— И что я буду должна вам за подобную услугу? — проговорила я почти по слогам, глядя на непроницаемое лицо Бестужева. Какой же он невозмутимый! Я даже представить себе не могла ситуацию, в которой этот человек бы ругался матом и орал на собеседника.

Кстати, вот смеющимся я его уже могла представить. А орущим — нет…

— Почему ты решила меня об этом спросить? — Бестужев слегка поднял брови, и в его глазах мелькнуло, но сразу угасло что-то ироничное. — Разве я предлагал тебе обмен услугами? Это обыкновенная человеческая помощь. Без бартера.

— Простите, но что-то не верится, — я покачала головой. — Я вам никто, с чего вдруг вы захотели участвовать в моей судьбе?

— А почему нет?

Я даже зависла.

— Ну…

— Вот именно, — хмыкнул Бестужев и наконец выпрямился, выпустив меня из этих странных полуобъятий. — Нет ни одной вменяемой причины, почему мне не может хотеться просто так помочь тебе щёлкнуть по носу Андрея Герасимова.

— Хм… — Я задумалась. — Он вам не нравится?

— И опять же, — вздохнул Бестужев, — нет ни одной причины, по которой он бы мне нравился. Мальчишка, который живёт за счёт умений своего отца. Сам по себе Андрей — никто и ничто. И заставить его нервничать… почему бы и нет? Получится забавно, соглашайся.

Я потёрла ладонью лоб, борясь с искушением завопить: «Да, конечно да!» — почти как поросёнок Фунтик, и уточнила:

— Вы ведь обычно не ходили на корпоративы…

— А в этот раз пойду. Получу новый жизненный опыт. Писателю это полезно.

Бестужев вновь шутил с абсолютно серьёзной физиономией, и я с трудом удержалась от шальной улыбки.

Вот же чёрт писательский! Нравится он мне. В отрыве от своих рассуждений об условностях правил, выдуманных обществом, — очень нравится.

И это плохо.

— Я точно ничего не буду вам должна? — спросила я, стараясь казаться суровой. — Никаких… м-м-м… интимных вещей?

— Мы же с тобой соглашение подписали, Нина, — напомнил мне Бестужев. — Только по взаимному согласию. Это ко всему относится. Естественно, ты ничего мне не должна. Но, если вдруг захочешь, я не откажусь. Это тоже должно быть понятно.

— Понятно, — ответила я быстро, смутившись. Умение Бестужева с откровенной прямотой говорить о подобном вызывало у меня оторопь на грани с восхищением. Я взрослая девочка с ребёнком, но так не умею. — Хорошо. Тогда… я согласна. На корпоратив, не на…

— Я понял. Отлично. — Мужчина действительно выглядел довольным, даже улыбнулся слегка. — Корпоратив — 25-го декабря. Как подберёшь платье, покажи мне фотографию, чтобы я костюм в тон взял.

— А у вас много костюмов? — полюбопытствовала я, и Бестужев кивнул.

— Полный шкаф.

Нина

В эту субботу Бестужев отпустил меня чуть раньше, чем накануне, заявив, что у него впереди сложная сцена и прежде, чем писать её, ему «надо подумать». Мне было дико любопытно, что там за сцена такая, но я торопилась к Машке, поэтому спрашивать не стала.

Следующие несколько рабочих дней прошло примерно в одном и том же режиме. Аллочка больше не приходила, Андрей тоже не писал. Хотя, может, и писал, но я не видела –заблокировала же его.

В среду я решила показать Бестужеву своё платье. До корпоратива примерно две недели — как раз пора. Дома примерила, встала перед зеркалом и щёлкнула камерой.

Я как-то совсем не ожидала, что Бестужев, едва взглянув на фотографию, изречёт:

— Не подходит.

И тут же погрузится обратно в рукопись, проверяя внесённые мной правки.

— Хм, — кашлянула я, вновь привлекая внимание мужчины. Бестужев поднял голову и посмотрел на меня вопросительно.

Я чувствовала себя странно, стоя вот так — перед его рабочим столом, когда сам он сидел в кресле, — будто школьница в кабинете директора школы. И удивительно, но Бестужев словно это понял. Встал с кресла и, взяв меня за руку, повёл… нет, не к моему рабочему месту.

К дивану.

Этот диван я заприметила ещё в первый рабочий день, но, помня, чем мой работодатель периодически (или постоянно?) занимался с Аллочкой-Пусечкой, старалась туда даже не смотреть. Однако диван тем не менее был. Стоял справа от окна, в самом углу. Блестящий, покрытый тёмной кожей, выглядел он дорого и богато. И я отчего-то не сомневалась, что покупался этот диван только для, извиняюсь, потрахушек. Потому что Бестужев на нём совсем не сидел!

— Ой, нет, не надо туда! — тут же воспротивилась я, пытаясь затормозить. Мужчина резко остановился, развернулся, и я от неожиданности врезалась ему в грудь. Бестужев придержал меня, положив ладони на плечи, и поинтересовался, слегка погладив их:

— Почему?

Ох уж эти поглаживания… Вроде бы совсем лёгкие, а меня уже бросило в жар. А ещё я сразу представила, как Бестужев точно так же гладит что-нибудь другое…

Совсем сдурела, Нина.

— Это ваш с Аллой диван, — выпалила я, помотав головой. — Не хочу туда!