– Раз ты не из клана, зачем тогда спас нас? – спросил Меншиков.

– Да что ж из меня за человек был бы, проигнорируй я избиение девушки и беззащитного юнца!

– Юнца? – усмехнулся Меншиков, осмотрев меня снизу вверх. – Да ты сам-то, похоже, младше меня! И… Из какой канавы ты такой вылез?

– Лучшая благодарность, какую я только мог услышать, граф, – тяжело вздохнув, сказал я. – Теперь я начинаю понимать, почему этот чёрт патлатый на тебя напал. У самого кулаки уже чешутся.

– Нет, пойми меня правильно, я тебе благодарен, но твой внешний вид и эта магия…

– Ваше Сиятельство! – прогремел низкий голос за моей спиной.

В проулок влетело четверо крепких мужчин и одна женщина, и что-то мне подсказывало, что они были вооружены.

Судя по вибрации моего ядра – вооружены они магией.

– Стойте! – закричал Меншиков, встав между мной и объявившейся бандой. – Этот парень спас нам жизнь. Не трогайте его.

– Спас вам жизнь?! – прохрипел боец с сединой в висках. Он, судя по всему, был главным в прибывшем отряде. – Какого, простите за прямоту, хрена, Ваше Сиятельство, вы шляетесь по подворотням, когда у нас вот-вот начнётся война с Фрунзенским районом?!

Интересно. Вроде Российская империя, а район всё так же называется Фрунзенским. Ну дела…

– Командир Беркутов, не при посторонних, – шепнул один из бойцов командиру.

Лишь тогда Беркутов обратил на меня внимание. Грузный мужчина прошёл мимо графа и встал вплотную ко мне, лицом к лицу.

– Кто такой? – проревел он, как медведь.

– Он… – попытался что-то вымолвить граф.

– Тихо, я ЕГО спрашиваю, – заткнул графа Беркутов. – Повторяю вопрос: кто такой?

– Александр Перекрёстов.

– Из какого клана?

– Не из какого.

– Хмм… – Беркутов посмотрел в мои глаза и пошевелил ноздрями, будто пытался обнюхать. – Но магией при этом владеешь, да?

– С недавних пор.

Недолго подумав, Беркутов заключил:

– Значит, поедешь с нами, Александр Перекрёстов без клана. Пообщаемся.

– Садись и не рыпайся, – приказал мне командир Беркутов. – И без лишних движений.

Я слушался его лишь потому, что хотел завести знакомство с сильными мира сего. Посмотрим, что эти ребята смогут мне предложить.

Всю дорогу до места допроса мои глаза были завязаны и лишь сейчас один из солдат неизвестного мне клана стянул с моего лица повязку. Я инстинктивно прищурился, опасаясь яркого света. Напрасно. Бравая гвардия завела меня в тёмную пыльную комнату, во мраке которой и рук своих разглядеть без магии невозможно.

Беркутов – грузный мужичина лет сорока-сорока пяти уселся в старое пыльное кресло напротив меня и зажёг советскую керосиновую лампу. Хотя, о чём это я? Какую ещё «советскую»? В этом мире Союза, видать, и в помине не было.

– Александр Перекрёстов, значит… – опробовал Беркутов моё имя на вкус. – Мне доводилось слышать эту фамилию. Догадываешься откуда?

Я собрался ответить, но командир тут же меня перебил.

– Прежде, чем что-либо говорить – хорошенько подумай, – предупредил он. – Не в моих правилах врать человеку, поэтому скажу тебе честно: ситуация у тебя плачевная. Ты влез в войну кланов, причём сам из себя представляешь невесть что. Отвечай на все мои вопросы честно. Будешь врать – я пойму.

Я вновь раскрыл рот, но Беркутов не унимался.

– Воспользуешься магией – я пойму. Всё ясно?

– Мне уже можно говорить или ещё будут какие-то наставления? – съязвил я.

– Валяй, – махнул рукой Беркутов, расслабленно откинулся на спинку кресла и принялся копошиться пальцами в своей бородке.

Так, Санёк, уж беседовать с людьми ты умеешь. Тем более, ничего плохого ты им не сделал.

Тогда отчего ж такое ощущение, будто в случае одной неправильной фразы меня прикончат?

– Я мало что помню о себе до того, как оказался в плену, – признаюсь я.

Лучшая ложь – та, в которой есть доля правды.

– В плену? – Беркутов удивлённо поднял густые чёрные брови. – У кого?

– Я не знаю. Во Фрунзенском районе есть психушка, набитая вооруженными людьми. Там не лечат, а пытают пациентов. Проводят над ними эксперименты и странные магические ритуалы.

Беркутов переглянулся со своими бойцами. Те начали перешептываться.

– Об этом нам ничего не известно, – сказал Беркутов. – Не врёшь?

– Нет. Я сам был частью ритуала. Не знаю, что со мной сделали, но…