– И с мужем, которого ты не любишь, – дополнил Максим глуховатым голосом, глядя в окно.

Он и сам не знал, как он осмелился это сказать. Это было по меньшей мере неприлично. И снова непонятно, зачем. Ревность? Как же это глупо!..

Соня вскинула на него глаза с некоторым удивлением.

– Пьер меня понимает… Он не навязывается, он мне дает свободу жить так, как я хочу…

– Встречаться с Жераром, например?

Соня вспыхнула.

– Ты не находишь, что это не твое дело?

Максим находил. Но лез в атаку.

– Ты ведь вчера с ним была в ресторане, не так ли? Я видел, как вы переглянулись…

– Послушай, с какой стати…

– Твой муж дает тебе свободу иметь любовника?

– Мы не любовники!

– Я не вчера родился, Соня!

– Мы правда не любовники! И это не твое дело! По какому праву…

– Ты с ним вчера была в ресторане? Все равно Реми узнает.

– Ну и что? Я имею право ходить в ресторан с кем хочу!

– Тогда почему бы тебе не сказать об этом своему мужу? Зачем было врать про подругу?

– Это никого не касается! И Пьера тоже!

– Ты так думаешь? А он где был, по-твоему? Тоже с любовницей?

– У него нет любовницы!

– Он же куда-то уходил вчера, ты об этом ничего не знала, не так ли? Каждый живет своей жизнью, никто никого не стесняет, у тебя любовник, у него любовница, прекрасная семья, вы друг друга понимаете…

Соня молчала.

– Хорошо тебе жить так? Удобно? – продолжал нападать Максим.

– Какое твое дело, я не понимаю? – наконец холодно произнесла она. – С какой стати ты меня допрашиваешь? Ты что, в полиции нравов состоишь? В обществе борьбы за нравственность? Или ты ревнуешь?

Опля! Удар пришелся точно, точнее быть не может. Максим запнулся. Что ответишь, когда и сам не знаешь, что там у тебя замкнуло в глубине подсознания, что там за всплески снов и эротических видений на дне? Когда ты понимаешь, что ведешь себя глупо, но продолжаешь вести себя еще глупее?..

Теперь пришла его очередь замолчать.

Некоторое время они смотрели друг на друга, и Максим вел безгласную и безуспешную битву со своим желанием ощутить, ощутить в реальности, во всей физической конкретности, приснившееся соприкосновение их тел.

Он отвел глаза первым.

Пауза длилась.

– Я приготовлю кофе, – сказала наконец Соня и стала спускаться, легонько стуча каблучками по лестнице, оставив Максима в задумчивости у холодного стекла.

Он простоял так некоторое время, без всякой мысли, с сосущим ощущением пустоты в груди, глядя в темноту за окном… Пока в его размытом поле зрения не произошло какое-то движение. Едва легкое, едва заметное, но все же достаточное, чтобы Максим сфокусировал взгляд.

И этот взгляд выхватил из черных теней неясный силуэт человека, притаившегося в кустах недалеко от пролысины, о которой говорила Соня.

Непроизвольно отшатнувшись от окна, Максим тут же взял себя в руки и сообразил, что если не подходить к окну вплотную, то его нельзя разглядеть в темной комнате из сада. Осторожно приблизившись к окну снова, он стал внимательно разглядывать кусты.

Там никого не было. Сад был пуст, безмолвен и неподвижен, не выдавая никаких признаков или следов чужеродного присутствия.

Был ли там кто-то всего несколько секунд назад? Привиделось? Ночи ли полубессонные, полные мучительных грез, утомляющих тело и ум, сказываются?

Конечно, привиделось. За это время человек, если бы он там был, не сумел бы ни сбежать, ни перепрятаться. Это просто игра теней. Должно быть, тени так падают именно в этом месте, что и Соне примерещилось… Соня. Где она?

И Максим, бросив на прощание взгляд в пустынный сад, закрыл окно и спустился в гостиную.

– Извини, – произнес Максим, и Соня вздрогнула от неожиданности. Максим стоял на пороге кухни и смотрел на нее. – Извини, я действительно не имею права задавать тебе подобные вопросы. Это не мое дело.

Соня вручила ему поднос с чашками и кофейниками и, прихватив серебряную тарелочку с маленькими печеньицами, направилась за ним в гостиную.

– Я думаю, – заговорила она, – что Пьер на самом деле следил за мной вчера.

– За тобой?!

Максим бросил непроизвольный взгляд на окна-двери гостиной, выходившие в сад. Но они были плотно задернуты занавесями. И он испытал облегчение при мысли, что в них нельзя заглянуть из сада.

– Я не знаю точно… Но мне так кажется.

– Ты с Жераром была в ресторане?