– Почта пришла, ваше благородие. Ждет вас в кабинете. – Ульва, одна из его служанок, сделала быстрый реверанс и испарилась в длинном петляющем коридоре.

Письма от крестьян из деревни, а может, и от знатных вельмож, пытающихся сбагрить ему своих дочерей и уверяющих, что волосы у них самого настоящего сияющего золотого цвета. Ему нужна была не жена, а игрушка. Этих-то ему всегда было мало.

Тяжелые шаги Морозко разлетались по мраморному полу и эхом отзывались от стен. Даже мысли о теплом женском теле под ним не могли отвлечь его от тяжелых размышлений. Тупые смертные понятия не имели, почему жертвы нельзя было прекращать приносить.

Нахмурившись, он отметил, что Ксезу, его распорядителя, нигде не было видно. У них было множество дел, к целому празднику пора было начать готовиться, где же его носит?

Пока никого не было рядом, у него оказалось время подумать о неповиновении. Речь тут шла не только о его уязвленной гордости. Терпение Морозко таяло под напором тревоги, словно плотина, готовая вот-вот прорваться и залить собой все вокруг. Смертные не знали, какую непозволительную глупость они совершили. Весь их мир мог рухнуть от одной-единственной ошибки.

Стиснув зубы, он обвел глазами вестибюль и главную лестницу, все еще не услышав ни единого звука от Ксезу.

– Да куда подевался этот смертный? – взревел Морозко, откидывая плащ за спину, чтобы не путался под ногами.

Ему совершенно не хотелось сейчас думать о матери или о проклятии, которое она перед своей смертью наложила на эти земли. Да, королева защитила его от опасности извне, но это еще не означало, что он был в безопасности от нее самой. Материнского инстинкта у нее явно не наблюдалось.

Отца своего Морозко никогда не знал. Тот вообще прожил совсем недолго после зачатия ребенка, потому что Маранна пронзила его сердце ледяным клинком. Этим фактом она частенько хвасталась перед своими подданными.

Для Маранны сын был лишь еще одним подчиненным, еще одной полезной пешкой в большой игре. Способом продолжить род и укрепить свое правление над землями.

Сердце Морозко ее смерть даже не тронула, а вот кровь еще как вскипела, потому что люди посмели восстать против своих господ – а значит, и против своего принца.

– Ксезу! – рявкнул он, призывая распорядителя.

Из-за угла выскочил мужчина среднего возраста. Аккуратно заплетенная коса из длинных темных волос перевалилась через плечо, когда он поклонился в пояс. У уголков глаз уже начали собираться морщинки, но в остальном его загорелое лицо было гладким.

– Ваше величество.

Обычно распорядитель Фростерии марал руки, чтобы этим не приходилось заниматься Морозко, но это еще не означало того, что король был выше этого. Прямым доказательством сейчас служило то, что кровью были перемазаны именно его пальцы и волосы. Но Ксезу был его правой рукой, и этот человек всегда делал все, что от него требовалось.

– К сожалению, смертные решили, что они здесь самые умные, и не провели ритуал. – С сухой саркастической усмешкой на лице он подошел к Ксезу. – А ты знаешь, что это значит. – Во взгляде распорядителя мелькнуло удивление, а может, даже испуг. Смеяться Морозко сейчас хотелось в последнюю очередь, но он отказывался показывать растущую внутри себя подступающую панику. Он боялся даже допускать мысли о том, что печать, которую расшатала его дражайшая мать, могут потревожить другие. Он почти мог уже слышать когти, скребущие по магическому замку, и высокий нечеловеческий скулеж…

– Но тогда ведь…

Его распорядитель прекрасно все понял без лишних слов. Когда-то Ксезу и сам был жителем деревни, не подозревающим о причинах ритуала. Теперь же, служа самому Морозко, он знал о последствиях и жутко боялся их. Правильно делал.

– Именно. Поэтому им придется пожертвовать одним из своих жителей. Не стоит злить матушку, неважно, жива она или нет. Проклятье ее точно дремать не собирается, и это самое главное. – Протянув руку, Морозко взялся за поднятый воротник кожаной униформы Ксезу. – Матушкиным тварям не прорваться к нам, понял меня? – Он с натянутой улыбкой дернул мужчину на себя.

Ксезу учтиво склонил голову:

– К-конечно, ваше величество.

Морозко пошел было прочь, но, уходя, обернулся.

– Найди Андраса, пока он не ушел. Пусть убедится, что винтийцы на этот раз выложатся полностью. Пусть все будет в два раза богаче, чем обычно. Выше костер, больше пир, громче музыка… пусть украсят всю деревню. – Помедлив, он расплылся в зловещей и довольной улыбке. – На этот раз жертвовать будут одним из своих. А кем именно, решу я сам, потому что я лично приду проследить за тем, как они исполняют свою часть векового уговора. – Он планировал выбрать того человека, чья потеря ранит деревню сильнее всего. Того, кого жители будут пытаться защитить. Эта боль должна была запомниться им надолго и стать уроком навсегда.