— Бонжур, мадам, — произнес приятный мужской голос. — Как у вас дела?

— Я в ужасе, — призналась Лилиан.

— Этого следовало ожидать, — сказал голос. — Но вы не передумали?

— Я думаю об опасности, — сказала Лилиан. — Впервые в жизни.

— Это значит, что вы живы, — ответил голос. — «Праздничный пир ощущений опасность приносит».

— Который там у вас час? Никак не могу сообразить.

— Начало пятого вечера. А зачем вам это?

— Вы скоро пойдете домой к жене, — сказала она. — Я пытаюсь себе это представить. Иногда полезно подумать о неприятном.

— Все будет в порядке, Лилиан.

— Все будет в порядке у вас. В вашем положении все очень просто.

— В моем положении, — произнес голос, — ничто не просто. Пожалуйста, запомните это.

По улице проносились машины. Лилиан казалось, что она смотрит на экран телевизора. Она уже начала отгораживаться от суеты жизни.

— Когда к вам попадет то, что нужно? — спросил голос.

— Завтра вечером.

Почему у нее так стучит сердце?

— Но вы все равно далеко.

Потому ли, что знала, как опасен может быть этот человек? Конечно, не для нее. Для других.

— Вы все сделаете, как надо, — мягко произнес голос. — Я в вас верю. Что касается вашей семьи, еще раз заверяю, что я не причастен к смерти вашего мужа.

— Вы что-нибудь слышали об Одри?

— Боюсь, что нет. Ее похищение не менее загадочно, чем гибель Филиппа.

Сейчас он говорил совсем как Джоунас. Впрочем, у этих двух мужчин действительно много общего. Лилиан прижалась лбом к стеклу.

— Я устала, — сказала она. — Я так устала.

— Осталось совсем немного, — произнес голос. — Через три дня мы встретимся и все кончится. Навсегда.

— А мои дети?

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь их от беды. Как Бог, простирающий над ними свою длань.

— Может, мне тогда уповать на вас? Собеседник непринужденно рассмеялся.

— Как, — сказал он, — разве вы еще не поняли? Вы ведь это и делаете.

— Ты хочешь очутиться со мной в постели? — спросил Майкл.

Элиан рассмеялась.

— Возможно. Пожалуй, да. — Они сидели в кухне, Элиан готовила обед. — А почему ты спросил?

— Пытаюсь понять, зачем ты пригласила меня сюда.

— Затем, что мне так хотелось, — просто и откровенно ответила девушка. Она умела быть откровенной. Подойдя к холодильнику, Элиан достала зелень.

— А как же твой дружок?

— Что мой дружок? — Она оторвала несколько листьев латука.

— Он из якудзы.

Она повернулась, ее руки замерли.

— Откуда ты знаешь? Я тебе этого не говорила.

— Еще как говорила. Ты упомянула гири, а это слово из языка якудзы. Или гири имеет отношение к твоей прошлой жизни в большом городе?

— Что ты знаешь о якудзе? — спросила Элиан, снова принимаясь за зелень. Майкл встал.

— Достаточно, чтобы мне стало не по себе, если бы твой приятель сейчас появился в дверях.

Элиан улыбнулась.

— После того как ты спас меня сегодня, мне трудно представить себе, чем вообще тебя можно напугать.

— Пистолетом, — ответил Майкл и положил в рот листик салата.

Элиан смотрела, как он ест.

— В газетах много пишут о якудзе. Но откуда ты узнал про гири?

— Я несколько лет учился в Японии, — ответил Майкл. — Отец послал меня туда. После войны он служил в американских войсках в Токио.

Элиан резала зелень.

— Чему ты учился в Японии?

— Живописи, — ответил он.

— А еще? — спросила она. — В твоем «джипе» я заметила катану. Ты думаешь ею пользоваться?

— Я многому научился в Японии. Но самое главное — живопись.

— И ты этим зарабатываешь на жизнь? Живописью?

— Частично. Когда я рисую, я счастлив. Но еще приходится думать о хлебе. — Он рассказал ей, что начал печатать репродукции картин.

Элиан улыбнулась, продолжая шинковать зелень.