— О нет, утверждал! И ты в этом не одинок. Сколько я себя помню, окружающие всегда твердили, будто я истинное совершенство. От меня этого требовали. Так что у меня просто не оставалось другого выхода. Я не могла, как обыкновенная женщина, сложить с себя эту ответственность. Это страшное бремя буквально лишило меня детства. Я всю жизнь была взрослой, Майкл. Была, потому что знала: в противном случае вся моя жизнь пойдет насмарку.

Майкл глядел на нее, и в душе его зарождались гнев и печаль. Он жалел Элиан и негодовал на тех, кто взвалил на ее плечи бремя лжи.

— И ты действительно в это верила? Она кивнула.

— И до сих пор верю. Ведь в конце концов именно это служит оправданием моей жизни. Что я без этой ответственности? Ничто. Снова хаос. А я не в силах вынести хаос.

Майкл покачал головой.

— Нет, ты вовсе не ничтожество. — Он протянул ей руку. — Ладно, пошли.

Казалось, прошло очень много времени, прежде чем ее пальцы коснулись его руки.

— Итимада — болван, — хмыкал Удэ, доложив о том, как обстоят дела. Он стоял в телефонной будке на окраине Байлуки. Лицо его было в вулканической пыли. — У него были обширные планы. Они не касались вас.

Удэ то и дело поглядывал в сторону машины, где на полу лежала связанная Одри с кляпом во рту.

— Он нанял двух туземцев, чтобы они разыскали документ Катей. Но я вышел на них. Бумаги у них не было, и они не знали, у кого она. Однако я выведал у них, что хотел оставить сыну Филипп Досс. Темно-красный витой шнурок. Вам это о чем-нибудь говорит?

Масаси на миг задумался.

— Нет.

— Жадность превращается в глупость, как еда — в дерьмо, — глубокомысленно заявил Удэ. — Глупость сделала Итимаду уязвимым. Причем не только я смог до него добраться — это было бы еще полбеды. Нет, он стал уязвимым для итеки!(Удэ имел в виду европейца, Майкла Досса.) И этот итеки пробрался в его хваленое поместье!

— А тебе не приходило в голову, — спросил Масаси, — что толстяк Итимада, вполне возможно, хотел встретиться с Майклом Доссом? Как ты думаешь, почему он знал, куда отправить гавайцев на поиски витого шнурка? Очевидно, ему сообщил это по телефону Филипп Досс.

— Мне это не приходило в голову, — протянул Удэ.

— Тебе известно, где сейчас Майкл Досс?

— Да. У Элиан Ямамото.

— Правда? — равнодушно переспросил Масаси. Удэ удивило, почему столь невероятная новость нисколько не заинтересовала Масаси. — Я хочу, чтобы ты переправил его сестру Одри ко мне в Японию.

— Это будет непросто, — сказал Удэ. — И Майкл Досс тут шныряет, и федеральные службы по уши влезли в расследование столкновения в доме Итимады. Я связан по рукам и ногам.

— Не беспокойся. Я пришлю мой личный самолет. В аэропорту все будет подготовлено. Ее переправят в ящике, в грузовом отсеке. Тебе это не в диковинку, ты десять раз так переправлял людей. Но я смогу добраться на самолете до Мауи только через восемь часов.

— Мне нужно время на подготовку.

— Хорошо. Я позвоню в несколько мест и свяжу тебя кое-с кем из моих людей на местах. Где они тебя найдут?

Удэ сообщил Масаси название бара, в котором он был, когда выслеживал гавайцев.

— Это в Вайлуку, — объяснил он. — Они поймут. Сейчас еще рано, и там закрыто, поэтому скажите им, что я пока посижу в пивнушке через дорогу. — Удэ немного подумал и добавил: — Да, и передайте им, что мне нужно оружие.

— Они достанут все, что тебе понадобится, — заверил его Масаси. — Тебе удалось выяснить, кто убил Филиппа Досса?

— Это был не Итимада.

— Я тебя не об этом спрашивал.

— Я не знаю ответа на ваш вопрос, — сказал Удэ. — Как мне поступить с Майклом Доссом?

— Майкл Досс может интересовать нас только в том случае, если документ Катей у него, — сказал Масаси. — Пусть он получит красный шнурок. Он поможет нам понять, насколько тот важен. По-моему, совершенно очевидно, что Майкл Досс — единственная ниточка, ведущая к документу.

— А я думаю, это пустая трата времени, — возразил Удэ. — Я уверен, что документ Катей сгорел в машине вместе с Филиппом Доссом.

— Я плачу тебе не за то, чтобы ты думал, — рявкнул Масаси. — Делай, как приказывают!

— Документ Катей — это теперь самое главное, да? — спросил Удэ. — Я слышу в вашем голосе нетерпение. Но это не вы торопитесь. Это Кодзо Сийна торопится. Документ Катей — это священная реликвия Дзибана, а не ваша. По-моему, Кодзо Сийна уже стал новым оябуном Таки-гуми.

— Заткнись! — вскричал Масаси. — Ты снова будешь жрать свои грибы! Ты решил, что уже возвысился?