Шрифт:
– Вот дерьмо, - пробормотал Уэйд.
Осталась последняя и самая большая сестра. На её лице появились пятна жареного мяса, но она выжила. Её клыки вытянулись, и она прыгнула через трупы.
Лидия схватила Уэйда за руку и вытащила его через гудящую щель.
С другой стороны, Уэйд снова поймал лишь проблески вещей, неустойчивых фрагментов: качающийся задний план кабинета Бессера, обшитые панелями стены, мебель, ковровое покрытие на полу, и Лидия, тянущая его, пытаясь протащить через проход. На настольных часах было 23:59. Уэйд просочился через экстромитер всем, кроме правой лодыжки. Лидия тянула и тянула, но он не двигался…
Рука сестры держала его за лодыжку, оттягивая назад. Лидия дёргала с одной стороны, а сестра дёргала с другой. Это было перетягивание каната, и Уэйд был этим канатом. Его втягивали между порогом двух миров.
Лидия сделала последний рывок, и лодыжка Уэйда пробила стену вместе с рукой сестры.
Цифры на настольных часах показывали 00:00.
В комнату просвистел звук, похожий на сирену воздушного налёта, и ужасающий вибрирующий гудок. Выход экстромиссии стал ярко-красным, затем закрылся. Освобождение Уэйда произошло так же внезапно, как если бы нож обрезал верёвку альпиниста. Его бросило посреди офиса, и он упал Лидии на колени.
Рука сестры оторвалась в локте и лежала отрезанная на ковровом покрытии.
Уэйд и Лидия посмотрели на стену.
Точка экстромитера исчезла, что могло означать только то, что исчез и лабиринт.
Глава 43
Никто никогда не узнал, что случилось, кроме, конечно, Лидии и Уэйда. Газеты изо всех сил пытались спекулировать на череде исчезновений и убийств в Эксхэм-колледже. Одна газета обвинила подпольную торговлю наркотиками. Другая обвинила «Дикси Мафию», а ещё одна обвинила во всём сатанинский культ. У Уэйда был соблазн самому написать статью об инопланетянах, похищающих людей для экспериментов по генетической гибридизации, но он сомневался, что даже самые низкие таблоиды пойдут на что-то столь надуманное.
Как и после любого великого бедствия, всё в конце концов вернулось на круги своя. Ответственность за убийство декана Сальтенстолла возложили на грабителя. Пирс, Поркер и шеф Уайт выпали на долю торговцев наркотиками. Через несколько дней в кампусе был назначен новый декан, а городской советник избрал нового начальника полиции.
– Привет, отец! Это Уэйд.
– Никогда бы не догадался, - ответил отец по телефону.
– Что ты делал на этой неделе, сынок?
Уэйд обдумал полный ответ.
«Я спас мир», - хотел бы он сказать.
– О, как обычно, - сказал он вместо этого.
– Работал, учился и тому подобное. Ещё одна неделя в жизни прилежного ученика.
– Для меня это звучит как обычная чушь, - прокомментировал отец.
Уэйд откинулся в постели, глядя на Лидию. Она стояла у зеркала в ванной и чистила зубы. Уэйд чуть не упал в обморок: всё, что на ней было, это пара чертовски красных трусиков с оборками.
– Уэйд, Уэйд? Ты ещё там?
– Да, отец, я всё ещё здесь… Послушай, я должен тебе кое-что сказать…
– Проклятие! Ни одного штрафного талона!
– Нет, отец. Это хорошие новости. Я помолвлен.
– Ты что?
– Помолвлен. Ты же знаешь, как это бывает перед свадьбой.
– Я знаю, что означает помолвка, Уэйд. С кем ты помолвлен?
Уэйд улыбнулся.
– С начальником полиции.
– Ты говоришь мне, что помолвлен с шефом Уайтом?
– Нет, отец. С новым начальником полиции. Её зовут Лидия. Иногда она немного стервозная, но, чувак, у неё классная задница.
Мокрая тряпка вылетела из ванной и ударила Уэйда по лицу.
– Ты полюбишь её, отец. Гарантированно.
– Ты никогда не перестаёшь меня удивлять, сынок.
– Конечно, но разве это не так, как должно быть?
Уэйд оставил отца с ожидаемыми сомнениями. Его старик со временем сменит свою строгость, как и любой отец. Уэйд увидел в этом первое разумное решение в своей жизни. И если повезёт, это будет первое разумное решение из многих.
– Значит, у меня отличная задница, да?
– теперь Лидия расчёсывала свои красивые светлые волосы.
– Это разговор между сыном и отцом?
– Отличные ноги тоже. И буфера… - присвистнул Уэйд.
– Ты сексистская свинья, но, думаю, я смогу с этим жить.
Уэйд откинулся на подушках.
«Ты знал, что будешь счастлив когда-нибудь?
– подумал он.
– Кто знал? Кто-нибудь знал?»
Но у него просто было забавное чувство, что это сработает.
– Дорогая?
Лидия впилась взглядом.
– Не называй меня дорогой. Это так по-домашнему.
– Ладно… милая. Кое-что пришло мне в голову, как раз сейчас, когда я разговаривал по телефону с отцом.