В дополнительное время матча, немногочисленные зрители, если бы они тут были, могли бы наблюдать следующую картину: один из бритоголо­вых, истекающий кровью, методично наносил удары отвёрткой в ухо сво­ему сопернику, на котором он и лежал, и который, по-видимому, давно уже отбыл в мир иной. На тринадцатом ударе и сердце лысого тоже остановилось, и, наверное, битва или погоня продолжилась уже на небесах. Неподалёку меланхоличный худощавый блондин из противоборствующей группиров­ки с явными признаками цирроза печени на лице, с отсутствующим взо­ром производит вот уже шестой контрольный выстрел в голову одного из своих врагов. Правда от головы давно уже осталось лишь кровавое меси­во, но блондина этот факт ничуть не волнует. Правда его уже почти ниче­го не может взволновать, в связи с тем, что своей левой рукой он пытается сдержать мощный поток крови, хлещущий из дырки в его животе. И ему это плохо удаётся.

Теперь, образно говоря, поле московского рынка было очищено от сорняков, вспахано и громко дышало в ожидании первых семян, которые бросит в него Баклан, дабы дать им щедрые ростки для своего бизнеса.

А пока что будущий Мичурин смертоносного урожая возвращался на базу, но не доехав несколько километров, получил звонок от своей помощницы, той самой Ольги, своей «правой руки» по вопросам легального бизнеса. Она попросила подъехать в один из магазинов стройматериалов принадлежащих СБ, где, по её разумению, кто-то подворовывает. Изначально Слава хотел назвать эту сеть «Сделай сама!», так как считал, что наименование существующих магазинов хозтоваров «Сделай сам» сильно ущемляет права мужчин. Но, в конечном итоге, назвали магазины «Старик Бакланыч», потому что побивались, что мужики в магазин с таким названием пойдут разве что попить пивка и поржать.

И вот, когда Слава приехал в свой магазин, и начал разбираться откуда взялась недостача, в торговом комплексе, внутри которого была эта точка, начался пожар…

Один из рабочих здания пилил «болгаркой» крепёжную балку наружной стены, и нечаянно задел электропроводку. Искры попали на стекловату утеплителя, и та мигом задымила. Всё произошло настолько быстро, что когда пожарные приехали на место, торговый комплекс уже пылал пионерским костром…

Почувствовав запах гари, и заметив дым, сотрудники Славиного магазина начали в спешке выносить товары на улицу через ближайший выход. Выносить особо было нечего, разве что обои, дверные ручки и замки, не распакованные светильники и прочую мелочёвку, потому что стойки с линолеумом и ковролином были явно обречены. Равно как и люстры, закреплённые под высоким потолком.

В лестничном проёме что-то горящее громко рухнуло, и загородило выход. Слава схватил в охапку кассовый аппарат и помчался через весь зал к противоположному выходу. Он бежал, лавируя между падающими из-под потолка большими люстрами, как солдат под бомбёжкой. А плафоны с дребезгом разбивались об пол, обдавая Баклана острыми брызгами. Один из осколков сильно расцарапал бегущему мафиози щёку, но Слава этого даже не заметил.

Наконец он всё же вырвался на улицу с выпученными глазами на окровавленном лице. Баклан тяжело дышал, продолжая сжимать в руках кассу.

«Тяжёлый денёк-то, однако сегодня выдался», - подумал Слава, и аккуратно поставил кассовый аппарат на асфальт.

ПОЛЕЗНЫЕ СОВЕТЫ: Низинные кислые почвы, на которых растут хвощ и щавель, легко улучшить и сделать плодородными внесением свежегашеной извести из расчёта 50-100 кг на 100 кв. м площади.

Эта история началась не так давно, по-моему, то ли в начале августа, то ли в последних числах июля. Развитие её трагического сюжета пришлось ак­курат на развязку бандитских разборок. Когда Слава почивал на лаврах (или примерял лавровый венок?), по случаю бесповоротной победы сразу над всеми конкурентами, одна мысль не да­вала ему покоя, мешала полностью вкусить плоды успеха. Как это ни странно звучит, но очередным оппонентом суперского героя, разгромив­шего несколько банд авторитетов и твердолобых, стал примитивный пен­сионер. Пресловутый старикашка постоянно мешался и путался под нога­ми, и очень хотелось раздавить его как клопа на теле частной собственно­сти, но это было бы не в Славиных правилах.

Началось все с того, что Баклановская соседка сдала одну из своих комнат этому самому пенсионеру. Данный пенсионер выглядел как стандартный пенсионер. Первые два дня он вдыхал свежий воздух, щуря и без того до­вольно узкие глаза и победоносно шевеля усами. На третий день своего пребывания на даче, с утра снарядившись удочками и снастями отправил­ся на рыбную ловлю к ближайшей речке-вонючке.

Правда, ничего кроме рваного сапога и нескольких консервных банок ему в тот раз изловить так и не удалось, но он всё равно вернулся довольный и порозовевший. К тому же он явно не страдал абстинентным синдромом, потому что не употреблял. Хотя со стороны могло показаться, что он-то как раз и есть типичный любитель «подмахнуть», ну, или «сообразить», так сказать явный поклонник Бога виноделия. Кажется, что его звали Дионис, или Бахус (?), не помню, я имею в виду Бога, а не пенсионера (ес­тественно). Но... не потреблял. По крайней мере, замечен за сим занятием не был. А за ним наблюдали, причём неусыпно, как и за всеми жителями посёлка, из недр Баклановской Богадельни (с использованием оптиче­ских приборов). И по результатам первичных наблюдений ошибочно за­числили его в разряд обычных обывателей, как и большинство остальных обитателей коттеджного посёлка...

Однажды утром, после очередной шумной гулянки, пенсионер постучал в дверь известной ограды, и когда с противоположной стороны дядя Ваня спросил его, чем обязаны (?), посетовал на излишне громкую музыку, мешающую ему спать. Дядя Ваня близоруко пообещал, что этого больше не повторится...

Очень близоруко, потому что на следующую ночь всё вновь повторилось.

Теперь Баклановцы узнали, что их нового соседа зовут Пётр Петрович, что он пережил два инсульта, что он заслуженный пенсионер, что приехал сюда поправлять здоровье, а не отрываться на ночных дискотеках, и что в следующий раз, если подобное повторится, он будет вынужден обратиться за помощью в милицию. Всю эту информацию он прокричал из-за забора, держась при этом своей левой рукой за сердечную область, не зная даже, слышит ли его кто-нибудь.