Наверное, было логично, что, когда она заснула этой ночью, ей приснилась темница. За всю свою жизнь она ни разу не произносила вслух этого слова, но на протяжении долгих лет, натыкаясь на него в исторических романах, прекращала чтение и смотрела перед собой невидящим взором, словно впав в транс, опасаясь, что оно из простого набора букв, напечатанных на бумаге, превратится в нечто более реальное. Ибо именно его Дайна мысленно использовала для описания комнаты, погребенной под землей на глубине третьего этажа. Лишенная света и воздуха келья не выходила из подсознания Дайны, тянула ее назад, назад в то время, когда она была лишена собственной воли... и походила на эмбриона в чреве матери.

Как обычно, после этого сна, она проснулась мокрая от пота, с омерзительным вкусом резины во рту, таким сильным, что ей захотелось встать и смыть его с языка. Однако Дайна не могла подняться сразу, ибо ей по-прежнему казалось, что она привязана за кровать.

– Дайна, – позвал ее Рубенс. – С тобой все в порядке?

Она ответила не сразу и некоторое время молча смотрела в потолок. Рубенс заворочался в постели возле нее. Она ощутила теплое прикосновение его кожи, и кошмар исчез.

Она встала и молча пошла в ванную. Вернувшись, она обнаружила, что Рубенс сидит на кровати и внимательно наблюдает за ней.

– Что случилось? Ты кричала.

– Просто сон, – она остановилась в ногах у кровати. Рубенс, не отрываясь, смотрел на ее обнаженное тело.

– Ты сказала это как ребенок, – заметил он и тихо добавил. – Как ты прекрасна. Она улыбнулась.

– Красота размножается в этом городе немыслимыми темпами! Вскоре она станет такой обыденной вещью, что потеряет всякое значение.

– Я не имел в виду твое лицо... или тело.

– Что же тогда?

– Впечатление, которое ты производишь: голос, жесты, интонации... твое присутствие. – Он протянул к ней руки. – Все в тебе.

Волосы рассыпались по ее плечам, став похожими на золотистое облако, когда она опустилась на кровать, навстречу его объятиям.

– Ты не такой, как о тебе говорят, – она чуть заметно вздрогнула, когда его руки сомкнулись у нее за спиной.

– Я очень холодный, – сказал он, но Дайна не могла понять, говорит ли он всерьез. Она все еще не могла разгадать его до конца.

– Был ли ты холоден со своей женой?

– Особенно с женой.

– Вот видишь, – в ее голосе послышалось шутливое торжество. – Значит, истории, которые рассказывают о тебе, должны быть правдой.

– Какие истории? – Рубенс осторожно поцеловал Дайну в плечо, и она ощутила щекочущее прикосновение его мягких ресниц.

– Я слышала, ты развелся с женой из-за того, что она не хотела дотронуться до тебя в присутствии посторонних.

– Я тоже слышал нечто подобное.

– Ну и как, это – правда?

– Это имеет значение?

– Не знаю, – она слегка отодвинулась от Рубенса, чтобы лучше видеть его лицо. Высвободив одну руку, она отвела в сторону прядь волос, свесившуюся ему на лоб. – Впрочем, да. Такое поведение, в известном смысле, позволило бы судить о тебе.

– О, да. Ты бы решила, что я – самовлюбленный маньяк. Во всяком случае, я уверен, что к такому выводу пришло бы большинство людей.

– Значит, это неправда.

– Да нет, в общем-то, так оно и было. Но это лишь внешняя сторона дела. Моя жена столь же холодна, как и я сам. Ведь именно у нее я перенял это качество.

– Ты вовсе не такой уж холодный, – Дайна положила ладонь ему на щеку.

– Нет. С тобой – нет. – Он накрыл ее ладонь своей. – Я даже сам себе удивляюсь.

– Напрасно, – она посмотрела ему в глаза. – Это вполне логично. Ты овладел мной, проник в меня. Но что с того? Плоть – ничто, по сравнению с...

В этот момент неожиданно раздался звон колокольчика у входной двери. Смешно взбрыкнув ногами, Рубенс спрыгнул с кровати. Дайна, перекатившись на бок, взглянула на часы. Их стрелки только что перевалили за полночь.

– Ты обязательно должен открыть?

– Да. – Он наспех накинул на себя голубой шелковый халат, весь усыпанный белыми блестками. Колокольчик зазвонил еще раз, и Рубенс спустился в холл.

Дайна перевернулась на спину и, широко раскинув руки на прохладных простынях, закрыла глаза. До нее донеслись голоса. Она поняла, что не заснет и, вздохнув, набрала свой номер. Мэгги оставила ей послание на автоответчике с просьбой позвонить.

– Привет. В чем дело?

– Мне просто немного не по себе и все, – голос Мэгги звучал глухо и устало. – Где ты?

– Дома. То есть, нет. На самом деле у Рубенса.

– Что ты там делаешь?

– Живу.

– Ха-ха. – Дайна услышала в трубке короткий резкий смех. В интонациях Мэгги напрочь отсутствовала обычная оживленность. – Понятно. Ну и как?

– Нормально. Послушай, Мэгги. Я предпочла бы поговорить о тебе.

– Ничего интересного. Я просто сижу и плачу.

– Я приеду к тебе. Ты не должна оставаться в одиночестве.