Дамы расступились, являя взору констебля заслуженную кулинарку пансионата, которая зарделась и присела в книксене.

– Да, господин констебль.

– Ох, ваше жаркое – это нечто! Да, это нечто! Расскажу потом ребятам – все будут завидовать!

Миссис Харрис, пользуясь удачным поворотом беседы, тут же ввернула:

– Господин Стивенс, а вы бы, может, завтра пригласили с собой ещё кого-нибудь? Мы всегда рады видеть в этом доме наших доблестных стражей порядка, правда, дамы?

Все жительницы пансионата согласно кивнули, а миссис Триклбэнк выдала томное «Ах!», вызвавшее недоуменные взгляды.

Покряхтев, констебль отряхнул ноги, прошёл на кухню и уселся на почётное место во главе стола. Дамы заняли свои места вокруг. Миссис Харрис сегодня специально села напротив мисс Фрэмптон.

– Так что, господин Стивенс? Как насчёт гостей? – миссис Харрис не собиралась отступать от своего плана так легко.

Стивенс пожевал губами, разглядывая на свет зубцы вилки.

– Неужто, дорогая миссис Харрис, вам не хватает одного меня? Смотрите, как бы я не начал ревновать! – и констебль настороженно хохотнул.

Миссис Спунер фыркнула в пухлый кулачок, изображая кашель. Марта на мгновение потупилась.

– Нет, как вы могли подумать такое, господин Стивенс! Я просто хотела сказать, что, может быть, кто-то ещё составит компанию нам, одиноким дамам… Например, господин Вулнер… Или господин Моррис… – произнесла Харрис, пристально наблюдая за выражением лица мисс Фрэмптон.

– От компании констебля Вулнера я бы не отказалась, – протянула Спунер, загадочно улыбаясь себе под нос. – Хотя иногда он ведёт себя совершенно неподобающе для общества благовоспитанных дам.

Стивенс тщательно прожевал свою порцию жаркого и, протянув тарелку за добавкой, солидно изрёк:

– Да, пожалуй, это можно. Морриса я отправил в соседний квартал охранять раздатчик мотилена, а Вулнера можно позвать.

– Или господина Тёрнера, – продолжила миссис Харрис, не отрывая глаз от мисс Фрэмптон.

– Можно и Тёрнера. Спасибо, миссис Триклбэнк, – и помрачневший констебль вновь уткнулся в свою тарелку.

К глубокому разочарованию миссис Харрис, за время обеда перебравшей фамилии доброго десятка констеблей, ни один мускул в лице мисс Фрэмптон не дрогнул ни при упоминании Морриса, ни Тёрнера, ни Коллинса, ни даже красавца Гейнсборо, чей безукоризненно выглаженный мундир не давал покоя многим дамам. Марта не знала, что и думать. Однако вдова генерала Харриса была не из тех, кто легко сдаётся. Поэтому вечером, когда все остальные жительницы пансионата отправились на прогулку в парк, миссис Харрис, пробормотав себе под нос: «Сейчас время дерзать и выстоять», тихонько открыла дверь в комнату мисс Фрэмптон.

Как много книг! Марта взяла это на заметку. И, однако, среди всех этих стопок не оказалось явных подсказок, на которые она надеялась. Ни справочника «Знай своего констебля в лицо» с загнутым уголком страницы, ни номера журнала «Модница», привычным образом распахивающегося на портрете одного из списка «Мы бы хотели, чтобы они нас спасли». Ничего! Не ожидая многого, Харрис приподняла несколько книг из последней стопки и вдруг заметила уголок листа, торчащий из томика Лейбница. Достав лист бумаги, миссис Харрис довольно улыбнулась. Это был изящный рисунок пером – набросок лица, в котором словно бы угадывались черты констебля Эдмунда Рейнольдса. Догадку подтверждала ажурная литера «Р», выведенная в углу.

Конец ознакомительного фрагмента.