Неожиданно Пьер вспомнил. Он сел в лодку и переправился через широкую реку. Почти невесомо выплыл из лодки и легкими, летающими шагами вступил на серебристую, каменистую дорогу, извилистой лентой поднимающуюся в гору между густыми рядами огромных, причудливых деревьев, под кроной которых царил таинственный полумрак. В густой сочной траве всеми цветами радуги, словно гигантские светлячки, горели полуметровые шляпы грибов. На одной из лужаек Пьер остановился, зачарованно глядя на огромный с полутораметровой шляпкой гриб. За ее матово-прозрачной поверхностью просвечивали созвездия драгоценных камней, сверкая зеленью изумрудов, пурпуром рубинов и чистотой ослепляющих бриллиантов Вокруг гриба носилась стая больших, угольно черных бабочек, беззвучно махающих своими крыльями, напоминающими по размеру и форме театральные веера. Вдруг гриб зашевелился и, словно гигантский шуруп, развернувшись в сторону Пьера, начал вывинчиваться из почвы. На его шляпе горела пара черных тарелкообразных глаз, а поперек толстой удавоподобной ножки разверзлась оскалом бриллиантовых зубов пасть. Раздвоенный язык, словно черный канат с двумя красными рубиновыми иглами, медленно вытягивался по направлению к Пьеру. Из гортани змеевидного гриба послышался странный звук, вибрации которого проникали в каждый фибр натянутой, как струна, нервной системы. Звуки, какая-то невообразимая смесь свиста и шипа, были удивительно просты, и в то же время, словно сложнейшая симфония, сдавленная в одну тонкую нить. Они парализовали Пьера, отнимали силы двигаться, тем более бежать. Тем временем гриб уже вывинтился и повис в атмосфере выше самых высоких, деревьев. Словно щупальца спрута, извивались его упругие корни. Одним рывком они окрутили все тело Пьера и сжали с силой стального пресса. Дышать было невозможно. Мучительной болью отозвался хруст раздавленных костей. Нижняя часть змеиного туловища изогнулась наверх и корни-щупальца мгновенно запихали раздавленное тело в чудовищную пасть. Мгновенье Пьер смотрел на всю эту сцену как посторонний свидетель, уже не ощущал ни боли, ни страха. Затем его сознание стало гаснуть, засасываясь всезаглатывающей бездной сна без сновидений.

Придя в себя, Пьер огляделся. Он лежал на большой, залитой оранжевым светом лужайке. Все тело было словно ватным. Было трудно пошевельнуться. В горле пересохло и страшно хотелось пить. Вокруг росли ягоды, похожие на землянику, размером с большое яблоко. Пьер с трудом протянул руку, сорвал плод и положил в рот. Нёбо слегка обожгло. Плод оказался сочным, по вкусу напоминая смесь манго с клубникой. По телу разливалось ощущение бодрящей силы. Съев с десяток ягод, Пьер почувствовал себя заново рожденным в мир бодрости и веселья. Он легко поднялся и двинулся через деревья, старательно избегая приближаться к цветным шляпкам грибов-великанов. Вскоре перед его глазами открылось красное поле. Неожиданно налетел порыв ветра. На горизонте показались быстро приближающиеся к Пьеру какие-то цветные пятна.

На него ураганом неслось стадо крылатых животных, похожих на смесь лошадей с ожиревшими псами, только в несколько раз большего размера. На спинах животных, словно античные амазонки, в эротическом танце извивались обнаженные женщины. Каждая держала в руке короткое копье со сверкающим жидким огнем наконечником. Еще мгновенье и вокруг Пьера образовался сплошной круг фантастичных животных, застывших вдруг словно каменные изваяния.

Одна из женщин спрыгнула со спины своего крылатого спутника и, подлетев к Пьеру, обняла его одной рукой за шею с неожиданной для хрупкого создания силой, с остервенелой страстью всосала свои ярко рубиновые губы в его шею. В первый момент Пьер почувствовал сладостно приятный ток, который тут же сменился туповатой, слегка ноющей болью. Он почувствовал, как из его тела выжимается порция жизненности, медленно вытекающая в рот лунной амазонке. Через некоторое время ее объятия ослабли и она сонно, отяжелело опустилась к его ногам. В этот момент на Пьера прыгнула другая женщина. Он пытался увернуться, сделав резкий прыжок в сторону. Навстречу ему бежала новая амазонка. Еще секунда и на нем уже барахталась дюжина обнаженных тел. Острые зубы разрывали одежду, а жадные рты впивались, высасывая таинственный человеческий эликсир. Воздух звенел от резких, пронзительных криков вошедших в исступление женщин.

