— Не скажу. Мудро сделал, что уплыл из нашей обители. Подруги тебе обещания не давали и молчать бы не стали.

— Женщины есть женщины, — согласился я.

— Но все же мы теперь не враги тебе. Кто к нам с добром, к тому и мы. Помощь твою не забудем. И вот еще.

Русалка скрылась в воде, но вскоре показалась на поверхности и подплыла к берегу, протягивая что-то в руке.

— Возьми. Будет нужда, позови.

И передала мне крохотную ракушку наутилус. С виду, самую обычную.

— А какая нужда? — пожал плечами я. — Ты извини, но едва ли у рубежника и нечисти что получится.

— Не получится, — игриво ответила Вера, словно сбрасывая с себя оковы серьезности. И вновь становясь прежней русалкой, которая почти соблазнила меня. — Ты мне и тогда не понравился. Ради шутки подплыла. Некрасивый ты, Матвей. Я же себе в женихи ищу с лица приятного. До встречи, рубежник, еще свидимся.

И уплыла, мелькая на поверхности воды серебристым хвостом. А мы вместе с луной восхищенно глядели на нее.

Оттого я не сразу сообразил, что хотел спросить. Сбила она меня своим «некрасивый» и «не понравился». Вот умела русалка преподносить комплименты — кушайте, не обляпайтесь.

— А чего с ракушкой-то делать?

Ответом мне был лишь шум воды.

Я оделся, сунув подарок в карман. И на всякий случай проверив телефон, обнаружив пропущенные от Митьки. Вот, очухалась нечисть. Блин, расскажу им — черт с бесом ругаться начнут. Да и как не рассказать — если четвертый рубец получил? К слову, никакого озноба я больше не чувствовал. Напротив, ощущение было, как после длительной пробежки. Тело горело огнем. Хотелось что-нибудь своротить. Или наворотить. Еле себя сдерживал.

Я вернулся к заваленной пещере и толкнул камень. Тот поддался, но всего на пару сантиметров. Да кто ты такой, Федор Васильевич?

Вот только даже эта неудача не испортила настроение. Что может перевернуть с ног на голову плохой день? Например, очередной рубец.

Домой я не шел, бежал, предвкушая, что буду делать завтра.

Хорошо устроенный быт — половина жизненного счастья. Вот приходишь ты усталый домой, а на столе приготовленный и еще теплый ужин, во дворе натопленная банька, а у дверей тебя ожидают в поклоне отпрыски. Мол, тятя, челом бьем и искренне рады, что ты почтил нас своим присутствием.

Ну ладно, я немного приукрасил, но разве что чуть-чуть. Но баня и ужин были. А Митька даже оторвался от телефона, чтобы узнать, все ли со мной в порядке. Это равносильно тому, что бес прекратил пить во время кутежа. К слову, стопку он и правда отставил, когда почувствовал четвертый рубец.

Вся разница между моей нечистью и послушными отпрысками, что последние не называли бы своего отца «остолопом», «глупым человеком» и «любителем ловить рыбу в мутной воде». К слову, поговорка очень подходила к описанию приключения с русалками. С другой стороны, кто тут с четырьмя рубцами? То-то же. Победителей, как известно, не судят.

Ведь что я мог сделать после того, как стал рубежником? Сидеть тихо дома, не отсвечивать и взять ни одного нового рубца. К слову, с Митькой бы не познакомился, с лешим, да еще с многими интересными личностями.

Правда, услужливости моих приживал хватило на один вечер. К утру следующего дня, я увидел привычную картину — черт в наушниках, бес разминается беленькой после «тяжелой ночи». Григорию даже хватило наглости спросить, что там у нас по поводу завтрака?

— Так, всем внимание! — объявил я. — Теперь каждое утро у нас начинается с зарядки.

— Хозяин, бога-то не гневи! — воспротивился Гриша. — В моем возрасте, зарядка — это прямой путь к дохтуру.

— Ага, именно к дохтуру. Не обсуждается. Все во двор, на свежий воздух.

У меня желание было горы свернуть. Все-таки последний шажочек до ведуна делал свое дело. Хотелось куда-то свою силу применить. Да и этим двум пьяницам точно будет полезно немного размять кости.

За то, что наши нестройные физкультурные ряды заметит та же Людмила, я не беспокоился. Митька и так все время ходил в облике подростка, а бес устроился возле забора. С таким-то ростом его сложно будет заметить.

— Начинаем разминаться сверху вниз, сначала с шеи, — сказал я. — И постепенно опускаемся. Давайте, круговые движение головой. Четыре в одну сторону, четыре в другую.

— Мою шею как не разминай, ничего не поможет, — бурчал бес. — Все на ней, несчастной, сидят. Всех тяну, а мне вместо поощрения, вон, зарядку.

Митька более стоически выносил неожиданную физическую нагрузку. Хотя в его взгляде тоже читалось искреннее непонимание. Он, наверное, думал, что таким образом я наказываю их за какой-то поступок. Черт вообще почти все воспринимал либо как поощрение, либо как наказание.