Господин Ло: Нам сие неизвестно.

Госпожа Бо: В ваше время продолжала действовать типичная с древности модель – «центр и варварская периферия», согласно которой в мире существовало несколько центров высокой цивилизации и военной мощи, стремящихся к господству над ближними и дальними территориями. В древности, помимо Китая, это Римская империя, в средние века – Византия, Османская империя, Арабский халифат, не говоря уже об империях Нового и Новейшего времени. Центры влияния фактически существуют и в наше время, в XXI веке. Их порождает уверенность крупных развитых держав в изначальном превосходстве собственной цивилизации, хотя некоторый прогресс человечеством достигнут – созданы международные организации сотрудничества и нормы, помогающие странам договориться и урегулировать конфликты мирным путем.

Что до эпохи Чжэн Хэ, то в канун плаваний только смерть эмира Тимура в начале похода спасла Китай от нашествия его полчищ. Основанием для намеченного монголами вторжения послужило оскорбительное для эмира официальное письменное обращение императора Чжу Ди с требованием дани, в то время как сами тимуриды считали китайскую культуру хоть и достаточно развитой, но ниже собственной. Или возьмем Европу. Существует изданная чуть раньше вашего романа поэма «Лузиады», в которой описаны походы к берегам Индии мореплавателя Васко да Гамы из наверняка известной вам Португалии – известной, ибо за полвека до публикации вашего романа португальцы орудовали на юге Китая, построив Макао как оплот проникновения вглубь страны. Автор поэмы Луис де Камоэнс верил, что именно Португалии Божественным Промыслом определено стать мощным фактором мирового прогресса. И причина, очевидно, не только в его слабом знакомстве с нравами дальних стран. В Европе записки об иных землях существовали со времен греческого историка Геродота [7] , родившегося за несколько лет до смерти Конфуция.

Господин Ло: Отмечу, что в Китае веками велись записи о разных землях и обитающих там народах. Еще при династии ранняя Хань [8] наш великий историк Сыма Цянь включил в свой труд собранные путешественником и дипломатом Чжан Цянем сведения о народах, населявших Среднюю Азию. Много позже в «Истории империи Поздняя Хань» приводятся сведения о нескольких посольствах из Большой Цинь ко двору нашего государя, а в произведении начала династии Тан [9] «Заметки о посещенных странах» есть уже и ее описание.

Госпожа Бо: Древнейшие сведения о непосредственных контактах с Большой Цинь, как называли в Китае Римскую, а позже и Византийскую империю, подтверждает и римский историк Луций Анней Флор.

Господин Ло: Со времен следующей династии – Сун [10] – частные китайские купеческие суда практически непрестанно курсировали между Южным Китаем и странами Южных морей, а при монгольской династии Юань [11] активизировались военно-дипломатические экспедиции. Всё это давало материал для новых трудов об окружающем мире. Такова выдающаяся работа Чжао Жугуа «Описание иноземных стран».

Госпожа Бо: Труд Чжао Жугуа, впервые опубликованный по нашему летоисчислению в 1225 году, мне знаком по современному изданию на русском языке [12] . А географические записки участников грандиозных экспедиций Чжэн Хэ в первой четверти XV века – вскоре после установления династии Мин – принесли особенно много новых знаний. Эпоха Великих географических открытий подразумевает и процесс знакомства с иными культурами и цивилизациями. С одной стороны, китайские мореплаватели считали жителей некоторых стран дикарями лишь на основании того, что те, как вы отмечаете в своем романе, запахивали одежду на другую сторону или ходили с распущенными волосами. В то же время они с удивлением открывали для себя, что многие из этих варваров демонстрировали добрые нравы, вполне совпадающие с нормами конфуцианской морали.

Но позвольте вернуться непосредственно к миссии Чжэн Хэ и поинтересоваться, какой вам видится цель этих экспедиций. Что заставляло китайского императора неоднократно отправлять огромное и дорогостоящее посольство в столь дальние страны, вплоть до восточного побережья Африки? Ведь, согласно высказанной вами концепции, послы вассальных стран были обязаны сами являться с дарами и данью ко двору сюзерена?

Господин Ло: Это верно для ранних, сильных китайских династий. Напомню, что только за несколько десятилетий до начала плаваний Китаю удалось освободиться от правления чужеземных завоевателей. До того, как Чжу Ди волей Неба стал императором, он возглавлял оборону всех северо-западных рубежей страны от монголов, т. е. имел богатый воинский опыт. Кроме того, он завоевал трон после трех лет сражений с правительственными войсками, устранив слабого, хотя и законного императора Цзяньвэня.

Госпожа Бо: Из истории разных стран известно стремление многих узурпаторов трона с помощью внешних завоеваний укрепить свой авторитет как внутри страны, так и за ее рубежами.

Господин Ло: Гораздо важнее то, что к началу ХV века Китай окреп экономически и в военном отношении, что давало новому государю возможность показать другим странам, сколь велики его сила и влияние, сколь богата и могущественна его держава. В «Истории династии Мин» (Мин ши) так и записано: «После того как император Чжу Ди с помощью оружия утвердился в Поднебесной, он вознамерился подчинить своему авторитету десять тысяч стран и разослал послов по всем четырем сторонам света для привлечения их ко двору».

Госпожа Бо: Значит, термин «подчинить» всё же обозначен в официальной хронике империи Мин. А это означает, что возросший потенциал и укрепление власти императора внутри страны к началу XV века давали Китаю возможность не только возродить, но и активизировать систему вассалитета стран Южных морей, ставшую к тому времени номинальной [13] . Позволю себе заметить, что захват Китаем соседнего Дайвьета накануне морских экспедиций и сами эти экспедиции побудили многие страны Южных морей смотреть на империю Мин как на вполне реальную силу в регионе и, с одной стороны, опасаться ее, а с другой – стремиться заручиться ее поддержкой в собственных интересах борьбы с соседями или укрепления позиций внутри страны.