. Заинтересованно подцепляю с раковины футляр с запасным картриджем. Внешне всё без опознавательных знаков, однако лежащий рядом глюкометр обычно не нужен торчкам, так что вывод напрашивается сам собой. – Значит, ты диабетик. Давно? – Давно. – Сочувствую. – Себе сочувствуй, – защёлкивая колпачок, отбирают у меня футляр, пряча своё добро в недра потайного кармашка рюкзака. – Тебя учили стучаться, прежде чем вламываться, или ты в информационном вакууме рос? – А что, это была прям такая тайна-тайна? Ну сорян. Обещаю, буду нем как жмурик. – Какое благородство, – отпихивая меня плечом, выныривают из тесного санузла и падают на край кровати, откинув затылок на мягкую спинку. – Так что там по поводу вьетнамской кухни? Это, типа, закрыли тему, да? – А тебе её можно? Разве вы не сидите на диете, давясь сельдереем и пареной репой? – Кто рвётся дотянуть до пенсии, наверное, сидит. – А ты не рвёшься? – Уже нет. Устала себя постоянно ограничивать. Лучше сдохну от жирного и жареного, но хотя бы умру счастливой. – И сытой. – И сытой, – лениво разворачивают в мою сторону голову, взирая исподлобья. – Так что по ужину? – Могу метнуться, коли надо. – Надо. – Компанию составишь? – Нет. Подожду здесь. – Ждать придётся прилично. Пока приготовится, пока вернусь. Как бы ты не откинулась тут от истощения. – Не беспокойся. Такой радости я тебе не доставлю, – молча смотрим друг на друга, на что Белинская вопросительно всплёскивает руками. – Ты ещё здесь? Тебе на бензин денег дать или что? Эвана как она рвётся от меня отделаться. – Волшебное слово забыла. Жду очередного ехидства, однако получаю совсем другое. – Мой Господин , ублажи свою рабыню и привези уже что-нибудь, что можно засунуть в глотку, – выдают с невозмутимым видом, прекрасно осознавая всю двусмысленность предложения. Кто бы знал, каких усилий мне стоит сейчас не пошутить по поводу того, что именно можно засунуть ей в глотку. Белок же глюкозным наркошам не вреден, да? – Зафиксируй эту мысль, мы к ней обязательно вернёмся, – давясь смешком, хватаю валяющиеся на кухонной тумбе ключи. – Учти, я тебя запру. – Чтоб не сбежала? – Ну а кто тебя знает. – Естественно, – демонстративно стаскивают с себя обувку, с ногами забираясь на койку. – Я ж приехала специально для того, чтобы бродить по лесу на ночь глядя. Это у меня такой фетиш, не знал? Фетиш – не фетиш, но от её смиренности и желания меня поскорее выпроводить за километр разит подвохом. Что не может не настораживать. Так, ладно. Проверим теорию. Усевшись в джип, отъезжаю ровно настолько, чтобы машины было не видно, торможу и возвращаюсь обратно к трейлеру. Но теперь уже пешком. Вероятно, со стороны это смотрится странновато, однако я привык полагаться на чуйку. И сейчас она прям голосит, надрывая связки. Тихонько приставив к холодному корпусу прицепа стоящий под навесом складной стул, забираюсь на него, заглядывая в узкое продолговатое окно. Ага, что и требовалось доказать! Я за порог – Белинская в разнос. Уже вовсю пасётся в моём ноутбуке, оставленном на видном месте. Склонилась над загоревшимся монитором и старательно клацает но клавиатуре, пытаясь разгадать пароль. Ха, бесполезняк. Его даже я не с первого раза правильно набираю, слишком много символов, так что дело гиблое, блондиночка. Но ты развлекайся-развлекайся. Не буду мешать. Спрыгиваю на землю и возвращаюсь к тачке. В которой, сто процентов тоже делался обыск, так как содержимое бардачка заметно перетасовано. Что ты так старательно пытаешься найти, Рорик? Ты мне скажи, я ж помогу. Мне ж уже самому становится интересно. Размышляя над этим, дальше без остановок доезжаю до небольшого ресторанчика, расположившегося на первых этажах жилых домов в черте города. Несмотря на то, что вьетнамскую кухню тут готовят далеко не вьетнамцы, а всего лишь товарищи из Киргизии, местечко пользуется популярностью, так что заказ приходится подождать. Ну, ждём, что делать. Перекурим пока. Зато у Авроры в запасе полно времени, чтобы устроить шмон. А если ещё и приберётся попутно, вообще цены девке не будет. На всё про всё уходит чуть меньше часа. Вернувшись обратно, намеренно ослепляю поляну фарами и навожу побольше шорохов – чтоб Шерлок Холмс с сиськами успела все улики после себя замести. – Эй, Рорик. Целуй мне руки и падай в ноги: твой Господин вернулся, готовый спасти тебя от голодной… – шебурша крафтовым пакетом, вваливаюсь в трейлер, озадаченно подвисая. – Не, ну нормально, да? Скинув хавчик на ближайшую горизонтальную поверхность, подхожу к койке, охреневше замирая над спящей красавицей, отжавшей единственную подушку. Свернулась клубочком, колени к груди поджала и сладко сопит. Притворяется и реально вырубилась? Походу, второе. Во всяком случае на лапанье и щекотку реагирует лишь ленивым ворчаньем. Охренеть. И что делать? Будить её? Перетаскиваю многострадальный стул с улицы и, усевшись напротив, шуршу термо-упаковкой, вскрывая пластиковый контейнер Фо Тай Лан. Ммм, острый перчик прям