— Ну, мы не будем мешать, — первым опомнился чиновник, и вид Вадима Михайловича порадовал меня офигеванием и безнадёгой в глазах.

Да я и сам офигел от своих вскрывшихся связей!

А Цзю смотрит на меня с одобрением, но тоже деликатно уходит. Ещё на прощание показал мне неприличный жест пальцами, намекая… Когда он уже повзрослеет?

— Я на завтрак, ты подожди. А хочешь, со мной пойдем? — предлагаю я.

— Хочу! Тебя только выпусти из рук, и ты на два года пропадёшь! — задорно смеётся Марта.

— Это… никаких «чики-чики», у меня завтра финал, — хулигански шепчу ей в ухо.

— Я поняла, завтра после финала, значит, — мотает в согласии головой девушка.

Я же говорил — оторва!

За нашим столом Марта вызвала оживление и интерес парней, но на английском никто из них хорошо не говорит, а мне не надо переводчиком работать для других. Особое внимание вызывает троица мрачных дядек с непонятными надписями на бейджиках. Лишь Хокан ведёт себя как ребенок. Он уже восхитился бицухой Мирошниченко, с любопытством оглядел корейских официанток, попытался поговорить с Цзю и теперь у окна разглядывал небольшое деревце в кадке.

— Хокон, не сломай ничего! — не оглядываясь, просит Марта. — Опять.

Она смотрит только на меня, причем совершенно по-русски, поставив локоть на стол и оперевшись щекой на ладошку. Расставаться со мной девушка не хочет. Но надо — у меня куча дел.

Сказав Марте свой номер, иду к дяде Мише. Вернее, не к нему, а к массажисту — по расписанию у меня массаж. После нашей совместной драки меня там обслуживают по высшему разряду и вне очереди.

В это время доктор осматривает Костину левую руку и, похоже, она ему не нравится.

— Умеренное нарушение разгибания пальца. Тебе бы, кроме лечения, полный покой, но финал.

— Потерплю, — бурчит Костян.

— Немеет? Болит? Хорошо, хоть отёка нет, — не особо прислушивается к Костиному героизму дядя Миша.

А Костя — герой, столько боёв, считай, с травмой провел. Иду к себе в номер, сейчас свободное время. По пути замечаю Роя Джонса, и в голове припоминается, что у него в финале тупо украдут золото! Сразу начинают роиться мысли — как это изменить? Например, подойти и поспорить на сто баксов, кто раньше соперника в нокаут отправит? Или так, как я Цзю злил, сказать ему что-нибудь обидное? А потом подумал — а оно мне надо? Ведь после такого скандала даже правила подсчёта очков поменяют. Именно после этого инцидента в поединках боксёров-любителей вместо прежней карточной системы судейства будет введен электронный подсчёт ударов.

А так — нет, и пострадавших от глупых записок будет больше! То есть, услуга у меня медвежья получится, если в целом для бокса рассматривать. Так что, извини, Рой, не будет у тебя золота.

Костя напоминает мне, что по плану у нас, как у двух финалистов, сейчас физиопроцедуры, бассейн. Не возбраняется и сауна. Она уже зарезервирована через час двадцать. Вообще, весь день расписан почти по минутам, и времени подумать о Марте мало. Я рад за Норвегию, которой дали Олимпиаду, но с чего ради искать меня? Да, неплохо мы провели тогда время, но отношений не завязали. С другой стороны, насколько я понимаю женщин, она мне рада искренне. Немного прояснилась ситуация на ужине.

— Эта знакомая, второй матч твой смотрела вчера, — сказал бывший главный тренер сборной Лавров.

— Может, она бокс любит? — попытался оправдаться, хоть и не виноват ни в чем, я.

— Кулачки сжимала, прыгала, когда ты выиграл, я заметил! На других так не реагировала. Что ещё ей надо было сделать, чтобы ты поверил? — усмехнулся тренер.

Что-что. Майку задрать, например! Шучу. Пуританская Корея этого не оценит. Марта после ужина меня все же навестила, хотя я и намекал девушке, что не надо этого делать. Тут-то всё и прояснилось.

— Я тебя увидела ещё неделю назад, но не узнала, а потом попала на бокс и вспомнила кто ты. Не обиделся?

— Да я сам в первый момент не понял, кто ты такая. Ты же тогда лысая была!

— Точно! Астрид, зараза, заставила волосы сбрить! — хохочет Марта. — Я из-за неё и приехала.

— И как она выступила? — стало интересно мне.

— Она на групповой гонке тридцать пятое место заняла. Но не расстроилась. Мы же тусить сюда приехали, но у корейцев все так скучно. Вот у нас дома… Ты когда ко мне приедешь?

— Приеду как-нибудь, — обещаю я, стараясь не касаться Марты, а это трудно.

Лежим на моей кровати. Одна стройная нога на моём бедре, а голова на груди. Но мысли мои не о сексе, думаю я, как бы выгнать, не обидев, девушку. Она приперлась с двумя охранниками, которые, заглянув в номер, стоят сейчас около моей двери, вызывая недоумение мимо проходящих. Палит меня жестко. Только собрался с силами, смотрю, а Марта спит! Да шут с ним, расслабился и я, уснув.

Проснулись уже затемно. Марта, явно смущаясь, засобиралась домой, сказав, что завтра постарается прийти, поболеть за меня, но не обещает, потому что папа просил выполнить её какое-то поручение. Выглядываю в коридор, провожая гостью. Охранников по-прежнему двое, но другие!