Как по мгновению волшебной палочки настала мертвая тишина. Все покрылось непроницаемым мраком. Пьер почувствовал, что он плавно поднимается вверх. Под ним в ужасающей тишине, словно в кадрах немого фильма, во все стороны разлетались крылатые животные, унося подальше своих обескураженных хозяек. Пьер посмотрел наверх. Все пространство над его головой было закрыто чудовищными зарослями гигантских перьев. Где-то в отдалении, словно две черные, непроницаемые тени, медленно колыхались треугольные крылья. Когтистая лапа, торчащая из снопа перьев, крепко держала его за талию. Внизу расстилались леса, реки и поля. Никаких признаков жилья не было видно.

Вдали показались серебристые скалы. Они быстро приближаясь, росли на глазах, занимая уже половину видимого горизонта. В одной из них зияла огромная, идеально правильной формы, круглая дыра. Из нее доносился какой-то рокот. Словно многотонные жернова дробили тяжелые горные камни. Вдруг из отверстия вылетел сноп огня, словно выстрел какого-то тяжелого орудия. Все пространство сотрясалось оглушающим громом. Навстречу им несся серебристый монстр. Металлообразная чешуя его искрилась блеском ослепительной яркости. Перепончатые крылья мерно вспахивали прозрачную голубизну атмосферы. На трех вытянутых шеях, словно на стволах невиданных размеров орудий, хищно горели прожектора испепеляющих глаз, по одному на каждой голове.

Пьера стремительно подбросило вверх. Чудовищная птица нахохлилась, перетряхнулась, расправив свои черные крылья. В этот момент когтистые лапы раскинулись в стороны, готовясь к встрече с врагом. Пьер, оглушенный пронзительным криком птицы, стал падать вниз. Еще мгновение и он лепешкой вдавится в стремительно несущуюся на него поверхность. Но, неожиданно для себя, он опустился легко и плавно.

Сидя на небольшом скалистом уступе, Пьер задумчиво глядел на глубокий прозрачный ручей, хрустальной полосой разрезавший серый, скалистый грунт. Все кругом усыпано крупными серебристыми камнями. Каменистая пустыня. Вдали зубчатые скалы. Летучие хищники давно уже скрылись, обнявшись в титанической схватке гигантов. Он был совсем один в чужом, незнакомом ему мире.

Повернув голову, Пьер увидел какой-то черный угол, медленно приближающийся к нему по поверхности ручья. Вскоре, словно шея черного лебедя, появился величественный изгиб и полутораметровая, блестящая змея поравнялась с Пьером. Ее голову украшала алмазными зубцами строгой формы корона, а странное птичье лицо вдруг повернулось к нему. Большие человеческие глаза, каким-то таинственным пониманием всего и вся на мгновение приковали Пьера к себе, ослепительной вспышкой осветили все тайники его существа, тут же закрывшись овальными веками, обрамленными полосами длинных серебристых ресниц. Змея приоткрыла свою пасть и из нее вылетело что-то красное, упав рядом с Пьером. Затем таинственное существо постепенно скрылось, уносясь по поверхности ручья к ему одному ведомой цели.

Пьер внимательно разглядывал небольшой красный цветок, напоминающий розу. Его лепестки излучали тончайший, едва различимый аромат, будящий предчувствие постижения чего-то исключительного важного, непохожего на все известное до сих пор.

Глядя на цветок, Пьер постепенно впадал в сон, вплывая в волшебный мир сновидений Луны. И хотя он помнил их отчетливо ярко, вряд ли возможно описать их лучше, чем безмятежной детской улыбкой счастья, застывшей на лице взрослого человека.

Проснувшись, Пьер долго сидел, созерцая прозрачные воды ручья, символизирующего его мысли, устремленные в неизвестность. Вдруг он вспомнил свой дом. Нет, не один, а целых два. Один в двадцатом веке, другой - в двадцать пятом. Он вновь ощутил себя земным человеком и в этот момент ему мучительно захотелось есть. Вон тот камень, по форме и цвету так напоминает пирожок, из тех, что так вкусно готовила его бабушка. И чудо! В его ладони лежал настоящий горячий пирожок, который он немедленно надкусил.