огонь. Когда суп заканчивается, в ход идёт стеклянная лапша. Баночке пиво, купленное попутно в супермаркете, тоже стремительно опустошается, но соня и не думает шевелиться. Походу незапланированное украшение в постели проваляется так до утра. Доедаю, скидываю мусор в кучу на столе и, играя уже ненужными деревянными палочками, задумчиво разглядываю прямо-таки ангельское личико. Белинская, Белинская… Кто ж ты такая и что тебе нужно? Какие цели преследуешь, а главное – каким боком к ним причастен я? Мельком замечаю корпус розового чехла, придавленного женским бедром. У меня, конечно, в отличие от некоторых нет привычки рыться в чужих вещах, но я вроде как пострадавшая сторона, так что имею право… Осторожно вытаскиваю из-под неё айфон, но увы – облом. На главном экране с нейтральной заставкой, которая вообще ни о чём не говорит, стоит блокировка. Ничья. *** Просыпаюсь не сразу. Только когда до мозга доходит, что бесящая вибрация не плод сна, а настойчивая попытка кого-то до меня дозвониться. – Да, – нашаривая телефон, сонно бурчу в трубку. – Ты ещё спишь? – режет барабанные перепонки чрезмерно бодрый голос Барина. – А который час? – Семь. – Вечера? – Утра, дебил. – Дебил ты. Нормальные люди в семь утра не бывают такими энергичными. Ты хоть ложился? – Не а. Понятно. Значит, чем-то закинулся. На колёсах всегда энтузиазм прёт. – А от меня что надо? – Хотел сообщить, что девчонка твоя всем понравилась. Предложка буквально завалена заявками: выбирай – не хочу. Лениво приоткрыв один глаз, отмечаю, что Авроры рядом больше не валялось. Свалила? Не. Ботинки на месте, куртка тоже. А из туалета слышен шум льющейся из крана воды. – Неудивительно. – И я о том толкую. Вот теперь сижу и думаю: что ей дальше подкинуть? – Что угодно, лишь бы это не задействовало левых мужиков. Иначе буду гневаться. – Что я слышу. Неужели это ревность? Наш малыш, наконец-то, на кого-то запал? – Иди в жопу. – Не сейчас. У меня ещё полно дел. Мне другое интересно: рычаг давления на неё готов? – В процессе. Она как чистый лист, мало что толкового можно выудить: ни прошлого, ни настоящего. Приехала недавно, друзей нет, с семьёй тоже мутно. – Тогда используй план "Б". Он всегда работает без осечек. – Сомневаюсь, что с ней проканает. Эта девица слишком уж без комплексов. – Они все без комплексов, пока не прижмёшь к стенке. Так что делай компромат и неси. И дальше копай. Не может человек быть тенью, у всех есть скелеты в шкафу. – Согласен, – слышу, как перестаёт литься вода. – Всё, я занят. На созвоне, – торопливо отключаюсь, привставая и оценивая появившуюся Белинскую. Эй, а почему не в полотенчике? Ради такого, так и быть, готов своим поделиться. – Всю воду мне перевела? – Я лишь умылась, жлоб. – Вижу. И, кстати, удивлён. Ты прям даже не стрёмная без штукатурки. Ты ведь без неё? Без неё. Глаза менее выразительными стали и лицо чутка побледнело, но это херня. Порой такие Фредди Крюгеры под слоями краски обнаруживаются, что впору в штаны наделать. Сомнительный комплимент оставляют без ответа, переключаясь на распускание изрядно поехавшей после сна причёски. Раз шпилька, два, три… Десять… На пятнадцатой не выдерживаю. – Ты их из воздуха достаёшь? Зачем столько металлолома на себе носить? – Красота требует жертв. – Быть женщиной тяжкий труд? – Не представляешь какой. И согласись, это несправедливо. Ведь в животном мире именно самец отвечает за привлечение внимания. Грива льва, хвост павлина, яркий окрас у птиц… – собрав целую горку заколок, кудряшки тщательно взлохмачивают. – В наших же реалиях всё ровно наоборот: женщины распушивают перья, вьют гнезда, выкладывают у входа цветные камушки и танцуют "цыганочку" с выходом лишь ради того, чтобы быть конкурентоспособными. – Не, ну давай будем объективны: самкам положено быть убогими, чтоб шхериться от хищников и выносить потомство. Это естественный отбор. – О чём и речь. У нас тоже работает естественный отбор, только в обратном ключе, – подхватив коробку с так и не тронутым со вчера Ком Ранг Хай Шаном, садятся рядом, распаковывая палочки. – Некрасивым женщинам всегда сложнее: что в карьере, что в любовных делах. И косяки прощают им куда с меньшей охотой, нежели тупеньким, зато оттюнингованным. – Будь спокойна. Тебе точно всё простят. – Рада слышать, – равнодушно отзываются, с аппетитом уплетая давно склеившийся рис. – Холодное же. – Ну и что? Всё равно съедобно. – Я тебя, кстати, ночью одеялком накрыл, оценила? – Оценила. И как храпишь тоже оценила. Это ж просто мрак, провериться у отоларинголога не хочешь? – Нормально я храплю. Просто кое-кто подушку отжал, а я не привык спать без неё. – Давно бы уже обзавелся запасной. – Зачем? У меня нечасто остаются с ночёвкой. – А куда ты деваешь своих разовых кулём? Закапываешь на полянке? – Домой выпроваживаю. – Сделал дело – отвали смело? – Вроде того. Если кто до рассвета когда и подвисает, то только потому что мы в итоге вообще не ложимся.

Конец ознакомительного фрагмента.